Однажды, ещё мальчишкой, я запомнил случай с молодым мужиком, нашим деревенским плотником Павлом, рубившим тогда с бригадой новый коровник.
Во время перекура Пашка взял в левую руку долото, приставил острейшее его "жало" к своей рубахе напротив сердца, правой рукой ухватил тяжёлую, как булаву, киянку, широко размахнулся и торжественно объявил: «Вот, братцы, как почую, что старый стал, и нет уж той силы в руках, так и вдарю, обещаю – тащите тогда Пал Петровича на кладбище».
Лет через сорок, а то и поболее, приехав в родную деревню на свадьбу дальнего родственника, я с подсказки земляков признал в ветхом, трясущем белой бородой сморщенном старике, едва приметным в самом конце праздничного стола – бывшего плотника, Павла Петровича, нашего лихого Пашку.
