'НЕ ТАКАЯ' КАТЯ... (из серии "СТОКГОЛЬМСКИЙ СИНДРОМ")

грязь…

Ну, ей-богу, все это уже было даже не смешно!.. Олеся уже давно и твердо уяснила, что Катя - святая, и даже и не смела в этом сомневаться. Но только вот как во все это вписывается растущий живот, - если она по-прежнему “не такая”?.. Непорочное зачатие?.. Ветром надуло?..

Но у Георга, как выяснилось, было свое видение данной ситуации. И он, не раздумывая, выдвинул версию об изнасиловании. Мол, этот негодяй и подонок, такой - сякой, не удержался однажды и все-таки силой растлил - развратил бедную Катю. И она не смогла ему противостоять… А теперь вот страдает и с болью ждет ребенка, который вечно будет напоминать ей ее поруганную любовь…

Зацикленность Геры на Катиной “чистоте” уже не просто граничила с безумием. Она давно перешла все возможные границы.

Олеся заметила, что Катюше на тот момент лет уже было, в принципе, не так уж и мало. Нельзя забывать о том, что данные события происходили два десятка лет назад, и тогда женщина в возрасте двадцати семи, - или сколько ей там тогда было?.. - юной, в принципе, уже не считалась. Даже по медицинским показателям ее в этом возрасте вполне могли причислить к старородящим.

Так что, во-первых, глядя правде в глаза, если она планировала все-таки рожать детей, то ей давно уже пора было “совратиться”, - потому что тогда считалось, что уже в таком возрасте первого ребенка рожать тяжело, и могут быть проблемы. А во-вторых, Герина версия с изнасилованием, на Олесин взгляд, вообще не выдерживала никакой критики. “Не такая” Катя привечала молодого человека много лет, и, даже если они, - до поры, до времени,- действительно просто общались, она не могла не понимать, к чему все это, в конечном итоге, может привести.

Немного подумав над Олесиными словами, Гекуля сделал из всего этого один - единственный правильный, на его взгляд, вывод.

Да, святая Катя со временем поняла, что может остаться совсем одна. Она осознала, что любимый никогда не будет с ней, и, следовательно, у нее самой никогда не будет семьи. И решила хотя бы ребеночка родить, чтобы он в дальнейшем скрасил ее одинокую и печальную старость.

При этом почему-то наивный и светлый Гекуля искренне полагал, - в силу своей собственной неиспорченности, разумеется, - что женщине вообще все равно, от кого рожать. Мысли о том, что она хотела иметь ребенка именно от любимого, он не допускал, - ведь ей же все равно нельзя быть с ним!.. Просто вот так, - решила однажды родить и стала оглядываться по сторонам в поисках того, от кого можно было бы забеременеть… И, очевидно, по простоте душевной, сказала своему любимому о том, что планирует пойти на такой шаг, чтобы не остаться одной. А он, негодяй и ублюдок, воспользовался этим и предложил свои услуги. И бедная Катя, - скрепя сердце, разумеется, - согласилась на это, потому что не знала, что делать…

И, разумеется, Гера не сомневался, что у них все это произошло только один - единственный раз, - и исключительно с целью зачатия, а не получения удовольствия. У Кати просто не было другого выхода, и ей пришлось вытерпеть все это, сжав зубы от отвращения… А этот негодяй и почти что насильник использовал ее в своих целях…

Но все эти рассуждения, какими бы бредовыми они на самом деле не были, просто меркнул перед следующей фразой Геры, произнесенной, кстати, на полном серьезе:

- Он, ублюдок, просто не мог позволить, чтобы ее кто-нибудь другой раскупорил, вот и сделал это сам!..

Все. Добавить к этому больше нечего. Занавес падает. Олеся поняла, что при всем обожествлении святой Кати, она, тем не менее, для Геры даже и не человек, не женщина, не личность, - со своими желаниями, потребностями, чувствами, в конце концов. А нечто, похоже, вроде бутылки, - существо неодушевленное, бездушное, безвольное и недееспособное…

Олесю тогда чуть не вырвало от отвращения. Ее воспитанный, образованный, интеллигентный, вообще никогда не ругающийся матом муж, частенько говорил такие гнусные вещи, что хоть стой, хоть падай!.. И в такие моменты она порой смотрела на него, реально сдерживая рвотные позывы, и думала, что уж лучше бы он просто выругался от души!.. Трехэтажным матом!.. А так, вроде, он и не сказал вовсе ничего нецензурного, - но из его целомудренного девственного рта временами извергались такие нечистоты, что вымыться хотелось!.. И даже просто находиться рядом с ним после этого было настолько мерзко, что дыхание перехватывало, словно воздух вокруг него тоже был наполнен зловонными миазмами…

После этого случая про Катю Олеся тоже больше никогда не слышала. Похоже, Георг присоединил и ее к когорте прочих падших женщин за то, что она тоже так и не сумела сберечь свою “чистоту”..

Как, должно быть, страшно порядочному мужчине, обожествляющему девичью невинность, было осознавать, что в этом развращенном насквозь мире нет достойных его порядочных женщин!..