Поскандалив со своей, Денис тосковал. И двоюродный дядя, встретив его в баре, сказал ему:
- Ты чего?
Денис разоткровенничался донельзя. И Эммануил сжалился над ним:
- Лесная, восемь.Там тебе помогут. - Дядя кивнул и ушёл.
И вот Андрий на вороном коне прискакал к болотистой местности. Потом, использовав болотные лыжи, добрался до острова, на котором расположился хутор. Скинув грязные лыжи, в липовых лаптях подошёл к двухэтажной избе. Откуда-то сверху раздался крик:
- Это ты, Олежка? - Кажись, его заметили.
Он возопил в ответ:
- Да, это я, Эдуард!
- Поднимайся на второй этаж, охламон. Поговорим и обсудим.
У пожилой тётки в зелёной шубе, сидевшей на жёлтом диване, был орлиный взгляд.
- Присаживайся, - прошамкала старуха.
- Куда? - спросил прибывший.
- В углу есть пенёк, посмотри.
Он посмотрел, в углу был пенёк. Подошёл и присел.
- Итак, Яков, у тебя возникла проблема в твоей головушке и ты припёрся сюда.
- Ага.- Ответил потеряшка понуро.
- Не боись, обалдуй, всё решим.
- Хорошо, бабушка, я вам полностью доверяю.
- Посмотри на овальный стол у окна. На нём стоит миска с пойлом. Подойди немедленно и выпей всё до капли.
Эдик сказал:
- Да. - И встал с пенька.
Его ладони не пересохли, потому что это невозможно. Под носками у него не вспотело, потому что он был в лаптях на босу ногу. Подойдя к столу, он утолил жажду тем пойлом, которое было в литровой миске.
Бабуся сказала:
- Ты сейчас, поди, думаешь, что у меня вульгарное лицо и вызывающе-пронзительный взгляд. Коли ты так думаешь, ты, значит, не в себе, Андрий Наумович.
- Пожалуй, вы правы.
- Присядь, остолоп.
Эдуард воротился к пеньку и присел. Он распахнул рот, чтобы выматериться.
- Погодь, не торопись, послушай сперва, что скажу.
Эдуард сомкнул красные губы.
- Теперь ты думаешь, - изрекла Надежда Даниловна, - про себя, что ты пять разов бывал в клиническом отходняке. Но я же знаю, что чешешь ты людям, ведь бывал ты пять разов в клинике пластической хирургии и ещё разов двадцать в других клиниках, где лечут.
- Я бывал пять разов смертельно ушедшим на пять минутов, что есть клиническая смерть.
- Брешешь ты, Андрий, шибко брешешь. Единожды ты бывал в трансе на концерте Андрия Данилко, увидав нечто.
- Нет! - вскричал Эдуардо.
- Да! - вскричала целительница Ефросинья.
- Тогда зачем я пришёл сюда?
- Ты пришёл после скандала с жинкой своей, недотёпой, зовут её, кажись, Оксана.
- Она плохая и она мне изменила.
- Я ведаю, ведь я ведунья Марта.
- Так что мне делать?
- Приди домой, обормот.
- И что?
- Дома подойди к жинке, зовут её, кажись, Олеся. Обними Олесю и оприходуй сильно. Постоянно, не переставая, говори ей о любви к ней. Как будто тебя зациклило. И всё.
- И всё.
- И это всё?
- И это всё. Просто возлюби и прости, возлюбив.
- Тогда я пошёл?
- Сперва встань с пенька и выложи на овальный стол семнадцать гривен по прайсу.
Эдуардо выложил семнадцать гривен и вышел из избы. Встал на лыжи, прошёл по болоту, не снимая лыжи вскочил на вороного коня, который вскричал: "Оожжжжж".
Прибыв в столичный город Киев, Эдуардо обрадовался, что сможет теперь обойтись без клинических замашек. Он вошёл в свою хату, где его ждала Олеся. Он сказал ей, обнимая, что возлюбил её сильней, чем прежде. И оприходовал Оксану обормот, обходя одеяло, оприходовал овально, окружно, оприходовал объёмно, обалдев от объятий Олеси.
