Лесная сказка

Летняя сказка 

Лето! Возможность достижения полной «нирваны» через слияние с природой. Пара часов на велосипеде – и я в царстве Берендея! Даже не верится, что рядом огромный сибирский мегаполис. 
В укромных местах на небольших речках стоят срубленные нами избушки, где можно отдохнуть, заночевать, укрыться от непогоды. Найти их затруднительно, хотя они и обозначены на картах. Но никто не пакостит, совесть не позволяет. Я заметил одну закономерность: в лесу все становятся лучше!
Чуть выше одного из домиков на Волчихе – бобровая плотина: зелёная запруда, сточенные под карандаш деревья, норы-сифоны под берегом. На косогорах тарбаганьи норы, и, если затаиться, видно, как эти забавные толстячки играют и заботливо вылизывают друг друга. Частенько сталкивался с косулями, барсуками, лисами, лосями, видел медвежьи следы. Вот бурундуки играются в салочки – разве что не через ноги перепрыгивают! А симфонии птичьих голосов!..
С середины лета с сумерками приходит тишина. Гробовая, звенящая... Такая, что самому перестать дышать хочется. И давящий звездный небосвод усиливает эту феерию безмолвия. Лишь шорохи и вскрики ночных обитателей леса да пощелкивание костерка. К одиночеству я не стремлюсь, иногда даже устаю от чересчур звенящей тишины, желая, чтоб хоть кого-нибудь занесло «на огонек». О-о! Какая интересная публика порой подтягивается! Люди, которых тянет сюда, интеллигентны внутренне, хотя внешне могут выглядеть грубовато и сурово. Но каждый интересен по-своему, каждому есть, о чем поведать миру. Уникумы, одно слово!
Вечерами начинается чайный «литрбол». Подкинешь в кипящий котелок душицы, мяты, зверобоя, смородиновых листьев, бадана, ближе к осени – ягод шиповника и калины. Даже заварка не нужна. Цвет и запах, аж дух захватывает, с дымком! 
Верст пятьдесят в день на велике – легко! Нашел способ установки на позитив: когда пилишь в гору в такт дыханию повторяешь шепотом слово: «Радость!» После таких самовнушений жажда физических нагрузок, поверьте мне, почти наркотическая.
Здорово помогают соблюдать необходимую для поддержания постоянной скорости частоту дыхания кукушки: интервал между «ку-ку» всегда один и тот же.
– Ку-ку! – отмеряет такт серокрылый «метроном», далеко слыхать.
– Фух! – выдыхаю я.
«Ку-ку!» – «Фух!», «Ку-ку!» – «Фух!»...
Когда летишь вниз, хочется превратиться в одно большое лёгкое: запах трав и цветов, особенно в разогретых солнцем распадках, опьяняющий, медовый. Парад ароматов начинает черемуха, потом приходит черед борщевика, смородины, сурепки, донника. А на крутом, обращенном к солнышку косогоре в урочище Конское кладбище, пахнет так, как будто бы каждый июль там переворачивается цистерна с клубничным вареньем!
Быстротечное сибирское лето, как тисками, сжимает время буйства природы, поэтому возникает ощущение, что цветет, благоухает и созревает всё почти одновременно. В том числе, летающее, стрекочущее и опыляющее. Как приятно припасть к роднику, лесному ручейку, ломящим холодом зубы даже в июльскую жару ! А развесив для просушки мокрую от пота футболку, с умилением наблюдать, как цветастые быстрокрылые бабочки налетают на нее, жадно высасывая соль своими тоненькими хоботками.
«Ага, заливай-заливай!» – ухмыльнувшись, скажет кто-то. А клещи, а гнус? А жара, а застящий глаза пот? Заморозки, схватывающие под утро траву легким белесым инеем, бывает, даже в июле?! Что ж, из песни слов не выкинешь: «Холод, дождь, мошкара, жара – не такой уж пустяк!» Уж простите за плагиат, но я продолжу: «И чтоб устать от усталости, а не от собственной старости…»
А когда пробьет первой желтизной лесистые косогоры, приходит грибная пора! Какие богатые «клондайки» я знаю! Иногда даже интерес теряется: режешь грибочки, как на плантации. Одна проблема – вывезти урожай. Нет, еще одна: жена часто домой не пускает с обильным грибным «уловом». Опять, мол, грибной «маньяк», натащил, обрабатывать надо! И музыкой мне звучит ее приветливое ворчанье!
Кстати, возвращаться к цивилизации не в тягость, даже радуешься ее благам: желанная ванна, телевизор, чистая постель… Да, всю прелесть достижений цивилизации особенно остро можно прочувствовать лишь на контрасте.
С началом сезона заходят охотники. Мне не раз перепадало от их промысла: и бифштекс из зайчатины, и вареная бобрятина, и ароматный супчик из тетерева, и запеченные на углях рябчики с грибным рагу и салатом из молодого папоротника и свежих листьев крапивы. И всё под ароматный чаек! Ну и, если у кого есть, под что-нибудь покрепче. На свежем-то воздухе, у костра! М-м-м, наслаждение! И как в такие моменты без самых что ни на есть «правдоподобных» рыболовно-охотничьих баек? Уж наслушался-я! Вволю!
Почему сам не охочусь? Не могу стрелять в живое! Я не осуждаю охотников, Бог им судья. Но всегда тоскливо лицезреть испачканную кровью лесную красоту: еще совсем недавно она наполняла своей жизнью лес, и вот – жалкая, бездыханная, с остекленевшими глазами валяется на траве.
Словом, Природе-матушке будет лучше без моей стрельбы, и, надеюсь, она не устанет благодарить меня за это. «Лето, ах, лето!»