Предупреждение автора: данный пересказ не предназначен для широкого круга лиц
Глава 1.
…-Ба, знакомые все лица! Сам Кемаль Афтер, просто не верится!
Силовая решетка вспыхнула за моей спиной, отрезав все пути назад, впрочем, я сам это сделал совсем недавно, разве не так?
-Какими судьбами, маршал? – продолжал возбужденно донимать мой сосед из прозрачной пирамиды напротив.
Я мельком обратил на него внимание, переступив порог своей треугольной камеры, в которой мне, согласно приговору Совета, предстояло сгнить заживо. Толстая лысая фигурка с металлическими протезами рук не вызвала в моей памяти никаких ассоциаций, несмотря на то, что этот засранец назвал меня по имени. В свете последних событий вряд ли можно было бы найти Воина, который не слышал это имя.
Я сел. Здесь не было даже никаких нар, спать мне придеться на полу, хотя...
-Ну, давай, рассказывай…
-Заткнись, чтоб тебя!
-Ай, как нехорошо, маршал, - нисколько не смутился толстый коротышка, упершись стальными руками в невидимую стенку собственной камеры.
Я вновь повернул на него голову.
-Вот такой я стал, Афтер, не поверишь, - с простой, слегка глупой улыбкой, встретил он мой недовольный взгляд, - А ты, я смотрю, совсем не изменился со времени нашей последней встречи.
-Подожди, подожди, - мне пришлось даже вытянуть в его сторону руку, пока мозг отчаянно старался найти что-то подобное в определенном времени тому назад.
Я совсем не ожидал, что попав сюда, встречу человека, с которым однажды пересекался. Обычно, они наводят справки, выявляют все контакты преступника, чтобы не дать ему никаких шансов даже на мысль о побеге. Но отсюда и без этого сбежать не представлялось возможным. Совет отнял у меня и звание, и Круги, и Ступени, и Силу.
-Прости, я не могу тебя вспомнить, - честно признался я, так и не отыскав в голове никого похожего.
-Я был твоим лучшим информатором, - подсказал он, явно желая услышать свое имя из моих уст.
Нет, этого просто не могло быть. Мой лучший информатор был уничтожен «Красными крыльями» уже давно, задолго до их распада. Гинзбург стоял «крыльям» костью в горле, занимаясь собственным бизнесом в обход корпорации. Он был прекрасным курьером, талантливым агентом, и мог сколотить приличное состояние, даже метил в руководство. Но жажда независимости, все-таки, одержала над Гинзбургом верх. В итоге, за его голову объявили просто смешную награду. Я ничем не мог помочь ему. Максимум, на что мне хватило сил, прижать Флойда за покупку «Гаусс»-ускорителя, который он носил с собой последнее перед смертью время, чувствуя неизбежную развязку.
-Флойд был ликвидирован без права на воскрешение, - осторожно сказал я, - «Крылья» никогда не ошибались.
-Гинзбург Флойд исчез навсегда, - рассмеялся коротышка, - Но мне приятно, что ты помнишь это имя. Так что ты здесь делаешь?
-Я убийца, Флойд, - пожал я плечами, - Я собственноручно застрелил пленного, разрядив в его голову весь боезапас из табельного пистолета. Совет отправил меня сюда до конца дней.
-Жестоко они с тобой, – голос Гинзбурга был пропитан сочувствием.
-Нет, - и я опустил взгляд в пол, сквозь который видел серую пелену, – Вполне оправданный приговор. Даже Владимир Волк не смог защитить меня.
-Тебя защищал Владимир Волк? - через секундную паузу переспросил он.
Это была идея самого Волка. Не столько из желания добиться оправдательного приговора (на что не следовало рассчитывать с самого начала, потому что смерть того сучонка наступила на глазах десятка свидетелей, и все они расценили мои действия как преднамеренное убийство, а я и не собирался изображать ее как-то иначе), сколько вселить в Кайлу надежду на чудо. Он и сам знал, что другого исхода ожидать не стоило, а уж после моего грубого посыла «к собачьим чертям» всех судей Совета в моем последнем слове, крах наступил окончательно и бесповоротно. Уже перед самой отправкой в пирамиду я едва не схлопотал от Владимира по ушам и ребрам за свою храбрую самодеятельность, которая слишком походила на отчаянный жест обреченного.
-Было дело, - скривился я в усмешке, но она тут же сползла на нет, едва вся хронология Совета всплыла в моей памяти.
-А мне пришлось обороняться самому, - вздохнул Флойд, вспомнив свои неприятности, - Не стоит отчаиваться, маршал. Тебе всегда везло…
-Не вздумай, ненароком, упомянуть имя моего папочки, - я всегда ненавидел подобные речи, поскольку Граусс Эйкоб Афтер даже после дня своей насильственной смерти (чудо, что он дожил до этого дня) довольно долго вселял панический страх в головы очень многих Воинов.
Волк однажды даже назвал меня его вторым воплощением, намекая на мое нахальство и привычную для всей моей семейки прыть.
-Ты и сам знаешь, что оно здесь не причем, Афтер…
-Я устал, Гинзбург, - прямо сказал я, все еще глядя в серую мглу, - Совсем недавно я оборвал все ниточки именно по этой причине. Не верю ни в какое везение больше, да и не было его никогда. Был чокнутый дерзкий выскочка со своей собственной моралью. Реальность в Нейтральной зоне, первая в рейтинге самых жестоких, нахальное соседство с к’орами, вольнодумство и жуткая неприязнь к всеобщей тупости. Наверное, оно и к лучшему, что меня, наконец-то, загнали в эту клетку…
-Карма моя такая – на рожон соваться, - будто сам с собой говорил я, дав столь долгожданную волю эмоциям, - Кто я? Так, мелочь пузатая, голодранец, даже собственного имени не заслужил, только погоны, да и те, по большому счету, из-за громкого наследия. Я, ведь, даже Академию не закончил, Гинзбург: выгнали. Вышиб одну сучку, по которой половина курса сохла. Они и до того меня не шибко жаловали, можно сказать, избегали, а после, вообще норовили подосрать. Один нашелся, отомстить за Кэсс руки чесались. После того боя мне запретили машины класса сотни. Потом Алмазные хребты были…
-Я все об этом знаю, маршал, так что не имеет смысла продолжать, - воспользовавшись моей неожиданной паузой, вставил он, - Ты блестяще сдал и Фарракан Белде, и Терракону, и Валенсию, мог так же блестяще сдать и Алмазные хребты. Но твой норов все испортил… Даю голову на отсечение, что ты убил пленного, как и обычно вспылив от ярости. А мне всегда нравилось в тебе именно это твое самолюбие. У пленных, кстати, слишком много прав, в том числе и свобода слова. Чем он тебя так достал?
-Он выполнил поставленную задачу, - коротко прокомментировал я; несмотря на мое давнее знакомство и партнерство с Флойдом, негоже ему было знать что-то кроме итога всей этой заварухи, целью которой явилась моя изоляция от внешнего мира, - Он даже знал, что я отвечу ему не менее грубо. Жалости к нему у меня не было, и нет, если для тебя это так важно, - добавил я с безразличием…
Мое полное и официальное по Реальностям имя – Кемаль (Граусс Эйкоб) Афтер. Я – Воин клана Черных Лис; я сам выбрал себе эту ступень, самую начальную из четырех данного клана. Мой отец – Эйкоб Граусс – принадлежал к Золотым (Рыжим) Лисицам, и этот уровень должен был достаться мне по крови. Однако чтобы не повторять папочку и не стать, ненароком, его тенью, я пошел другой дорогой, для начала, вышибив себя из рядов Академии. Кстати говоря, я никогда об этом не жалел.
Свое маршальское по Реальностям звание я получил совершенно случайно и незаслуженно, как уже прозвучало выше – имя папаши довольно долго и после его уничтожения вселяло панику в головы многим Воинам. А мне просто не хотелось влезать в совершенно никчемную и глупую заваруху. После тех событий, к слову, всплыли все мои «геройства» и достижения во время учебы в Академии, что так же сыграло свою роль в определении моего статуса. Я еще тогда подозревал участие в создании моего будущего моего инструктора Кондора Кречета, и когда Владимир Волк однажды сделал мне признание в том, что именно он посадил Кондора в кресло главного начальника моей группы, я не особо удивился.
Вообще, я очень многим обязан именно Владимиру Волку. Когда наши с ним пути впервые пересеклись, а это случилось на моей территории, он сразу мне стал костью в горле. Я возненавидел этого Воина с первой же секунды, дав себе клятвенное обещание избегать последующих с ним встреч и вести себя с ним как с заклятым врагом. Я знал некоторых представителей клана Волков лично, и почти все они вызывали во мне только неприязнь. Вообще, среди Воинов найдется очень немного смельчаков сменить свой Знак на Волчий. Там всего одна ступень, но рискнувшие сдать этот экзамен должны держать собственную смерть за руку и смотреть прямо в ее глаза. Наверное, из-за прошедшей ломки внутри Волки почти всегда избирают путь одиночества. Нужно просто визуально увидеть все то, через что они проходят в своей жизни. Владимир Волк был сломан дважды, по его собственным словам, кровь накрыла его с головой. Он быстро научился не бояться, безоговорочно жертвовать во имя достижения своих целей, вовремя наносить удар, быть постоянно в ожидании. Не скрою, по этой причине меня не единожды посещала мысль сдать Экзамен на Волка, против чего Владимир стоял непрошибаемой стеной.
Не знаю, может быть поэтому у него возникла мысль сосватать собственную дочь такому шалопаю и долбочесу как я.
На тот момент я уже успел отстроить собственную Реальность, по натуре своей даже в этом вопросе отличившись от остального мира. Обычно, любая Реальность подчеркивает характер и рисует определенный портрет ее создателя. Я выбрал Нейтральную зону только исключительно из-за стремления ощутить сладкий вкус независимости, а то, что к’оры заняли солидную ее часть под свои территории намного раньше оказалось явным совпадением. Я вовсе не рассчитывал на их помощь и был абсолютно против их патрулирования в моей Солнечной системе. Впрочем, на мое мнение чхать они хотели, потому что именно моя территория заняла первое место в списке самых жестоких и боевых. Сразу же нашлись умники, сообразившие проворачивать свои грязные аферы с оружием, наркотиками, рабами и пр. хламом именно в Нейтральной зоне. К’орам ничего не оставалось, кроме как пригрозить мне отнять мою Солнечную систему в случае проникновения оттуда к ним какой-нибудь дряни, вроде гранат системы «Цэ176». По той же самой причине я подал заявление на вступление на какую-нибудь должность их командованию. В итоге на меня примерили капитанскую униформу двенадцатого отдела контрразведки. Это единственное, что Совет не мог не сохранить для меня, кстати.
Я всегда любил свободу во всех ее проявлениях. С самого моего рождения. И когда на моем пути замаячил образ Кайлы Рабауль, отнюдь не испытывал ничего положительного.
До нее у меня не было никаких романов или романчиков. Единственной представительницей женского рода, которая пыталась наладить со мной контакт, вопреки всему здравому смыслу, являлась Кэсс Индиго. Та самая Кэсс, что вылетела со второго курса Академии после моего ответа на предложение «подружиться». Она сама подала рапорт на увольнение, в слезах прибежав в штаб, так и не дослушав мою брань до конца. Что она рассчитывала услышать от такого выродка, жестко принявшего все законы Академии без каких-либо удовольствий, включая флирт с сокурсницами, я до сих пор не могу понять.
В принципе, я и сейчас не раскаиваюсь в
