Солнечный Освенцим твоей плоти растекается по детским ладошкам упоротого Карлсона. Отпечатки распотрошённых женских тел вдавленные в бетонные плиты холодных новостроек. заполняются ржавой водой последнего причастия. Выключенный свет обесточенной похоти режет прыщавое мясо подростков в однокомнатных квартирах собачьего ада. Где мёртвые дети едут упакованными пассажирами вскрытых вен последнего вагона метро. А сигаретный воздух забытого города давится в сожжённых лёгких нетрезвых даунов прохожих. Последние татуированные ангелы с заточками в карманах свисающих балахонов пробираются утренними крысами к червивому мясу смердящих старух ,запоминая запах нагретого солнцем асфальта. И белая кровь сломанных женщин оставляет следы на расколотом кафеле ванной комнаты, надписями твоей боли в стеклянных ампулах хрустального света, в нагретых зажигалкой флаконах нафтизина , пауком свастики на бедре очередной бля*и.
Внимательным мертвецом насилует смятую как конфетную фольгу Наташу Ростову растёртую в сухую пыль забытого радиоактивного пепла, выброшенного в тёплую грязь фанерного подъезда. И плачущий лилипут наблюдает как над его головой взрывается солнце , ослепляя и сжигая оцифрованных прихожан твоего больного города.
