дрожащий смертельной дрожью и собою, руками пытающийся молча стряхнуть с себя тяжелые руки нападающего!
«Какая странная для старухи шейка!.. – бросаясь в липкий пот, думал он, то ослабляя, то сцепив еще сильнее, от душевных колебаний, руки. – Неужели я с ума сошел и посмел…»
- … Каролина!! – испугавшись всего происходящего, тоненько закричала Мэри, безуспешно вырываясь их ледяных рук. – Сестра, где ты?... Спасайся!!!... Меня кто-то убить хочет, не иди сюда!!!...
«Ах, как я мог?!!.. Это же Мэри!!... Чтоб у меня руки отпали!!... Как я мог?!.. Где она?..» – с досадой яростно бросил в направлении своей шеи руки Эдуард и протер глаза – не бред ли это отчаяния и тоски; или дрожащая тоненькая фигурка в огромной и уродливой черной накидке действительно странным образом дрожит и не уходит, призывая всех «идти куда угодно, только не сюда потому, что здесь злодей!»?
- Я и правда «злодей»! – с облегчением и грустью воскликнул он, отыскав в лунной тьме, забавно удивленное его присутствием, личико Мэри. – Прости меня за это, если сможешь!...
- Эдуард, ты, наверное, испереживался из-за моего отсутствия, выплакал глаза и лишился зрения, что принял меня за какого-то преступника?... – мило терялась в догадках та, волшебным образом подходя к нему и осторожно встав на цыпочки, чтобы погладить, - Если это так, то лучше ты меня прости!... Мне не надо было покидать тебя, не предупредив!...
- Нет-нет! – стыдясь своих чувств, отстранял ее осторожно и, отходя, закрывал лицо руками тот. – Это… Твоя сестра, она задумала тебя убить, а меня обманула для этого… Как же я мог купиться на ее чудовищную ложь?!...
- Ну, не вини себя, ты же не знал! – мягко решила Мэри и, беря его, за руку, стала прогуливаться по саду, думая только одно: «Каролина, зачем тебе понадобилось меня душить чужими руками, болью ослепленного ложью и долгом передо мной?... Это, наверное, потому, что зеркало больше тебя не отражает… Надо бы это исправить!... Только не сердись и не мучай Эдуарда!...»
С этими мыслями она поспешила купить себе на честно заработанные деньги, отказываясь брать гроши Эдуарда, под предлогом необходимости копить на поддержание его жизни; крема и пудру, косметику и парик с платьем, такие же, как у, с насмешливой улыбкой, встречающей ее Каролины.
- Вот, я снова - твое зеркало! – с радостью она бросалась к ней в объятья, но внезапно получив град пощечин!
- Я не хочу иметь зеркала, я не нуждаюсь в нем!! – орала Каролина, больно пиная, от шока потерявшую способность защищаться, сестру. – А что это ты с собою натворило, «зеркало»? Сделало вольный шаг?... Посмело сделать вольный шаг и уйти от меня к Монстру, который меня предал?!... Получай за это!!!
- Я же осознала твою жажду первенства, славы и обожания! – жалобно кричала та, слабо отбиваясь от ее слишком жестких ударов. – Я это сделала ради тебя!... Чтобы ты была красивее и счастливее меня!...
- Ты мне надоела!!! – неистово закричала ее сестра, властно поправляя парик и снова бросаясь в драку, - Да гори огнем то, что посмела думать и хотеть ты!!!... Нет тебя, есть только я и мое отражение, но ты его пламенем изуродовала, разбила его, украла, уничтожила!!!... Пламенем ведь, я не ошибаюсь?....
Мэри задрожала и, обливаясь слезами, побледнела; она, предчувствуя предельно неладное и непоправимое, не имея сил кричать и бежать, терпя саднящие царапины и синяки, поползла к двери. Но лишившаяся рассудка, Каролина быстро настигла ее, со злорадным, победоносно-помешанным, смехом, грубо схватив за пояс платья и потащив к камину.
- Куда торопишься, уродина?... Ты из пламени родилась, поглотив мою красоту, честь и отражение там; туда и возвращайся!!!...
- Каролина! – истошно застонала в ее крючковатых давящих, цепких руках Мэри, чувствуя жаркое дыхание огня перед лицом, - Остановись!!! Что ты делаешь?!... Мы ведь не зеркало, мы – люди!!!... Оставь эту безумную игру, я же ценю то, что ты не похожа на меня!!!... Ценю! Почему же ты не хочешь расслышать это и поступить так же?!... Ты ведь спасешь себя этим!!!... Каролина, остановись!!!
Но та лишь разразилась холодящим хохотом и обхватила голову сестры обеими руками, чтобы окунуть без возврата в огонь…
Но его язычки спасительно заколыхались от дуновения воздуха: на крик Мэри взбежал взъерошенный Эдуард. Он побелел и покрылся шоковой дрожью, наблюдая, как родная сестра заталкивает Мэри в огонь!
- Не тронь ее, гадюка!!!... Я тебе не позволю!!! – загремел он и опрометью бросился к хищно скалящейся, поглощенной, черно расползающим ход, преступлением, Каролине.
И он молниеносно скрутил ей руки, помимо этого быстренько оттащив от огня, потерявшую сознание, Мэри; накрыл ее, чуть задетую огнем, но слабо дышащую, одеялом; чтобы скрывать от глаз безумной сестры. И, бросив со всей болью, бешено накинувшуюся на него, Каролину в темный угол, судорожно затряс колокольчик для вызова стражников.
Это они могли поставить, все рвавшуюся в сумасшедшие, зеркальные сказки, фрейлину, на место; но она не собиралась оставлять своей цели. Она быстро очнулась от, молящего о помощи, сигнала колокольчика и, схватив со стены пистолет, выстрелила Эдуарду в ногу, когда тот, не выпуская предмет вызова стражи из рук, бережно понес к выходу Мэри!
Несчастный юноша закричал от боли, подкосился на один бок, но сестру, потерявшей человеческий облик, Каролины, не выпустил. Он только с мольбами аккуратно тряс Мэри за плечи и старательно вытирал с ее личика золу и пыль, надеясь привести ее в чувство, и убежать с ней без возврата из черного королевства…
Увы, Мэри от побоев, шока, ожогов и ядовитого дыма погибла; это горькое знание отняло у Эдуарда смысл, желание жить и страх перед ввалившимися стражниками!
Он услышал раздирающий сердце приказ Каролины: «Этот тип хотел меня убить!!!... Взять его - Монстра и отправить в тюрьму!... А эту блудницу бросьте в огонь!.. Быстрее, взять их!!!..».
Потому он с силой оттолкнул стражников, не жалея рук и ног, побежал, не чувствуя земли и задетой пулей кости, к своему убежищу. Там он перестал сдерживать слезы и просто сцепил руки под Мэри, так ценившей и его, презираемого всеми, и сестру - непростительную эгоистку!
Под ней – такой юной и милосердной, погибшей такой ужасной смертью, не пожалев себя, сил и красоты ради мистерически пугающей прихоти!...
Она была теперь далека и, наконец, окуналась в мир уступающей тишины, покоя; блаженной возможности увидеть светлое, радужное, которого так не хватало в жизни и которым пестрели сказки.
Эдуард с горечью вынул их печально пестрые переплеты из продолговатого ящика, чтобы положить туда, наверное, самое дорогое, что у него было в жизни – Мэри. А в мир, так щемяще уходящий вместе с нею, уже ломились равнодушные стражники.
Эдуард тяжело вздохнул, поцеловал Мэри в, успокоившееся навек, личико и поплелся навстречу им, закрыв дверь на замок, а ключ кинув в глубокое мутное озеро; думая только одну согревающую мысль: «Ничего, милая Мэри!... Скоро и я присоединюсь к тебе, прости, что сделаю это чуть позже… Надеюсь, ты там будешь счастлива!... Прощай, моя душа!... Скоро я вернусь!...».
После этого, он с радостью шел, уже не ища никогда возврата, в темницу; почти не ощущая тяжелых цепей, с радостью смотря на светлое небо – оно, несомненно, было самым волшебным зеркалом, в котором трепетал огонек его сердца, ожидая встречи с неповторимой, дивно доброй и милой Мэри!...
