Друзья

на свадьбе Виктора, а затем и Андрея. Как родных приняла она в сердце своем их жен. Но горькие и одновременно сладкие, слезы выплакала она в подушку от любви только в Мансуру. А тот, будто не замечал ее состояния.
  Он боялся лишний раз коснуться Ольги. При встрече с ней он краснел, как нашкодивший пацан, и не мог выдавить из себя ни слова, когда они оставались вдвоем.  Однажды, после торжества, по случаю ее двадцатилетия, которое провели в небольшом кафе, она пригласила Мансура к себе домой. Оба были трезвы и счастливы. Дома никого не было, бабулю родители Ольги забрали с собой.
 - Вот мне уже двадцать, и скоро, не успеешь оглянуться, будет тридцать.
  - А мне тридцать два, - весело продолжил Мансур.
  - Что тут веселого, хотя к тридцати годам ты, может быть, рискнешь поцеловать меня? Мансур покраснел.
  - Как только мы поцелуемся, ты Оленька, тут же разлюбишь меня. А я боюсь тебя потерять. Ольга подошла сзади к креслу, на котором сидел Мансур, и двумя руками обняла его за голову.
   Если бы его ударили по голове кувалдой, он, может быть, сохранил в себе ясность мысли, но прикосновение девушки смутили его разум до такой степени, что он только слабо застонал.


                                                                         11




   Кто мог знать, что из-за этой любви Мансур находился на грани помешательства, и это состояние, как это странно не звучит, помогло ему преодолеть чувство плотской мерзости.
   Он любил чистой до стерильности любовью. Лишнее прикосновение к объекту своего обожания приводило Мансура в неистовство, граничащее, с плотской ненормальностью. Понятно, что если бы кто-нибудь нанес оскорбление Ольге, он не задумываясь, перегрыз бы обидчику горло.
  Но вот  независимое от личности мужское влечение, как стосковавшийся по воле щенок, вырывалось наружу, и он с великим трудом удерживал себя от той неблаговидности, от той гадости, которых боялся всю свою сознательную жизнь.
  Взяв себя в руки, он поднялся с кресла и, обернувшись к Ольге, положил обе руки ей на плечи. Затем он наклонился и потерся своим носом об ее нос. Она глубоко вздохнула и, прильнув к нему всем телом, со стоном выдохнула. Все что произошло позже, Ольга помнила с трудом.
   Душа ее как легкая бабочка улетела в небытие, перед глазами мелькали руки, кому они принадлежали ей, или ее возлюбленному, она не помнила и не хотела помнить.
   Пронизывающая, ее сущность боль, не привела ее в чувство, и сладострастие, переходящее в сладостную истому долго не покидала возлюбленных.
  Проснувшись в объятиях Мансура, Ольга не испугалась и, проведя рукой по телу молодого человека, вновь уснула. Вскоре состоялась скромная свадьба, и молодые уехали на медовый месяц в горы. Как часто бывает в жизни людей после появления в семьях детей, меняются и отношения между родителями.
  Любовь, та самая, которая яркой звездой сияла над молодыми супругами, с годами начинает блекнуть и затем может вовсе растворится. Первый раздор между Ольгой и Мансуром произошел на почве их разночтений в вопросах  воспитания их первенца.  
  Разве можно со стороны определить, кто из них был прав, а кто не очень? Но первая трещина во взаимоотношении супругов пробежала, оставив за собой неизгладимый, по мнению мужа, след. Если он это событие переживал сам, то Ольга поделилась своим горем с друзьями детства.



                                                                         12




  Советы друзей хороши тем, что выслушав их, умный человек тут же о них забывает. Не из того теста была слеплена Ольга. Наслушавшись поучений от Виктора и Андрея, а так же советов их жен, она в одночасье свела на нет все усилия к примирению Мансура.
   Слово за слово и от хрустального сосуда, с называнием  любовь, ни осталось и следа. Жизнь молодых строилась по принципу – живи, как хочешь. После появления второго ребенка, наступило время некоторого потепления, и на этом уровне продолжалась многие годы.
  - Неужели это все, и счастье и любовь? – думала про себя Ольга, с головой погрузившись в омут суеты и пустословия. Мансур тоже мучился серостью будней и примитивом праздников. Он даже стал подумывать о разводе, но глядя на детей, отбросил эту мысль раз и навсегда.
  - Я люблю ее, - повторял он раз за разом в минуты тоски. Однажды разговаривая с сыном о предстоящей его свадьбе, Мансур прочувствовал то волнение, посетившее его в момент встречи с Ольгой.
  - Неужели и с сыном произойдет тоже, что и со мной? Неужели чувство любви покинет его, так же как оно покинуло меня? И не только меня, но и его будущую супругу?
  Не может этого быть, любовь не проходит, просто она трансформируется и, теряя остроту восприятия, превращается в нечто более приземленное. И в разгар свадебного торжества, Мансур неожиданно взял Ольгу за руку и вывел ее на улицу.
  - Это не свадьба  сына, эта свадьба наша с тобой. И обняв супругу, он стал неистово целовать ее.
  - Дружба это очень хорошо, но руководит судьбами только любовь. Где твои друзья детства? Их нет, они переехали в другие города. Они хорошие друзья, но их рядом нет.
   Некая другая любовь увела их от тебя, потому, что она сильнее дружбы, какой бы крепкой и желанной эта дружба поначалу не казалась. Забудем все плохое, родная моя. Ольга впервые, за долгие годы совместной жизни почувствовала, прилив, казалось бы, ушедшей в небытие, нежности.
  - Я люблю тебя, - прошептали ее уста. И на глазах у обоих появились слезы.