Среди самых невероятных домыслов и откровенно пошлых слухов, ходят по земле и такие, что этого дома якобы не существует. Но дому, который растет и крепнет вопреки всем кривотолкам, это только на руку. Которой, как принято считать, у него нет. Однако и рука, и все остальное у дома есть, только об этом лучше никому не знать...
Этаж 1
Дом стоит в даунтауне. Но виду, что он в полном дауне, не подает. С улицы его не видно, а изнутри - тем более.
Внутри дома на стене нарисовано дерево. Большое, извивное, кустистое. Вечером его ветки оживают, вылезая из стены и заполняя собою все пространство комнаты. Ветки слегка шевелятся, ползут, как хромоногие осьминожки, хотя кажется, что в комнате полный штиль.
Иногда дерево с кем-то тихо разговаривает, как, например, сейчас оно говорит: “Привет, я красное дерево. Красное я не потому, что случилась осень или из-за породы махагони, красное я от стыда. Стыдно мне оттого, что не умею ходить, рисовать и играть в шахматы. Но я владею тайной, которую никому не расскажу. Хоть и прекрасно вращаю всеми доступными языками земли. Языки лижут мне ноги, это языки огня и потерянного ветра, который мягко бередит мою листву. Ног у меня нет, но я прочно проникло корнями в землю.
Глаз, в известном смысле, у меня тоже нет, но я все вижу. Чтобы что-то видеть, не нужно иметь глаза, достаточно немного воображения и почти бетховенского желания слышать.
Меня поливает слезами детского счастья маленькая девочка с пауком. Я не знаю, где она живет, но приходит она сюда каждое утро. Паук сидит на голове девочки, свив там себе уютное гнездо. Похоже, он и есть голова девочки. Паук-крестоносец шевелит мохнатыми ножками и молча прядет жвалами; девочка любит своего паука. Паук поет колыбельную, когда ей в голову приходит весна. Тогда слезы девочки становятся кровавыми - и я краснею, напитываясь жизненным соком и бархатно шурша листвой. Так мы живем год за годом, вечность за вечностью, ничего не изменяя”.
Этаж 2
В дверном проеме возникает женщина-олень. У нее тонкие ножки, а на голове могучие мшистые рога, которые светятся побочкой от приема транквилизаторов. Она полагает, что ей тоже нужно попить крови. Рога препятствуют ее прохождению в дверь. Тогда женщина-олень начинает инфернально фыркать и печатать гневные сообщения на своем текстофоне. Она жалуется в стройкомитет на дизайнера и его стилиста. Ее заявка принята, приезжает стилист Попугаев. Он расширяет дверь и сознание присутствующих одним взмахом носового платка. В котором у него случайно завалялась парочка марок с кислотой. Расширенное сознаниие открывает всем доступ к древу жизни. Все берутся за руки и заводят хоровод, одержимо напевая Ave dendronae, ave drevonae...
Этаж 3
Этажом ниже живет президент невидимой страны Мао Хао. Он бомж и открытый меломан Без Определенного Музыкального Жанра. Трудно сказать что-то хорошее про него, как и трудно обсуждать человека, у которого в голове тихонько играет своя музыка. На его лице всегда ползает улитка. Улитку зовут Улыбка. Что говорит о его сомнительной порядочности и подкупающей небрежности к природе вещей. Иногда к нему в гости приходит резидент Иван-Цзы, он приносит ворох сухих бабочек, которые спасают его в трудные времена от голода и мора. Также бабочки помогают ему увидеть и понять мир таким, каким он не является. Закинувшись сухими бабочками, Хао-Мао и Зван-Цы идут в парк Неоформленной Мечты Расщепленного Сознания, где занимаются ловлей невидимых уховерток. Они счастливы как июньские дети. Инь-Юнь - тот самый недостижимый порог действительности, в котором человек может обрести самое себя в месяце июнь.
Этач 4
Тут живет кухонная табуретка. Одна. По своим вполне деревянным взглядам на жизнь - она философ-стоик. Порой ей до слез хочется путешествовать, но она не умеет ходить. Ей страшно хочется пойти, к примеру, в бар и познакомиться с барным стулом, одиноко и прочно стоящем на одной ножке. Заказать туманящих рассудок напитков и не знающих границ музык. Но она не умеет ходить. Поэтому зачастую прибегает к полетам во сне и наяву. Что получается у нее довольно мастерски. Она планирует над покоренным городом, махая крылами и неприлично громко скрипя и каркая. В этот момент просыпается тучное небо и посылает на землю дождь из улиток. Улитки квакают, жужжат и падают в суп к Жерару. Кто такой Жерар – не знает даже он сам, однако появляется он всегда, когда идет дождь из улиток. Любимых суповых улиток Жерара.
Этаsh X
Здесь обитель Кайфа. Вечного. Он витает и парит, словно давно здесь прописан. Кайф уже в летах, что заметно по его окайфованному телу. Говорить о том, как выглядит Кайф, так же бессмысленно, как описывать музыку, играющую в голове Мао Хао. Единственное, что можно отметить, Кайф пребывает в запущенном остеохондрозе и прихрамывает на обе ноги. Но даже такие малозначительные пятна на карте здоровья не мешают ему кайфовать на полную катушку.
Он лежит, не шевелясь и греясь на солнышке. Загорает, потягивая коктейль из отверток и ухмылисто листая дневники утерянной памяти. Кайфу здесь кайфово. Многие пытались найти, обрести и забрать его с собой, но все безуспешно. Кайф не для всех, он исключительно для себя. Вещь сама по себе - именно так его называл старина Кант, пытаясь словить хоть малую толику кайфа для себя. Но кайф всегда неуловим, как партизан, уснувший в сугробах января.
Мрачные тайны последующих этажей откроются в следующий раз.
