Зина встала рано. Впрочем, так она просыпалась всегда, даже в выходные дни. Привычка! Она сновала по кухне туда-сюда, готовила завтрак мужу и сыну.
Мальчики, как она их называла, ещё спали, у них было ещё немного времени, чтобы досмотреть сны. Неожиданно из спальни донёсся жуткий крик мужа. Зина сначала остолбенела, потом схватила первое, что попалось под руку – а это была длинная скалка – и вбежала в спальню, предполагая, что кто-то напал на мужа. Но нет, он спал и был один, но весь изворачивался и громко кричал: «Выпусти! Выпусти меня!»
«Боже, что это с ним?», - вскрикнула Зина и стала тормошить мужа. Проснувшись, он ещё какое-то время не мог прийти в себя, вращая головой и выпученными глазами. Руки его тряслись так, что Зине пришлось схватить его за руки и хлопнуть ладонью по щеке.
«Ну, и что это было? - спросила Зина. - Кто тебя держал?»
«Зина, как хорошо, что ты здесь, и что мне это просто приснилось. Если бы ты знала, как это страшно. Думаю, ты видела по телевизору картину «Чёрный квадрат». Так вот, с какого-то перепугу он мне приснился. Но не просто приснился сам по себе, а какой-то чёрт или сатана, не знаю уж, как его назвать, схватил меня и затащил в этот самый квадрат. Наступила полная тьма. Я закричал, а он, то есть сатана, смеётся и говорит, что я оттуда никогда не выйду, пока не найду в квадрате пятый угол. Ну, я же знаю, что в квадрате никогда не было пятого угла, и я его найти вообще не в состоянии. И мне стало так страшно, что я начал орать погромче, чтобы он меня выпустил на свет».
Зина стояла возле кровати, молча слушала мужа и ударяла скалкой по своей ладони. «Так, а теперь выкладывай всё, что с тобой случилось. Просто так вот такие сны не снятся. Только не смей мне врать, я ведь всё равно докопаюсь. Ты меня знаешь!»
«Да, ничего не случилось, Зина. Всё нормально. Давай я умоюсь, и на работу надо».
«Толя! Ты меня знаешь! – строго сказала Зина. Сейчас я позвоню Николаю Ивановичу, и ты сегодня не пойдёшь на работу, а расскажешь мне, что у тебя случилось. Просто так чёрные квадраты не снятся, а тем более пятиугольные. И ты так никогда не орал, как сейчас. Что-то у тебя не так».
Зина взяла с тумбочки телефон мужа и, сказав Николаю Ивановичу, что Толику нездоровится, попросила сегодня для него отгул, хотя бы до обеда. Надо сказать, что Зина с мужем и Николай Иванович с женой Ниной, были одноклассниками и добрыми друзьями. Николай разрешил Толику не выходить сегодня, а привести себя в порядок до завтрашнего дня.
«Ну, вот и хорошо, - выдохнула Зина. А теперь – завтракать!»
Они спокойно позавтракали, сын ушёл, и Зина, усевшись на диване, показала мужу место рядом с собой.
«Зина, ты у меня очень умная женщина и сразу поняла, что со мной что-то не так, - Толик начал говорить сам. Мне очень трудно рассказывать о своей проблеме, и поэтому прошу меня выслушать спокойно. Потом будешь задавать вопросы, если что-то захочешь уточнить. Я в последние два месяца нахожусь в постоянном напряжении. А причина не в тебе и не во мне – это из-за работы. И мне очень жаль, если придётся увольняться. Тебе-то хорошо, ты уже вышла на пенсию, а мне ещё три года работать. Хотелось бы доработать, но, видно, не получится.
Теперь о проблеме. Ты ведь знаешь, что у Николая с Ниной есть младшая дочь, Анфиса. Она ещё очень молодая,
учится в институте. Нина родила её довольно поздно. И вот на двадцатилетие Анфисы Николай купил ей квартиру, чтобы дочь привыкала к самостоятельности, и чтобы ей было где принимать своих друзей, чтобы отмечать институтские события. И Анфиса стала активно, опять же за деньги папы,
благоустраивать своё жильё, постоянно что-то прикупая, перестраивая, ремонтируя. Несколько месяцев назад Николай попросил меня в первый раз помочь Анфиске собрать гарнитур. Ты ведь знаешь, что лучше меня это никто у нас на работе не сделает. Я, конечно же, не мог отказаться. И, тем более, что всё это в рабочее время. И, кроме того, Николай мне всегда премии подкидывал за это. Кстати, эти премии я откладывал, и мы сможем с тобой поехать в санаторий, когда у меня будет отпуск. Тебе нужно подлечить ноги. Обязательно!
Так вот, я несколько раз работал у Анфисы, и всё было нормально. Но потом началось такое!.. Даже стыдно говорить, и потому ты не перебивай меня, хорошо? Анфиска с каждым разом вела себя всё более нагло. Сначала она предлагала мне то пообедать, то кофе, то вина выпить. Ну, тут я отговаривался всегда – ты же знаешь, что я ни кофе, ни вино не пью. Но дальше… Когда я приходил, она стала одеваться, мягко говоря, неприлично. Мне это было неприятно, я, ты знаешь, не так воспитан. А Анфиске всё равно. Ей, как будто, даже весело было смотреть, как она меня смущает. Молодая, наглая, избалованная.
Вчера я опять был у неё, и решил, что с меня хватит, потому что она вконец обнаглела и предлагала мне пройти в спальню. Представляешь? У меня просто слов нет – ведь по возрасту я ей могу быть дедом, а она что вытворяет! А я и отказать Николаю не могу в ремонте – он ведь не просто мой начальник, а самый хороший наш друг. И, что самое главное, я не могу ему рассказать о таком поведении его дочки. Он мне просто не поверит. Они с Ниной её любят без памяти, всё ей позволяют. Просто не понимают, что она взрослая женщина. Анфиска этим пользуется. Может, на мне решила позабавиться, потренироваться, так сказать. А я – в безвыходном положении. Просто уволиться без объяснения причин?
Кстати, сегодня Анфиска тоже меня вызвала работать у неё. Знаешь, Зина, я заметил, что она специально что-то покупает или ломает то, что есть, для того, чтобы я снова пришёл. Как ты думаешь, Зин, что я должен был чувствовать? Вот потому и приснился этот долбаный квадрат с его пятым углом».
Зина выслушала мужа, не перебивая, и долго сидела, о чём-то думая, поставив скалку между коленей. «Знаешь, Толя, вот что я придумала: завтра ты, если Николай попросит тебя идти к дочери, не отказывай и сходи. Но предварительно, прямо сегодня, тебе нужно подольше потренироваться на телефоне, как записать видео и разговор. В общем, записать всё, что будет происходить у Анфисы. Всё это надо сделать так, чтобы Анфиска ничего не заподозрила, а то вся наша затея пойдёт прахом, и тебе, на самом деле, придётся увольняться. Если запись получится, как надо, то ты возвращайся на работу, как обычно, и пока молчи. До следующего раза, когда Николай тебя снова будет отправлять к Анфиске. Вот тогда ты и воспользуешься этими записями, и Николаю их покажешь. Тогда он уже не сможет сказать, что ты говоришь неправду. Без этого он тебе не поверит, согласись? А сейчас, при его любви к дочери, он просто тебя в порошок сотрёт, если ты всё расскажешь на словах».
«Ну, Зина! Ты прямо следователь! Я никогда бы не додумался до этого. Не зря Николай тебя всегда хвалит за твой ум и логику. Даже, когда ты уже ушла на пенсию, он несколько раз мне об этом говорил. Даже предлагал, чтобы ты, подлечившись, возвращалась на работу. Говорил что за тобой он, как за каменной стеной – никогда не боялся за финансовую часть предприятия. А без тебя ему уже дважды пришлось приглашать аудиторов. А это стоит немалых денег. Он сказал, что тебя будет возить машина на работу и с работы. Ещё он предлагал финансовую помощь, когда у меня будет отпуск, чтобы мы с тобой приобрели путёвки в санаторий, который нужен тебе для лечения. Всё это только для того, чтобы ты работала».
«Ну, об этом я ещё подумаю, а пока давай мы потрудимся с компроматом на эту малолетнюю дурочку. Договорились? Так что, завтра выходи и работай спокойно. Но, самое главное, не проколись перед Анфисой, что ты её записываешь. Постарайся!»
«Мы с тобой, Зина, как будто запускаем операцию «Ы». Только я не Шурик – уже почти весь седой. Даже как-то неудобно затевать это против какой-то малолетки. Но, я согласен – другого выхода у нас нет. И, думаю, что после успеха операции никто не пострадает. Ну, может быть, пострадает сама Анфиска. Но она это заслуживает». Но Толик ошибался – пострадал именно он сам.
На следующий день он, как всегда, пришёл на работу. Несколько дней, на удивление, прошли спокойно, без вызовов дочери Николая. И Толик начал уже успокаиваться, что ничего не нужно будет делать. Но он ошибался. В пятницу Николай Иванович снова вызвал Толика и попросил сходить на квартиру Анфисы, чтобы отремонтировать дверцу шкафа.
«Опять специально оторвала, что ли?» - подумал Толик. Но ничего не сказал и отправился на квартиру.
Когда он пришёл, Анфиса впустила его и сразу ушла в спальню. Толик занялся мебелью, надеясь быстро закончить – работы было немного. Но потом вспомнил о телефоне, и быстро настроил видео. Установил на полку на высоте человеческого роста. И вовремя – минут через пять из спальни вышла Анфиса. На ней был надет прозрачный короткий халатик, под которым не было ничего. У Толика от удивления рот открылся и так и остался на какое-то время.
Анфиса между тем подошла поближе, почти вплотную к Толику и, дыша ему прямо в лицо и, обдавая пряным запахом духов, произнесла: «Ну, что, старичок! В спальню пойдём? Я тебя оживлять буду!»
Толя, выругавшись матом, схватил телефон, куртку и обувь, выскочил в подъезд и там обулся. В квартире стоял хохот Анфисы. «Вот дура», - подумал Толик и поехал на работу.
Вечером они с женой посмотрели видео, которое получилось очень даже неплохо. «Ну, вот! Продолжай работать, как будто ничего не случилось, до следующего раза, когда опять понадобятся твои услуги. Но ведь какая хамка эта Анфиса. Совсем молодая, и так себя вести – это что-то запредельное!» - сказала Зина.
Толик ходил на работу, прошёл почти месяц, и он уже успокоился, что запись не нужна. Но не тут-то было! Когда его вызвали в кабинет директора, Толик уже знал, что нужно делать. На этот раз Николай Иванович предупредил, что работы много, на несколько дней. Толик посмотрел на друга, и сказал: «Не пойду». Николай от неожиданности замолчал и так и остался стоять с открытым ртом. Потом выдавил: «Толь, что случилось? Тебе нужно доплатить? Ладно, доплачу». «Не пойду. Лучше уволюсь» - снова твёрдо сказал Анатолий. «Да что случилось, ты можешь объяснить?» «Объяснить могу, вернее – могу показать. Но ты мне, как другу обещай, что будешь спокоен, не начнёшь крушить мебель». «Даже так! Ну, давай, показывай, что там у тебя». Толик сказал: «Помни, ты обещал спокойно принять то, что я тебе покажу. Вот, смотри». Он вытащил телефон, включил видеозапись. Сначала там ничего не было. Но потом… Николай смотрел, застыв от непонимания, что он видит это на самом деле. Уже и запись кончилась, а он всё сидел. Потом соскочил с кресла, достал из сейфа бутылку с коньяком, и сделал несколько глотков прямо из горла. Потом крякнул, забегал по кабинету, остановится и включил такой мат!... Толик быстро схватил свой телефон со стола, боясь, что Николай его разобьёт.
[b] Потом
