1
Великий Царь выезжал на коне с дорогой серебряной сбруей. Остановившись перед самым обрывом, вглядывался полуприкрытыми глазами в небесную даль. Внизу перед ним покорно расстилалась грешная земля, только и ожидавшая, чтобы на неё обратили взор. Царь не смотрел себе под ноги. Сам, как и конь его, смотрел только вверх. Земное не существовало для него. Лишь небо. Да и неба то он, как следует, не видел. Не замечал собиравшихся облаков, грозивших перерасти в тучу.
Всё ещё неотрывно глядя на небо, Великий Царь пришпорил коня. Жеребец, слепо повиновавшийся хозяину, послушно шагнул. Шагнул в пропасть. И полетел. Прямо вниз. Теперь, наконец-то, земля дождалась, что на неё обратили внимание. Она покорно приняла два тела, царя и его коня. Словно лишь для них берегла свои просторы. Только сейчас Великий Царь заметил землю и оторвался от неба, которое всё больше удалялось от него и становилось всё недостижимее. Перед самой смертью в один миг он обрёл истинное видение. Но было поздно.
2
Шёл по дороге усталый странник. Лицо пустынника. Глаза смеющегося ребёнка. Истинный взгляд мудрости. Волнами опускающаяся на грудь борода. Улыбка молчальника.
Много исходили эти ноги. Много пыли осело на одежде. Тряхнёшь, облако пойдёт. Шёл, опираясь на посох, длинную, корявую палку, у которой то тут, то там торчали необрубленные сучья. Двигался, не теряя времени, но и без спешки. Зачем торопиться, когда впереди Вечность? Птички в небе чертили ему путь, зверь лесной со страхом и любопытством следил за ним из-за деревьев. Странник не отвлекался, словно только дорога для него существует. Знал, когда и где должно остановиться. Кто он? Откуда? Может, «бегун»? Святой человек. Странный человек. Если благословит, век счастлив будешь. Никого не проклянёт. Зла не ведает. Если улыбнётся тебе, сам себе приятен станешь. Простой люд, даже из озлобленных, почтительно кланяется ему. Самые горькие пьяницы дорогу уступают. А странник, знай себе, идёт. Будто только дорога для него существует. Размеренно ступает, спокойно. Зачем ему спешить? Вечность застыла в его глазах. Уста его повторяют всё одно и то же. Молитву? Славословие Господу? Земле? Деревьям да птицам? Странный человек. Святой человек.
3
Пространство тянулось влево и вправо, вокруг него. Взглядом продливал пространство. Близкие вредоносными мухами жалили его своей любовью. Хотел одарить мир благой вестью. Изменить его, сделать лучше. Делал из своей речи орудие, им и разил. Часто первого встречного. Первый встречный замирал, слушал проникновенные слова, обращался к самому себе. Начинал сомневаться. А потом от сомнения вновь возвращался к дающей душевный покой уверенности. И успокоенный уходил.
Всю жизнь стремился к идеалу. Тщательно планировал, выверял, обдумывал. И ошибался. Лёгкое отвергал как заведомо ненужное. Всю жизнь, всё существо своё борьбе посвятив, войну свою проиграл. Ибо мира не обрёл. Уступил нуждам понятным и простым, над людьми всесильным, как сама жизнь. Герой без подвига, мудрец без истины, правитель без государства. Он был обычный человек.
4
Рыцарь в тёмных, словно выкованных из самой ночи, доспехах стоит на страже всего сущего. Он — само Мироздание. Доспехи его — Пространство. Меч его — Время. Он не вечен. Но он застал ещё Вечность. Он помнит небытие. Ибо возник из небытия. Мечом поражает живое. Приносит гибель, возвращает тем самым к истокам. Вселенная узором покоится на панцире его доспехов. Он — всё, что было, есть и будет. Он — всё и ничто, начало и конец, само существование.
Что скрывается за этими доспехами? Что проглядывает сквозь прорезь в шлеме? Когда-нибудь он отложит в сторону меч и снимет доспехи. Наступит тогда конец. Вернётся всё на истоки свои. Произойдёт великое возвращение к изначальному.
5
Жнец. Безликий. Безымянный. Неназванный. Вечно окружён мраком. Неведение и страх двигаются за ним по пятам. Беспрепятственно проникает в жилища. Вершит своё страшное дело.
Вот он появился. Мелькнул тенью на мельчайшую долю секунды в зрачках умирающего. Человек отошёл.
Он всюду и нигде. Пространство никогда не было для него преградой. Никакие стены от него не спасут. Ничто в его облике не может быть узнано. Знать такое невозможно. Непознаваемый жнец всегда остаётся прост. Люди не догадываются, что это он подарил им жизнь, принеся в неё смысл.
Вот старец простирает бессильные руки, тянется к чему-то. Узрел. Узнал. Тёмный жнец протянул руку в ответ. Повёл за собой. Старик последовал с готовностью, оставив после себя холодное тело. Не оглядывался, сразу забыл всё прежнее, что составляло его сущность.
А вот на постели мечется совсем ещё молодой, но уже измученный. Просит о чём-то, молит как будто. В бреду зовёт жнеца. И жнец приходит. Но не по просьбе. Его разжалобить нельзя. Он сам определяет срок. Пора наступила. Он пришёл. Лицо страдающего на миг прояснилось. Жнец помог ему, увёл за собой.
Он — вечный враг и вечный союзник. И жизнь может измучить. Он — избавитель. Жнец воинам даёт славу. Благодаря ему обретаются доблесть и честь. Мудрецам дарит знание. У него те ищут ответов. Правители, борясь с его всесильным влиянием, обретали величие. Всё, что осталось в веках, создавалось в борьбе с жнецом, то есть в конечном итоге благодаря ему. Когда время придёт, он будет твоим единственным спутником и провожатым. Проведёт сквозь пространство и время, поможет достичь неведомого, пугающего, но и манящего.
