Время шло… Закончился изнуряюще-жаркий Термидор, и его сменил Фрюктидор, или месяц плодов. Спокойное, не обжигающее тепло, желтеющие листья, осеннее парижское небо, поменявшее яркую летнюю синеву на серовато-блеклые, спокойные оттенки. Время неумолимо шло, осень постепенно вступала в свои права.
Каждый день изрядно загруженная поручениями в «Красном петухе» и работавшая без выходных, Жаннет даже радовалась этому. Работа отвлекала от тягостных, порой невыносимых мыслей о Жане-Анри. Неизвестность изматывала. Живот ее рос, и она понимала, что скрывать от мадам Кавиньи беременность дальше будет уже невозможно. Это тяготило, и Жаннет даже почувствовала некоторое облегчение, когда в один из последних дней Фрюктидора, мадам Кавиньи, находившаяся рядом с ней на кухне, прошептала ей на ухо:
- Милочка, а ты что же, беременна?
Жаннет выронила полотенце, подняла его и, закусив губу, лишь молча кивнула хозяйке.
- Простите, мадам Кавиньи, что не сказала вам сразу, - тихо ответила она, - я не буду обузой, поверьте. Если что, я могу уйти… хоть сегодня, - она положила полотенце на стол и смело подняла на мадам Кавиньи потемневшие глаза. Сказав это, Жаннет думала о накопленных восьмидесяти ливрах, лежавших в полотняном мешочке под матрасом в ее комнате. Этой суммы вполне хватило бы снять на месяц самую скромную комнату в дешевой гостинице. Только вот как быть с работой… кто же возьмет ее на работу с пузом. Жаннет едва слышно всхлипнула и до хруста сжала пальцы, думая уже услышать от хозяйки равнодушно-безразличное: «Уволена». Но к ее удивлению, мадам Кавиньи вздохнула и в ее небольших глазах появилось даже что-то, похожее на сочувствие.
- Когда ожидается ребенок? – спросила она.
- В начале декабря, - ответила Жаннет, - ой… то есть в середине Фримера, простите, мадам Кавиньи.
- Можешь не извиняться, - усмехнулась хозяйка, - мне так даже привычнее, сама к этим новым названиям месяцев привыкнуть никак не могу.
- Я тоже, - прошептала Жаннет.
- Что ж, Сюзанна, - мадам Кавиньи вздохнула, - работница ты хорошая, старательная, поэтому до родов можешь жить здесь. А там… там видно будет, - она смолкла.
- Спасибо… спасибо вам! – воскликнула Жаннет.
Мадам Кавиньи лишь махнула рукой и вгляделась в ее бледное лицо, заострившиеся скулы, большие темные глаза.
- Муж то у тебя есть, Сюзанна? – вдруг спросила она.
Жаннет кивнула, опустив голову.
- Да, - тихо ответила она, - мы обвенчались, но… я до сих пор не знаю, где он. Нас разлучили обстоятельства. Но я очень надеюсь, что мой муж жив и вернется.
- Все понятно, - буркнула мадам Кавиньи, - таких историй сейчас полно. – Что ж, Сюзанна, молись, чтобы твой муж вернулся. Может быть, Всевышний и поможет.
- Я… я молюсь, - кивнула Жаннет, чувствуя, как глаза наполняются слезами, - каждый день молюсь. И спасибо вам, мадам Кавиньи. Спасибо за все.
Мадам Кавиньи лишь махнула рукой и, положив на стол луковицу, которую машинально вертела в руках, направилась к выходу из кухни. Но на пороге обернулась:
- Завтра будет много работы, а послезавтра можешь взять выходной, Сюзанна, - сказала она, - на целый день. Отдохни. А то ни разу выходных не брала еще, с тех пор как у меня работаешь.
- Благодарю, мадам Кавиньи! – горячо воскликнула Жаннет.
- Завтра у меня выходной, на целый день, - сказала Жаннет, обращаясь к Себастьену. Был вечер, и она только что закончила работу. Себастьен приехал к ней, как приезжал уже несколько раз за последний месяц, и Жаннет не могла отказать ему в желании просто прогуляться вместе, а большего Рокуар и не требовал. Они прошли улицу Вовилье, затем свернули в небольшой переулок и остановились под круглой каменной аркой, за которой виднелась аляповатая вывеска дешевого кафетерия со злободневным названием «Цветок республики». Под вывеской была неумело намалевана роза с сине-бело-красными лепестками.
«Жан-Анри нарисовал бы гораздо лучше», - вдруг подумала Жаннет.
- Может зайдем, просто посидим немного? – спросил Рокуар и улыбнулся. На щеках у него появились ямочки, и Жаннет подумала, что только сейчас их заметила. И что, когда Себастьен улыбается, он очень симпатичный. А может быть, даже и красивый. Резковатые черты лица смягчались, а в глазах появлялись теплые искорки.
Она тряхнула головой, словно пытаясь отогнать наваждение.
- Хорошо, давай зайдем, - согласилась Жаннет.
Рокуар галантно открыл перед ней дверь кафе, и они зашли в полутемное помещение, освещаемое лишь несколькими свечами на стенах. За столами сидело несколько припозднившихся посетителей и, оглядевшись, Жаннет села за свободный столик в углу. Полумрак скрадывал ее от посторонних глаз, и она чувствовала себя увереннее.
Себастьен взял два кофе и пару булочек с патриотическим названием «республиканские».
- А раньше они назывались просто булочки с лимоном, - улыбнулась Жаннет, надкусывая выпечку.
- С мукой стало получше с тех пор, как после переворота отпустили ценовой максимум, - отозвался Рокуар, отхлебывая кофе, - теперь можно купить даже булочки, а не только ржаной хлеб. Но не знаю, долго ли это продлится… да и цены опять выросли в два раза.
Жаннет машинально кивнула, согревая ладонь о кружку с кофе.
- Какие планы на завтра, Жаннет? – спросил Рокуар, - ты сказала, у тебя выходной. Может быть, сходим куда-нибудь вместе?
- Мне нужно поехать в Шаронн, - неожиданно и для самой себя сказала Жаннет.
Впрочем, так ли неожиданно это было?
Доминик Грасси… воспоминание о нем до сих пор причиняло ей какую-то глухую саднящую боль. И то обещание, которое она дала ему при расставании там, в тюрьме… обязательно найти его книгу. Когда еще выдастся свободный день, чтобы поехать на это маленькое пригородное кладбище и попробовать все-таки отыскать ее.
- В Шаронн? – брови Рокуара несколько поднялись, — это же дальний пригород. У тебя там родня или какие-то неотложные дела?
Жаннет сделала глоток теплого горьковатого кофе и решительно поставила кружку на стол.
- Мне нужно на тамошнее кладбище, - она посмотрела в удивленные глаза Рокуара, - просто… я обещала одному человеку, с которым познакомилась в тюрьме… сейчас его уже нет в живых, но я обещала ему, что найду его рукопись. Он спрятал ее там… на кладбище…зарыл под деревом. И для него это было очень важно, чтобы книга не пропала. Он… он был писателем.
Рокуар слегка присвистнул.
- Ничего себе, - тихо сказал он, - а ты хоть знаешь, где искать эту самую рукопись?
- Конечно, - кивнула Жаннет, - он мне все рассказал подробно, я запомнила. Просто, понимаешь, Себастьен… я должна это сделать завтра, - она провела ладонью по животу и посмотрела в серые глаза Себастьена, - живот растет, скоро я стану совсем неповоротливой.
И еще неизвестно, как перенесу роды, останусь ли жива… А Доминику я обещала найти его книгу. Кроме меня ведь никто больше не знает, где она спрятана. Он так сказал.
Рокуар вздохнул и отвернулся в сторону.
- Ну, если ты думаешь, что я отпущу тебя на это кладбище одну, Легуа, то ошибаешься, - проговорил он, - завтра поедем туда вместе.
- Себастьен! – воскликнула Жаннет, сжав его руку, - было бы здорово! Я не знала, как и просить тебя.
- Эх, Легуа… - Себастьен посмотрел на нее слегка насмешливо, - а копать-то как ты собиралась, беременная? У тебя и лопаты то, наверное, нет подходящей?
- Я хотела взять лопату у мадам Кавиньи из кладовки, она правда не очень большая, но…
- Ладно, Жаннет, - Рокуар улыбнулся ей, - завтра я сам принесу лопату. И копать буду сам. Что ж, вполне романтическая поездка… на кладбище, - он улыбнулся еще шире.
- Спасибо, Себастьен! – Жаннет хлопнула в ладоши, - я и не надеялась, что ты согласишься.
- Пей кофе, оно совсем остыло, - кивнул на ее кружку Себастьен. – А как называется эта книга? Писатель сказал тебе ее название?
- Между адом и раем, - ответила Жаннет.
