Эхо лабиринта

Мы не виделись несколько лет. Работа… Дела… В общем, обычная жизнь «занятого» человека. И вот, однажды, когда у меня выдалось случайное «окошко» между деловыми «забегами», прозвенел звонок.
Встречу наметили в кофейне «Кофеин», на Пушкинской. Ровно в четыре. Ровно на одну чашечку ароматного напитка. Каждый из нас знал наперед, что это и уловка и ловушка, по отношению к самому себе, но… В воздухе уже висел аромат предновогодних событий, и едва уловимая толика его магии уже успела задеть наши души.
В «итого» мы болтали полтора часа.
Го, это - ностальгия моей молодости, и не частое моё удовольствие в нынешнем хлопотном мире. Когда случается время, то, как правило, не случается подходящего партнера, и, наоборот, когда находится партнер, то я, обычно, уже куда-нибудь опаздываю.

Он был не тороплив, и казалось, совершенно не изменился за прошедшие годы. Седина почти не коснулась его, несмотря на пол века за плечами.
- Здравствуй Мастер,- приветствовал я его, улыбаясь и радуясь встрече.
- Здравствуй, дружище,- улыбнулся он, пожимая мне руку.
Конечно же, мы говорили о Го. О чем еще можно говорить с Мастером Го после нескольких лет минувших со дня последней встречи? К тому же, я люблю и ценю Го, а он, так вообще, в нем живет постоянно. Чем не тема?
Но в этот раз он говорил о другом Го. Об Игре вне гобана. За его пределами… О философии Пути и Практике, о поэзии и живописи камнями Ян и Инь, и о многом другом, о чем я лишь смутно догадывался или чувствовал интуитивно, и пока еще не успел подобрать подходящих слов.
Когда осмысливаешь сложные вещи, требуется время. Труд и время. Каждый кусочек мозаики должен найти и занять свое место. Поэтому, так радуешься, когда она складывается.
Когда смотришь на законченную партию Го, то образ мозаики возникает сам. Разделенное и целостное – его стержень. Мозаика черного и белого, и мозаика мыслей, спрессованных до плотности вулканического базальта или полудрагоценного агата, из которых изготовлены камни для игры. И все это затем виртуозно упаковано в панно 19 на 19 фрагментов… Разделенное и целостное…
Я задавал вопросы и слушал ответы, думал о Го, и думал не о Го, но в образах Го… Это было очень свежо, жутко интересно, и необычно. Разговор пробуждал во мне какое то особое умозрение, и оно тут же порождало яркие образы-мыслеформы, описывать словами которые, я едва ли возьмусь и сумею. Те же, в свою очередь, удивительным образом проясняли все, к чему едва прикасалась моя мысль, что вызывало одновременно радостное состояние озарения и обретения, и щемящее чувство жалости в предвосхищении его утраты.
Когда говоришь с тем, кто шагает впереди по горной тропе, то слова, часто очень простые слова, бывает трудно понять и расслышать. Не только ветер тому причина.
Проводник говорит о том, что видит, и предупреждает о подвохах тропы, по которой прошел. Тебе приходится, как бы смотреть его глазами. Но ты-то не видишь, потому, что сам там еще не был. Не дошел несколько шагов. Ты еще внизу. Ты веришь, или не веришь, и представляешь и воображаешь, или просто идешь вверх и ждешь, пока не увидишь, или не упадешь. Но доверяя и воображая, радуешься, находя затем подтверждение воочию.
Мне хотелось поделиться обретенной способностью с сидящими вокруг посетителями и спешащими за окном прохожими. Но как?
-Ты журналист, услышал я. – Напиши.
И я взялся написать. Но прошло несколько месяцев, прежде чем я написал…
Это было письмо. Обычное письмо по электронной почте:

- Дорогой Мастер!
Поздравляю с началом весны - порой свежих надежд! Собственно, надежды взрастают на почве, щедро сдобренной обломками былых иллюзий и прожектов.
К примеру, взять меня. Уж, казалось бы, не юноша бледный со взором горящим, а туда же - задрав штаны, полез не в свои сани. Тут надо отдать должное тебе, Мастер, - ты обладаешь удивительным даром убеждения. Вдохновил, я бы даже сказал, сбил с панталыку, и всего-то за час приятной беседы в кофейне. И я, тёртый калач, к своему стыду, потерял чувство реальности, трезвой самооценки и прочее, кивал и, как заворожённый, шептал: да, да, мы построим мир счастья и разума, в котором будет властвовать великая философия Го!..
А потом, когда романтический флёр вдохновения начал рассеиваться под напором обыденной суеты, я со стыдом обнаружил собственную немощь (объективного и субъективного характера). Краснея, признался тебе в этом. Но опять, о Великий Искуситель, ты сумел несколькими точными и убедительнейшими фразами укрепить почти рухнувший прожект моего участия на благородном поприще. Да-а-а-а, Мастер, с твоим талантом… в бизнесе, где ценится именно такое качество…!
Почти каждый вечер я обнаруживал, что завершил массу дел, кроме обещанного тебе. Не держать слово, правда, не в моих правилах, а тут раз от разу. Я стал раздражительным, меня мучает бессонница, мерещится огромный гобан, с которого, грохоча, скатываются на меня камни. И всюду преследует твой мудрый укоризненный взор: дескать, эх, ты, я ведь так надеялся и верил!!!...
То есть, дорогой Мастер, ты понимаешь, что я неотвратимо приближаюсь к психическому срыву, за которым всё явственней проглядывается суиц... Нет, я не могу вымолвить это страшное слово, иначе оно застрянет в голове, и я уже не смогу ни о чём ином думать!
Настал час поставить вопрос ребром: нужна ли Великой Игре и ментальной Практике И-Го моя никчемная жизнь? Если "да", я с радостью отдам её во благо! Если же моя жертва никак не укрепит Го, то я позволю себе ещё немного грешного существования на этом свете.
Искренне,
Любитель Го и твой друг.

Ответ не понадобилось ожидать столь же долго.
- С весной! С новыми мыслями и состояниями!
Здравствуй дорогой мой друг и Любитель Го!
Поверь! Твоя «никчемная» жизнь очень нужна Игре и Практике Го! Великой и Ужасной! Но, увы, не сегодня.
Путь Го вымощен обломками чужеродных целей и ценностей, прошедших по нему Странников, но отнюдь не тёртыми калачами и рухнувшими надеждами. Встречаются, правда, площадки для отдыха и "любования Фудзиямой" усыпанные осколками былых иллюзий, но поток компенсаций превосходит все разумные пределы!
Не хвали меня. Я всего лишь пробудил в тебе дремлющего духа. Дух Го - живет в тебе, потому, что это свойство тебя, а не его. Однажды ты впустил его сам, и мне кажется, что не жалеешь об этом?
Спасибо за юмор! Очень смеялся.
А теперь…
Волею Йи-Дао, освобождаю тебя от кошмарных видений гигантского гобана и лавины чудовищных камений! Снимаю с тебя груз невыполненных обещаний данных самому себе! Себе, которому не хватает времени на самого себя и на свое Го внутри самого себя.
Не терзайся. Будет и время Го. Придет и время Пути. Всему свое время. Ибо на самом-то деле Странники Йи -Дао никуда не спешат. Они просто идут по Пути и наслаждаются жизнью. А торопыги, вроде тебя, обвешивают себя веригами нелепых забот и дополнительным грузом циклических процессов в мозге.
Камень Го - семя. Оно - проклюнулось. Показался чудесный легкий и свежий зеленый росток! Не дави на него обманутыми ожиданиями и грузом задуманного, но не свершённого. Дай ему расти! Вспомни:

Взгляни на камни для Вей-чи...
Они - как семена цветов!
А мы - садовники...

В письме не было подписи, но оно было с его адреса. Вместо подписи стояла фраза похожая на девиз или пароль. А может быть, это была просто правда?
Я перечитал её ещё раз.
- Мы никуда не спешим! Мы - в Пути!

Эхо знакомого состояния слабым откликом прокатилось по моему сознанию. Вздрогнули, было, уснувшие в укромных уголках памяти давешние и давнишние мысле-формы, засыпанные прошлогодним снегом и прошлогодними же опавшими листьями надежд и волнений. Шевельнулись образы… И пальцы мои уже бежали по клавиатуре…

- Благодарю тебя, благородный муж!
Самураи- Японцы в знак признательности, видимо, выкрикивают какой-то торжественный возглас. Я знаю только один. Следует напружиниться, резко выбросить правый кулак под углом 45 градусов, и громко выдохнуть: "Банзай!"
Посвящаю сей выдох моему наставнику И-Го!
Письмо твоё, Мастер, сохраню, потому что к нему надо возвращаться.
Счастливо! Встретимся, благодаря Судьбе!

Заглянув поутру в электронную почту, я обнаружил его ответ:

Сегодня, девятого сентября 1978 года,
Я держал на ладони маленький диск,
Один из тех трехсот шестидесяти одного,
Что нужны для астрологической игры Го,
Иных шахмат Востока.

Той, что старше древнейших хроник,
Той, чьё поле - карта Вселенной.

Той, чьи черно-белые перемены -
Превыше времён.

Можно потерять себя в Го,
Как в любви, или в одном из дней.

Сегодня, девятого сентября 1978 года,
Я, не ведающий множества вещей,
Понимаю, что не знаю еще одной,
И благодарю моё поэтическое вдохновение
За откровение лабиринта,
Которому никогда не быть моим.

Хорхе Луис Борхес