Серые сказки. Лицензия на убийство.

Сказки не для детей.

Лицензия.

Интерлюдия первая.

Двадцатилетие я встречал в горячечном бреду. Метался по скомканной простыне, почти прожигая в ней дыры прикосновением. Какие-то фигуры заполняли спутанное сознание, там были и человекообразные, и совсем уж монструозные, которые только в горячке и могли привидеться, так что очередной тёмный силуэт не очень выделялся в этой призрачной толпе. Он склонился надо мной и хрипло процедил:
— Сколько? Сколько у тебя будет жизней?
"Смерть!" Слово вяло шевельнулось где-то на грани понимания и неожиданно вытряхнуло из бреда. Умирать не хотелось. Я вцепился огненными пальцами в плащ Смерти и зло просипел растрескавшимися до глубоких, в запекшейся крови, трещин губами:
— Сколько есть, всё моё!
Смерть хрипло закаркала, захохотала.
— Безлимитничек. Так и запишем.
Она (он?) отцепил мои сведëнные злой судорогой пальцы от своей одежды и направился к двери. Мои бредовые чудища поспешно расступались перед ним, а кто не успел, беззвучно растекались туманом по полу.

Интерлюдия вторая.
Темно и тихо. Почти тихо. В ночном мраке шелестит ветер в кронах, да из раскрытого в августовскую духоту окна доносится песенка.
— Баю-баюшки-баю,
Баю девочку мою.
Приходила тихо Дрëма,
До зори гулять у дома,
Мою девочку качать,
Сладко сказки напевать.
Серый котик не ворчи
У натопленной печи,
Хороводы не води
Мою детку не буди.
Баю-баю-баю-бай
До рассвета засыпай.
Утром глазки мы протрём
И гулять с тобой пойдём.
Доходит до последнего слова и начинается заново, время от времени переходя в неразборчивое бормотание и намуркивание мотивчика. В десяти метрах от окна горит фонарь. В ста метрах от фонаря лежу я, скрытый давно некошеной травой парка. Ну как давно... Никогда некошеной. Это раньше здесь был центр города, а сейчас многоэтажки зарастают  подобравшимся вплотную лесом и бурьяном. В этой девять этажей, в этот час светятся всего несколько окон. Лежу здесь часа два уже и от нечего делать успел пересчитать не только все этажи, но и все окна. Жизнь наëмного убийцы не предусматривает стабильный график, это я выяснил практически сразу после того, как справился с болезнью в свои тогда двадцать лет. Принятый мной за Смерть Посланник зафиксировал на меня безлимитную лицензию на убийство. Вот только нужна она мне была, как волку рога! Многие из моих знакомых и одноклассников вели подсчеты и списки, чтоб в знаковый час ничего (никого) не забыть. От таких тварей я старался держаться подальше. Не оттого, что боязно, а оттого, что брезгливо - не люблю я рядом с общественными сортирами находиться, запах паршивый. Чаще всего нормальные люди называют цифру до десяти, считают что на самооборону в любом случае хватит. И чаще всего ошибаются. Иногда фатально. За десять лет после Выбора я успел и в органах поработать, и телохранителем, а сейчас вот наëмным убийцей стал. Не скажу что от принципиального максималиста-идеалиста ничего не осталось, но опыт подразмыл границы: не все нулевики безобидные заиньки, не все безлимитники отмороженные твари. Люди вообще на чëрное и белое плохо делятся. Вот такой я философ, блин. А чем ещё прикажете заниматься, поджидая объект?
Он появился неожиданно скоро, прерывая мои философские раскладки. Движение пальца и нетерпеливая пуля мчится на свидание. Мужчина дёргается и заваливается набок, снося мотоцикл. На светлой майке расплывается тëмное пятно. Два пятна. Одно на груди, второе на спине. Пуля легко прошила его и ушла в распахнутое окно. Колыбельная оборвалась, хныкание ребёнка тоже. Только странный голос зачастил:
— Шшшшшшшш. Уже всë... Спи, родная, спи. Шшшшшшшшшшшш...

Интерлюдия третья.
Моё время истекает. Срок бизлимитки подходит к концу и через пару дней на меня объявят охоту. Ату его! Возможно я сумею протянуть ещё не один день, может даже месяц, всë таки опыт никуда не делся и охотник я неплохой. Да, я буду стараться потянуть подольше, ибо сейчас отвечаю не только за себя. Мара сделала большую глупость, взяв лицензию на одну жизнь. Права на ошибку у неё нет. Не скажу что она совсем беззащитна, всё таки обращаться с ножом я её научил за четыре года и обезвредить не убивая она может, но... Сплошные "но".
Ну да, мне просто боязно оставлять её одну. В нашем мире долго не живут, а она слишком нежная для этой реальности, слишком хрупкая, как хрустальный цветок, который хочется прикрыть ладонями и защитить от всего мира. Так и познакомились: я отбил девчонку от парочки пьяных грабителей, она неуклюже шугала их кухонным ножом, не причиняя никакого вреда. Ей тогда только-только исполнилось двадцать. Выбор уже был сделан, но она панически боялась потратить шанс выжить сразу же. Придурки забавлялись её попытками отбиться и совсем не заметили меня. Как говорится, собаке собачья...
Что-то меня на сантименты пробило. Видать близость часа Хэ влияет.

Завтра. Уже завтра начнётся. Мара смотрела на меня странным взглядом с самого утра, помогала раскладывать по всему дому оружие (да, я не кидаюсь в бега, в своём доме шансов выжить больше) а вечером заявила:
— Не переживай за меня. Я многому у тебя научилась и многое теперь могу. И вообще, я не позволю никому тебя убить!
Конечно я посмеялся про себя. Это как котëнок обещает защитить медведя. Забавно и трогательно даже для меня.
Утро я встретил сидя у окна с пистолетом на коленях. Последние минуты тишины. Через четверть циферблата до восьми часов лицензия закончится. Надеюсь, отдельно от жизни.
—  Я тебе кофе принесла.
Мара поставила кружку на край подоконника и обняла меня за плечи. Десять. Девять. Восемь.
— Не переживай. Всё будет хорошо.
Семь. Шесть. Пять. Четыре.
— Я никому не позволю причинить тебе вред.
Три. Два. Один...
Тонкий стилет крутнулся в пальцах Мары и вонзился мне в горло. Как сквозь вату я слышал её голос.
— Шшшшшшшш. Уже всë... Спи, родной, спи. Шшшшшшшшшшшш... Баю-баюшки-баю,
Баю девочку мою...