Иван-Царевич подошёл к кромке болота и остановился. На душе было гадостно. В сапогах хлюпало, новый кафтан превратился в лохмотья, шапку вообще потерял.
«Нафига наряжался - знал ведь, куда иду. Эх, Царь-Батюшка, послал, так послал. Видите ли - сказка, традиции!.. Братьям хорошо. Выбрали девок из посада и развлекаются. А меня, как «опору и надёжу» сюда, куда Макар телят не гонял, лягушку искать. Эх, батя, батя... В каком веке живёт? Непонятно...»
Ладно, коль пришёл, надо оглядеться - то ли это болото. Взгляд Ивана наткнулся на взгляд огромной лягушки, восседающей на листе лотоса. Стрелы у неё не было.
«Может, не удержала? С арбалета запускал. Убойная сила о-го-го. Тут, не то что поймать, не прибило бы кого».
― Ну, здравствуй деви..., в смысле, зверь неведомый. А не видела ли ты стрелу мою, утром пущенную?
«Эка, как заговорил, прям сказочник».
Лягушка молчала.
«Может, что не так говорю».
Вдруг он услышал шорох и оглянулся. В этот момент, чуть поодаль, другая лягушка, которую он не приметил, превращалась в девуш... в женщину. Лет, эдак, пятидесяти. Кокошник, нос картошкой и сарафан, плотно обтягивающий арбузные груди. Низ тоже был соответствующий.
Иван немного опешил.
― Ну что нахохлился, ― заговорила новообращённая, ― Не сбылись ожидания?
Иван взял себя в руки:
― Понимаете, там по сказке, ну... как бы...
― Красавица должна быть? Умная, высокая, красивая и статная? Да и говорить ангельским голоском?
― Нет, вы не подумайте, ― замельтешил Иван, ― вы тоже ничего.
― Ладно, не трынди, хотя спасибо. Мамка я ихняя.
― Чья?
― Красавиц твоих. Вон они в дальнем конце болота, в камышах тусуются. Понравился ты им. Слышишь, как расквакались.
― А мамка ― это как у проститу...
― Ваня, не богохульствуй. Опекунша я. Кикимора. Слышал про такую?
― А я думал, что кикиморы…
― Страшные? Это всё сказки. Когда я превращаюсь в то, что положено по регламенту, начинается свистопляска. Кто меч выхватывает, кто убежать пытается, а кто и вовсе глаза выпучит, ни слова сказать, ни беседу поддержать. А так, какая никакая, а женщина, хоть и в возрасте.
― Так вы же можете в кого угодно превратиться.
― Эх, Ваня. С возрастом даже волшебство ничего поделать не может. Хоть с девичьим, хоть с лягушачьим. Я конечно пыталась, но, к сожалению, получается только так.
― Скажите, а вот эта лягушка, к которой я первой обратился, почему не превращается?
― Ну, милый, не все лягушки заколдованные. Вот эта как раз обычная. А обращаются к ней первой все, не только ты, потому что торчит она здесь как гвоздь, день и ночь. А чего торчит ― только ей и ведомо… Ладно, понравился ты мне, не брехливый вроде. Короче, Вань, в моём болоте только красавицы, а вот с умом туго. Ты как?
― Не. Батя за умной посылал, ну и красивой, чтоб братьям нос утереть.
― Тогда тебе дальше, в следующее болото. Но там опекун леший. А его победить надо.
― Биться насмерть?
― Очнись, молодец. Ты в каком веке живёшь? Какая битва? Всё гораздо прозаичнее. Его перепить надо.
― А! Так это легко, ― облегчённо выдохнул Иван.
― Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, ― загадочно произнесла мамка-лягушка.
Иван пошел дальше, вокруг болота. Оглянувшись, он на прощанье махнул приветливой Кикиморе рукой. Но та начала превращаться обратно и жеста видимо не заметила. Когда он поравнялся с камышами на дальнем конце болота, молодые лягушки начали подпрыгивать высоко вверх, при этом вытягивали ноги, недвусмысленно раздвигая их в стороны. Но Иван, глубоко погруженный в свои мысли, этого не заметил.
Тропинка, по которой он шёл, была замшелая и давно не топтаная. Из кустов, прямо на тропинку высовывались коряги, которые всё время надо было перешагивать. За одну из них Иван и зацепился. Правый сапог тут же «попросил каши», раскрыв «голодную пасть» так, что дальше идти стало невозможно. Ваня присел на ближайший пенёк, и из своего походного рюкзака достал скотч. Обычный, не волшебный. Но с помощью него он тут же совершил чудо, превратив сапог в прочный и надёжный сапог-внедорожник.
Удовлетворённо хмыкнув, достал из рюкзака фляжку с целебным напитком под названием «самогон». Сделав четыре мощных глотка, он почувствовал, что сил прибавилось, жизненный тонус подскочил выше крыши, а настроение… Захотелось запеть во весь голос, но вырвалась только отрыжка. Иван встал и засеменил дальше, надеясь добраться до следующего болота засветло.
Долго ли коротко, наконец, среди деревьев показались первые признаки болотистой местности. Вскоре под ногами захлюпала чёрная жижа. Иван остановился. Дальше идти было опасно ― можно было провалиться в трясину.
Было тихо. Ни лягушек, ни Лешего. Приглядевшись, Иван заметил на пеньке щуплого, сухонького старичка. Тот сидел и что-то увлечённо крутил в руках. Подойдя ближе, Ваня понял, что в руках старика кубик Рубика. Кубик был весь зелёный, и старик каждый раз поворачивая кубик к себе новой стороной, удовлетворённо хмыкал, радуясь победе над головоломкой.
― Дедушка, вы Лешего не встречали? ― Осторожно спросил Иван.
― А что его встречать, я ― он и есть, ― ответил дед, не отвлекаясь от своего занятия.
Иван не удивился, вспомнив слова мамки–лягушки.
― Тогда я к вам.
― Знаю-знаю, милок. Земля слухом полнится. Ты дело пытаешь, аль от дела лытаешь?
― Дело пытаю, если, конечно, поиск жены можно делом назвать, ― сказал Царевич и покраснел.
― Ну, а чё ж не дело? ― Старик посмотрел подслеповатыми глазами на молодца. ― Коль ты аж сюда забрался, видимо плохо дело с женщинами в ваших хвалёных столицах.
― Я батин наказ исполняю. Он велел жену здесь сыскать, да и не из столицы я.
― Знаю, знаю. Это я так, к слову. Ты, милок, костёр разведи, а то время к ночи. Посидим, поужинаем, за жизнь поговорим, а там глядишь я тебе красавицу и подберу. Утро вечера мудренее.
Иван собрал хворост и развёл костёр. Старик щёлкнул пальцами, и перед ними появилась скатерть-самобранка. Чего на ней только не было! Картошечка с грибами, ягоды, какие-то коренья и даже жареные перепёлки. А венчала всё это стеклянная четверть с какой-то мутной жидкостью и два стакана.
«Вот оно ― испытание!» ― Подумал Иван и потёр руки.
Вдруг ему стало неудобно. Старик удивил его своей щедростью, а он не предложил ему ничего. Правда, кроме самогона ничего не было, ну, хотя бы это.
А самогон у Вани был что надо. Настоенный на травах, с отдушкой из дубовой коры. Спиртометром Иван не пользовался, поэтому крепости своего напитка не знал. Проверял крепость спичкой. Самогон вспыхивал чуть быстрей, чем ракетное топливо, а это был хороший знак.
― Дедушка, а давайте начнём с моего, так сказать, за знакомство. Должен же я что-то на стол поставить?
И, не дожидаясь ответа, разлил остатки самогона по стаканам.
― Ну, добре-добре, ― ухмыльнулся старик, ― с каждой минутой ты нравишься мне всё больше и больше.
Они взяли по перепёлке и чёкнувшись, опустошили стаканы. Леший неопределённо что-то крякнул, и ничком свалился с пенька. Через секунду донёсся его мощный храп.
«Вот и поговорили», ― подумал Иван и продолжил ужинать в одиночестве.
Утро наступило так же неожиданно, как и должно было наступить. Иван протёр глаза. Ни костра, ни скатерти самобранки, ни старика. О вчерашнем ужине напоминало только одно ― перегар.
«По крайней мере, ничего убирать не надо».
Иван встал и огляделся, ища глазами Лешего. Должен же тот подсказать, где у него красавицы, обещал как-никак.
Никого не увидев, он повернулся к болоту. Прямо перед ним, на замшелой кочке сидела лягушка. На голове у неё был маленький блестящий кокошник.
«Это она!» ― Радостно подумал Иван.
И тут же сник. Её надо было поцеловать.
«Эх, была, не была. Из сказки слов не выкинешь...»
Он нагнулся, закрыл глаза и мощно выдохнув, поцеловал нечто мокрое, холодное и пахнущее тиной. Когда он открыл глаза, его удивлению не было предела. Лягушка осталась лягушкой, только лежала на спине и конвульсивно дёргала лапками. Пары выдохнутого алкоголя на несколько секунд вышибли из неё дух.
Но тут волшебство взяло вверх, и полумёртвая лягушка превратилась в красивую девушку, правда белую как мел и пребывающую в полуобморочном состоянии. Всё может волшебство, но видимо самогонный дух оказался сильнее. Вон, даже Леший куда-то заныкался и носа не кажет.
Тем временем девица потихоньку приходила в себя. Она тупо смотрела то на Ивана, то на болото, пытаясь понять, где она и кто она и что за мужик перед ней. В конце концов, её мозг вернулся на своё место. Она покачала головой и посмотрев на Ваню сказала:
― Ну, ты и дал!
Иван с интересом рассматривал девушку. Светлые волосы, коса, тёмные, умные глаза и красивая фигура. Даже лежа в грязной жиже, она производила приятное впечатление.
― Извини, малость не рассчитал, ― смущённо проговорил Иван и протянул ей руку, предварительно надев перчатку, дабы не испачкаться.
Она встала. Так она выглядела ещё привлекательней.
― Я стоя должна была превращаться. Специально самое чистое место выбрала. А ты своим выдохом весь эффект загубил.
Она осмотрела своё платье:
― Ну и на кого я теперь похожа?
― Извини, ― ещё раз повторил Иван, ― давай лучше знакомиться.
Она подняла на него глаза:
― Я Квалёнушка... Тьфу ты... Давно человеческим языком не говорила, вот «ква» и выскакивает. прошу прощения за мой французский. Алёнушка я.
― А я ― Иванушка.
― Да кто бы сомневался.
― А что так?
― Ты сказку читал? В такие места только Иванушки и ходят.
― Да, но я ― Иван–Царевич.
― Вот-вот, именно Иваны–Царевичи.
Вдруг девушка смягчилась:
― Ты на мой тон внимание не обращай. Расстроилась я из-за платья. Расскажи лучше о себе.
― А что тут рассказывать? Царь, три сына, стрела, болото, лягушка, поцелуй, красавица. Ну, и жили, не тужили.
― Тогда у меня ещё проще. Красавица, злая колдунья, лягушка, болото, болото, болото до бесконечности. А в конце может и так, как ты говоришь… Слушай, а где этот алкаш старый?
― Который?
― Да тот с кем ты вчера вечерил ― Леший.
― Не знаю, я проснулся, его уже не было.
― Хорошо, без него обойдёмся. Ты, Ваня, мне нравишься. Но я считаю, что сказочные правила надо соблюдать. Поэтому я загадаю тебе пару загадок. Отгадаешь ― я твоя. Не отгадаешь… Всё равно твоя. Но правила соблюдены, да и в лягушечью кожу не больно охота. Готов?
― Готов.
― У какого молодца ночью капает с конца? Это первая.
Сверху чёрное, внутри красное, как засунешь так прекрасно. Это вторая.
Иван аж подпрыгнул:
― Ты где такой похабщины набралась?
― Похабщины? Да это из детского журнала «Мурзилка».
― Ни фига себе журнальчик! Он случайно журналу «Плейбой» не родственник?
― А «Плейбой», это про что?
― Это... ― Ваня сосредоточенно наморщил лоб. ― Да в общем тоже про лягушек заколдованных. Колдун там только не злой, а игриво-своеобразный. Ладно, говори отгадки, тут я точно не спец.
― Эх ты, Ваня-Ваня... Это ж проще простого! Первое ― это кран, а второе – галоши.
«Интересно», ― подумал Иван, ― «загадки не из «Плейбоя» колдун придумывал? Больно уж они... Эдакие».
― Всё, ― торжественно перебила его мысли Алёнушка, ― приличия и правила соблюдены, и теперь, по сказочному закону ― я твоя жена. Подгоняй карету, будем сказочное приданное грузить.
― Так это... Я пешком пришёл.
― Как это?
― Ну, так, нет у меня ни кареты, ни телеги.
Дева загрустила:
―
