Сегодня, одновременно выставляю два поединка в этой группе. Кто зашёл на этот поединок, зайдите сразу на 1-й и проголосуйте за оба поединка.
Тема – рассказы о жизни. Такое вполне могло или может случиться в жизни.
Объём:
Верхний предел – 20000 знаков с пробелами
Нижний предел – 3000 знаков без пробела
Оценивать поединки может любой автор Фабулы, независимо писатель он или поэт. То есть любой автор Фабулы, независимо от того, участвует он в конкурсах или нет, может проголосовать за понравившийся рассказ. И его мнение будет учтено.
Не имеют право голосовать:
1) Гости
2) Анонимы
3) Клоны
Оценивать рассказы следует, примерно, по таким критериям.
Содержание: соответствие, сюжет, интрига, концовка. Не обращая внимания на буквы, словно вы смотрите фильм.
Повествование: стиль, герои, эмоции, ошибки. То есть, то, что зависит от автора.
Каждый голосующий имеет права каждому автору поставить 0, 1 или 2 балла, по принципу:
0 баллов – рассказ не очень;
1 балл – нормальный рассказ;
2 балла – рассказ хороший.
То есть, все возможные оценки: 2:2, 2:1, 1:2, 2:0, 0:2 1:1, 1:0, 0:1, 0:0.
Не забудьте указать в пользу какого рассказа.
За победу в поединке даётся 2 очка, за ничью – 1 очко, за проигрыш – 0 очков.
ГОЛОСОВАТЬ В СВОИХ ПОЕДИНКАХ, КОММЕНТИРОВАТЬ СВОИ ПОЕДИНКИ ДО ОБЪЯВЛЕНИЯ РЕЗУЛЬТАТА – НЕЛЬЗЯ!!!
ПОЖАЛУЙСТА, СОБЛЮДАЙТЕ ЭТО УСЛОВИЕ!!!
Итак, в этом поединке встречаются рассказы «Заброшенный пруд» и «Рано умирать».
Заброшенный пруд
Я слишком плохо знал этих людей, я не вел типичную городскую жизнь, я практически ни с кем не контактировал последние несколько лет и уж, тем более, не вёл дружеских светских бесед. Поэтому нагнетающаяся над городом обстановка не коснулась меня самого, ведь я уже давно существовал где-то на задворках этой реальности, в своём обособленном мирке.
Винд Кристиан. Призраки глубин.
В общем, если раньше создаваемые человеком виртуальные миры являлись лишь жалкими продолжениями мира реального, то сегодня оскудневшая реальность выглядела достаточно убогим, вынужденным пересечением метавселенных, похожим, да, на узловую, но всего лишь пересадочную станцию между ними; на корневой, низшего уровня перевалочный пункт, жители которого в основном надолго в нём не задерживались (поесть, попить, справить нужду, решить проблемы с компьютером) и могли мечтать лишь о том, что скоро можно будет выбрать себе метамир на любой вкус и цвет, или даже построить свой собственный – такие программные платформы уже тоже намечались – но это в будущем.
Виктор Каика. Условный переход.
Вечерний лес был спокоен, и даже с треском – ещё бы, от лопнувших корней-то! - рухнувший от старости гнилой изнутри дуб не омрачал этого вечернего покоя. Алый с оранжевым, огненный закат ласково озарял тёмную зелень чащи и скалу, трещина в которой тянулась на многие сотни метров на северо-востока с юго-запада. На её дне, лишь частично освещаемом живым солнечным светом в конце летнего дня, плескалась тёмная, почти чёрная из-за теней вода. Сплошная. Даже не сильно блестящая, она создавала ощущение бездонной пропасти, хотя на деле до неё от основного уровня леса с его вянущим благодаря древесным кронам разнотравьем было не более пятидесяти метров. Прохладой веяло оттуда, сырой и чистой. Как пела одна певица, искала она кого-то дворами тёмными. Можно было бы сказать, что она побывала здесь.
Сверху не было видно и ещё одной особенности этого водоёма: трещина в скале не соединялась с водой напрямую, она обрывалась в четырёх метра над ней, и потому подземное озеро снаружи не было видно целиком. Оно было такое большое, что своды скальной породы над ним прерывались трещиной лишь немного. Само озеро было на первый взгляд гладким, и лишь падавшие сверху на его спокойные воды семена и листочки нарушали его покой и казались неуместными здесь. Напротив, неподвижность и эхо от тишины были тут «своими», на своём месте. Даже рыбки, плававшие тут и с большим аппетитом кушавшие как семена, так и опавшую от жары листву, казались бессменными, вечными стражами этого вечного покоя.
Вот случилось неслыханное. Впервые за очень много лет случилось нарушение этой тишины и порядка: сверху раздался оглушительный треск, и в воду упало обильное каменное крошево, от которого по воде пошли круги с грязной пеной. Как будто в редкое и старинное произведение искусства, холст, какие-то хулиганы по тупой злобе запустили целлофановый пакет с перемешанной с грязью краской. Хуже того, с ещё более громким щелчком, внезапным и бесстыжим, как тот уличный босяк, сверху упал огромный камень, осколок треснувшей от времени скалы. Застряв перекладиной в трещине из-за большой длины, он раскололся надвое и двумя обломками ухнул в тёмную и чистую до каменного крошева воду.
Рыбки единым броском рванули прочь, а потом не менее быстро ринулись к нарушителю спокойствия, словно желая растерзать его за дерзость в нарушении их покоя. Но это было обманчивое впечатление: на самом деле на скале росла дикая лоза, и её корни вкупе с влагой от новой почвы скоро породили трещину. Растущую месяц от месяца и в итоге отколовшую двухтонную глыбу от её прежнего единения с трещиной. Часть лозы была на ней, и обитатели вод очистили камень от зелени за пару минут, после чего поплыли прочь.
Но на дне озера тоже были каменные выступы, и один из них раскололся от падения камня. Оказавшись лишь тонкой коркой известковой породы, а под ней был шар из какого-то серо-буроватого материала, на вид шероховатого, как грубая старинная бумага. Но это было не бумагой или каким-то земным веществом. Это было силовое поле.
И через минут пять, глубоко в подземном озере на трёхметровой глубине, в сплошном шарике диаметром метров в пять произошли изменения: он потемнел, и сверху появилось отверстие размером с большой апельсин, выпустило немного чёрной пыли, где каждая пылинка напоминало крупицу чёрного сахара, и тут же закрылось.
Теперь капсула № 57584, содержавшая в себе заключённого с тем же номером, приняла светлый, прежний вид. Представители этой цивилизации могли изменять планеты по своему усмотрению, вначале выпуская своих организмов-симбионтов, которые полностью переделывали биосферу планеты под нужды своего «партнёра»-хозяина, а затем он пробуждался сам. После войны, которая уничтожила всё живое сложнее улитки, кроме этой неистребимой цивилизации, которых смогли лишь заточить. Теперь один из них ожил на Земле, и прежней жизни на ней конец! Это будет его мир.
Рано умирать
Он брёл по ночному городу, сильно шатаясь, после принятия доброй порции спиртного. Куда забрёл? Его это не интересовало. Город родной и ноги сами к дому приведут. Он был занят более важным делом – философствовал, вслух.
- Почему, почему у меня такая жизнь? Двадцать семь, у друзей дети в школу пошли, а от меня все девчонки через месяц уходят – это в лучшем случае. Грубый? Да не грубый я… Хотя грубый. Таким мужик и должен быть, - Никита улыбнулся. – Единственное, что мне в жизни удалось – это бизнес. До миллионера мне, конечно, далеко, но на красивую жизнь хватает.
Вдруг остановился, схватился за голову:
- Столько денег отдал этому доктору, а в результате: «Ничем помочь не могу. Вот вам адрес одного московского светила в этом вопросе. Но, думаю, и он не поможет». А вот я возьму, и завтра, же поеду к этому светиле.
Подошёл к мосту. Посмотрел, на тёмную гладь реки:
- Утопиться, что ли? Река глубокая, все концу в воду, - посмотрел ещё раз на реку. – Не, топиться не буду. Холодно. Да, и Сократ не кормлен. Пойду домой.
Он двинулся по мосту, и тут увидел на средине моста женщину, очень молодую. На груди рюкзак с маленьким ребёнком. Та стояла и смотрела на воду. И вдруг полезла на перила моста. Встала на верхнюю перекладину расставила руки и… Никита бросился к ней. Успел схватить за талию, прижал к себе, и они вместе упали на пыльную мостовую. Заплакал ребёнок.
- Ты, что, дура? – закричал Никита, мгновенно протрезвев.
- Что тебе надо? Зачем лезешь, куда не спрашивают? – и заревела.
- Да, мне почему-то показалось, что тебе рано умирать, - кивнул на плачущего ребёнка. – А ему тем более. Всё вставай и вали домой к мужу или к маме! Кто у тебя там?
- Нет у меня ни дома, ни мужа, ни мамы. Никого у меня нет!
- Вот ещё навязалась на мою голову, - поставил её на ноги вместе с ребёнком. – Пошли.
- Никуда я с тобой не пойду. Вдруг ты маньяк!
- Топиться – это в любой время, пожалуйста! А с маньяком – это страшно? – дернул за руку. - Пошли!
***
Они шли по ночному городу под плач ребёнка. Никита не выдержал:
- Почему он у тебя всё время ревёт?
- Есть хочет? – женщина прижала ребёнка к груди.
- Так дай ему молока.
- Нет у меня ни молока, ни денег.
- И мозгов тоже, - мужчина оглянулся. – Вон магазин продуктовый, ночной. Пошли, купим молока.
***
Кассир и охранник подозрительно оглядели ночных покупателей. Но Никита решительно взял корзину, и махнул головой спутнице:
- Пошли, - повернулся к кассиру. – Где у вас молоко?
- Там, - указала та пальцем.
Подошли к витрине.
- Бери, какое надо! – приказал Никита.
- Это, - взяла один пакетик.
- Бери больше. Сколько надо, столько и бери! – подождал, пока та сложит пакеты в корзину. – Что ещё надо?
- Памперсы.
- Памперсы – это что?
- Вон лежат, - по её лицу скользнула улыбка.
- Бери!
- А влажные салфетки можно?
- Можно.
Подошли к кассе. Никита сунул карточку.
- Мы только наличные принимаем, - объявил кассир.
Достал перегнутую пачку пятитысячных купюр. Подал одну.
- Сдачи нет, - последовало в ответ.
- На сдачи шоколада дайте, - Никита раздражённо ткнул пальцем. – Вон того.
***
Зашли в квартиру. Женщина оглянулась. Удивлённо покачала головой. А хозяин снял ботинки и подошёл к холодильнику, достал рыбину и бросил, подбежавшему коту, затем достал сок и стал жадно пить. Напившись, подошёл к гостье:
- Ночевать будешь в этой комнате, - стал указывать пальцем. – Кухня, туалет, ванна. Я пошёл спать.
И направился в другую комнату. Остановился, повернулся:
- Тебя, как зовут?
- Оксана.
- Меня – Никита.
***
«Похоже, не маньяк! – зашла на кухню, включила газовую плиту, поставила чайник. – Ох, дура! Чуть не утопилась! Если бы ни этот ненормальный. А чтобы мы с Русланом делали ночью на улице? Замерзли бы. Завтра всё равно выгонит. Ладно, хоть сегодня в тепле побудем».
Закипел чайник. Побежала в комнату, на которую он указал. Положила плачущего ребёнка на кровать. Достала из кармана рюкзачка пузырёк. Бросилась обратно на кухню. Вымыла, налила молока, разбавила кипятком.
Малютка жадно выпил всё и стал засыпать. Протёрла его влажной салфеткой и одела памперс. Заснул.
Сходила в туалет, помылась. Вновь зашла на кухню. И тут вспомнила, что давно не ела. Открыла холодильник. Рука сама схватила кусок копчёной колбасы и затолкала в рот. Пока пережёвывала, отрезала кусок булки, колбасы, сыра.
Когда голод утих, поняла, что поступила не слишком прилично. Махнула рукой, легла на кровать рядом с сыном и сразу заснула.
***
Утро. Ночью пару раз вставала, кормила сына. Ему восемь месяцев – постоянно есть хочет. Слышала, как ночью вставал хозяин. И сейчас встал.
«Пора, - осторожно встала, чтобы не разбудить сына. – Хорошее не может продолжаться вечно».
Никита, что-то делал у плиты.
