ним.
Мёртв – это видно и без проверки пульса или дыхания. Глаза навсегда застыли, и вытаращены – словно от дикой боли и ужаса! Впрочем, почему – «словно»? Как знать – может, его начали поедать ещё живым?..
Толика снова передёрнуло:
– Проклятье! Сколько же здесь может быть таких тварей?!
– Не знаю. Но то, что они разделались с тридцатью отлично подготовленными спецназовцами, говорит о том… Что немало. Бди в оба! – Колян попытался запихнуть пистолет за пояс. Повертелся. Покачал головой, и перезасунул за пояс на спине.
Спустя полчаса осторожного обследования, выяснилось, что они и правда – на нижнем этаже. И кроме выходов наверх, и пары десятков конкретно запертых дверей, ещё чего-либо интересного здесь нет.
По самой обычной лестнице они поднялись на уровень выше. Здесь стены оказались оштукатурены. Но в коридорах было так же пусто и тихо. Двери, как и на первом уровне, находились далеко друг от друга, и вели, скорее всего, в какие-нибудь щитовые, аппаратные, генераторные. Словом, комнаты, занятые машинами, отвечающими за поддержание рабочего состояния странного Комплекса. За некоторыми запертыми дверьми всё ещё что-то гудело и пощёлкивало.
– Вот тут – точно, генераторы. – буркнул Толик, отвалившись от очередной бронедвери. Колян предпочёл промолчать. Толик отметил, что желваки на скулах друга так и ходят, так и ходят…
Осмотр второго уровня занял ещё полчаса.
Ничего.
Перешли на третий.
Он оказался и крупнее, и комнат по бокам коридоров было больше: похоже на рабочие кабинеты, судя по стульям, шкафам, столам с компами, микроскопами, бумагами, и разными электронно-механическими приборами и стеклянной посудой. Заглянули они, однако, лишь в те комнаты, что оказались открыты. Взламывать запертые боялись – чтобы не шуметь. Да и зачем – «вскрытых» было достаточно много.
– Похоже, действительно лаборатория. Секретная. Где же чёртов план эвакуации?! – Толик теперь говорил глухим, чуть охрипшим от не то – страха, не то – сырости, шёпотом. Колян отвечал так же:
– Сейчас, похоже, подойдём к центру. Командному: видишь, большие помещения? Наверное, для собраний. Обсуждений. Дальнейшей работы. Симпозиумов. Отчётов. А много здесь кресел. – действительно, в зале, напоминавшем небольшой кинотеатр, имелось около трёхсот кресел. Только вместо экрана на стене, к которой и были обращены все удобные мягкие кресла, висели схемы и диаграммы. И фотографии.
Толик прикрыл рот рукой. Колян, покачав головой, прокомментировал:
– Срань Господня…
Наконец на стене очередного коридора на этом же уровне нашёлся вожделенный «План эвакуации».
Толик присвистнул:
– Е-моё! Без пузыря не разобрать!
– Нет уж – придётся разобрать. Вот, гляди, – Колян ткнул пальцем в аккуратные чёрные линии на огромном листе пластика, – аварийный Выход номер Два. «Станция». Ух ты… Железка с тепловозом?
– Вряд ли. Дизель коптит, и даёт угарный газ. Скорее, электровоз. Надо же… Надька прям как в воду глядела: «Обитель зла – один!»
– Ладно, хорош. Достали вы меня с вашими фильмами… Как будто всё прям в жизни так страшно и беспросветно… Но, в-принципе, у всех чёртовых вояк методика планирования, да и организации секретных объектов – одна! Учитывая их бедное воображение. – он ткнул пальцем, – Вот. Выход номер Один… Хм-м. Вон оно что. Наш, – Колян кивнул за спину, – и тот – в двух противоположных концах Комплекса. Вернее, не Комплекса. А Блока номер один «Секретного объекта Кухня». И если я правильно понимаю смысл литеры «Ди» – на том уровне и выход.
Значит, здесь – как и положено в порядочных «муравейниках» – как минимум пять Уровней. И два Блока. Соединённых… – он ткнул пальцем, – «контрольно-пропускным тоннелем». Наверное, если что – отсоединяемым всякими там страховочными тамбурами, да герметичными дверьми-перегородками…
– Ага. Хотя – вряд ли они имели в виду «восстание любимых питомцев». Думаю, туда просто не каждый работник имел допуск. А здесь жили всякие операторы, техники, кочегары (ха-ха!), да прочий персонал, отвечающий за работу генераторов, кухни-столовой, и прочих служб, механизмов и агрегатов. Там же, в Блоке два – похоже, была зона только для Учёных.
– Может и так… Только готов спорить, вся их контрольно-пропускная система, и «страховочные перегородки» ни …я не помогли. А этим – документы и допуски не понадобились.
– А смотри – здесь? – Толик тоже ткнул в сплетение условных линий и пятен, обозначенное как Блок два, пальцем, – Огромное «пустое» пространство. И стрелочек «на выход» нет… Думаешь?..
– Наверняка. Место, где содержали выведенных тварей. Уж им-то на «эвакуацию» рассчитывать не приходилось. Но, похоже, они и сами – с усами. Выбрались «на оперативный простор». Слава Богу, похоже, большая часть оттуда всё же не…
Ладно, давай, запоминай.
Минут через пять добросовестной проработки отчаявшийся Толик попробовал просто отодрать план от стены. Выяснилось, что это возможно, однако углы и часть верха плана остались под намертво пристрелянными дюбелями.
– …рен с ним, там всё равно ничего не нарисовано. – Колян сложил хрустящий лист и засунул в рюкзак, – идём-ка всё же проверим «Выход номер Один».
Через сто шагов, один Уровень, и пять поперечных коридоров они обнаружили место боя. Вернее, то, что это место боя, они догадались только позже. Настолько диким, нереально чудовищным и мерзким оказалось то, что предстало сейчас перед их глазами.
Повсюду валялись разорванные, словно жалкие тряпки, бронежилеты, куски маскформы, короткоствольные автоматы Калашникова с глушителями, и ещё автоматы – небольшие, похожие на полицейские АК, с калибром 5, 45.
Подобрав один такой, Колян присвистнул:
– Надо же… «Каштан». А я думал, их уже не выпускают. На нём кровь.
Кровь, собственно говоря, была здесь везде.
На стенах, на потолке, на бронежилетах, подсумках, оружии. На полу вообще натекли уже засохшие огромные лужи, которые теперь пугающе отсвечивали глянцевой чернотой в тусклом мерцании китайского фонаря и ещё более редких потолочных ламп – похоже, часть их разбили при стрельбе.
– Мы на месте боя. – пробормотал Толик, – Мне кажется, их… Ну, спецназовцев, убили прямо здесь.
– А где же тогда тела?
– Съели. А то, что не съели – утащили в Гнездо. Матке. И – про запас.
Теперь позеленеет Колян. Но позыв к рвоте ему удалось сдержать. Правда, продышавшись, он подошёл к проблеме трезво:
– Осматривай все автоматы и подсумки. Вдруг остались боеприпасы. Начни с того конца. Я – с этого.
Толик перешёл на другой конец участка коридора, заваленного обрывками и оружием, и без лишних слов приступил. Оба отлично понимали, что случись им столкнуться с несколькими тварями, обрез и пистолетик не помогут…
Встретились через пару минут, посередине.
– Ни-че-го! Ни одного магазина с патронами в оружии, ни одной обоймы в подсумках! Похоже, они расстреляли весь боекомплект. Но это… не помогло!
– У меня – одна обойма для пистолета. Да и та – согнута, словно по ней проехал танк… Ну и здоровые, видать, у этих тварей клешни… Лапы. Жвала. Или что там у них. Ладно, я целые патроны-то повыну… – Колян так и поступил, свалив добытое в карман, – Негусто. Шесть штук.
– Ты… Сколько нашёл АК?
– Восемь. И «Каштанов» – восемь. А ты?
– Девять. Значит, два отделения, если считать с нашими двумя умершими…
– Нет, мы не можем так считать. Вдруг они – не отсюда?
– Возможно, конечно… Но вдруг всё-таки кто-то выжил? Из третьего отделения?
– Ладно, проверим. Но – только после того, как осмотрим «Выход Один».
«Выход Один» выглядел точно так же, как теперь выглядел и тот, через который они попали вовнутрь. Обломков, вроде, даже было ещё больше.
Нашлось и третье отделение. Остатки развороченных бронежилетов и куски масккомбезов валялись по всему немаленькому прилегающему пакгаузу – похоже, оборудованному для доставки разных припасов и запчастей. Лебёдки и тросы оказались безвозвратно завалены обломками. Убирать бесполезно.
Отсутствие трупов и боеприпасов уже не удивило. Толик отметил, что даже желваки напарника уже так интенсивно не движутся. Привык?
Да. Можно привыкнуть и к смерти. Вон: как бабульки и молодёжь у них в деревне. Если только эти жалкие двадцать два человечка можно так назвать…
– Ладно, теперь – Станция.
Однако до Станции добраться им помешали.
– …нет, вы оба пойдёте со мной, и будете слушаться приказов! – злые сузившиеся глаза перемазанного с ног до головы засохшей кровью сержанта говорили о том, что он готов применить силу. Правая рука как бы невзначай скользнула
