Боги одарили Марка Виктора высоким по тембру сильным голосом. Брат Глории не прилагал усилий, чтобы его речь была слышна поверх музыки и шума пирушки, остальным приходилось давить на свои голосовые связки, чтобы быть услышанными. До ушей девушек доносились их всё возрастающей силы возбужденные голоса. Но вот шум покрыл холодный тон голоса Марка Виктора, вдруг спросившего.
- Почему никто не говорит мне о вчерашнем событии в Термах? Мне что, собирать слухи пролетариев?
Тит Домиций стукнул рабыню, когда ей вздумалось его пощекотать, выкрикнул сквозь смех:
- А-а, это, когда там Эсхил объявился!
Диоскуры хором поправили его.
- Не Эсхил, а был Феб! – смеясь, они расцеловались.
Как всегда бывает в обществе молодежи: болтовня на политические темы быстро уступает место трепотне о разных эротических глупостях.
- Оставьте, любезные! Нашли о ком судачить, - с угрозой в голосе гаркнул Теренций Павлин и легонько стиснул холеную руку Марка Фабия. Обратился к нему. - Дорогой Марк, твое великодушие, твои заслуги, твое славное имя выше того, чтобы заострять внимание на капризах Силии и ей подобных. Никакая женщина не стоит того, чтобы посвящать ей драгоценные минуты нашего бытия.
Теренций Павлин был зол на весь женский род, потому, что тайно обожал Глорию и не имел шансов назваться ее мужем.
- Ты говоришь о Силии? - вдруг завелся Флакк, не терпевший, чтобы обманывали наследника рода. - Я не буду защищать честь и имя Силии, ее невоздержанность многим известна. Надо отдать должное Фебу, он здорово ее проучил.
Луций тут же рассказал недавний анекдот, случившийся в присутствии Требониана Галла. «Феб» предложил Квинту, мужу Силии, пари: кто дольше продержит в кулаке раскаленный уголь, тот потребует исполнения любого своего желания. Придворным понравилось пари. Принесли на лопате пышущие жаром угольки и спорщики взяли их на ладони.
- Квинт, не поверите, - продолжал Флакк, - продержал уголь до счета десять и так обжегся, потом пИсал на руку, выл от боли.
- А Феб выбросил уголь на счете двадцать! - подхватил тему Тит Домиций, будто о себе говорил, гордо. - Его ладонь только покраснела. Удивленные по маковку вельможи попросили раскрыть фокус. Феб сказал: «Весь фокус в том, чтобы не проиграть!» Умный ответ, полагаю.
Луций подхватил разговор. Победитель попросил Квинта постоять в спальне супруги за портьерами и откусить себе язык, если его язык повернется сказать, что ему наставили рога. А вот переспал Феб с Силией, охранял ли их блуд Квинт – никому неизвестно. Молчат сплетники.
У Марка Виктора дыхание перехватило.
- Кто он? - заорал. - Говорите все. Кто он? Почему такие секреты? Откуда он взялся? Что происходит, о, Марс Ультор?
Подруги за портьерой переглянулись. Какая-то тайна? Назревает кульминация пирушки!
Молодежь расшумелась. Теренций Павлин кричал, если договорились, надо соблюдать уговор. Флакк и Луций не возражали, а Аврелий вдруг выдал с явным сарказмом:
- Наши мадонны бесятся по другой причине. Им не удается переспать с Фебом. Силия завралась из желания проучить своего блудливого муженька. Но Феб ей нравится. Он же посмеивается над ними, новоявленный Ахилл. Любовница Волусиана пылинки с него сдувает, все интересуется, кто та, единственная, ради которой он себя бережет? Женщины от него без ума, спору нет. И собой хорош, поганка, отравиться можно.
Луций вдруг расхохотался, хлопнув себя по лбу:
- Как я не доехал! Он по мальчикам!
И заработал подзатыльник от ревнивого Флакка.
- Он на козу прыгает! - подключился к гадким шуткам Тит Домиций, желая обратить внимание товарищей на свою особу. - Да, кого бы он ни драл, только не девок. Я это точно знаю, от папаши…
Домиция перебил Теренций Павлин:
- Заткнись, Буриданов осел! Марк, умоляю, не слушай их, пьяных дроздов!
Марк Виктор оттолкнул от себя рабынь. Выпрямился со страшными глазами, уставясь на Гая Аврелия, не замечая умоляющих жестов Теренция.
- Ты многое знаешь, Аврелий. Обожаешь подначивать. Ты меня испытываешь? Ты шутишь?
- Нет! – улыбнулся хитрый, расчетливый родич царствующих. Протянул другу килику с вином. - Честно тебе говорю, дорогой Марк. Тебе, кумиру дам, придется потесниться. Свет больше о нем судачит, тебя подзабыл. Видел, как он фехтует в зале Аттина. Всем нам поучиться. А тебе, Фабий, время уступить пальму первенства. Выпей, дорогой!
- Я был в зале Аттина и видел, когда он упражнялся с оружием. Ему бросали меч, за острие он меч ловил без боязни порезаться…- хмуро выдал Теренций Павлин.
- Терпеть не можем, когда подделываются под готов! – загалдели завистливые Луций и Флакк.
Аулия Велиана оглянулась на подругу. То, что они слышат, открытие особого порядка. Кто-то, кого даже молодые повесы называют Фебом и Ахиллом, пьет кровь римлянкам, швыряясь их чувствами. Кто же он, неожиданный соперник Марка Виктора?
Подруги вздрогнули от звона разлетевшейся по полу вазы. Музыка резко оборвалась. Яростный голос Фабия: «Сколько шума из-за какого-то наглеца?!» заставил Аулию решительно действовать:
- Глория, вперед, иначе они помрут от зависти!
Фабия не успела поймать подругу, она птичкой выпорхнула, появляясь в центре событий богиней возмездия.
- Фу, Марк Виктор! Не зная человека, назвать его наглецом? Что случилось с благородным братом моей любимой подруги?
Застигнутые врасплох молодые люди притихли.
Флакк и Луций, отстранившись друг от друга, украдкой и быстро вытерли накрашенные губы и щеки. Теренций Павлин отодвинул от себя кувшин с вином. Легким хлопком в ладони Тит Домиций прогнал рабынь. Стайкой они исчезли на балконе и оттуда тихонько наблюдали за господами. Музыканты тут же перестроились на мягкую, легкую мелодию, стараясь играть тише.
Марк Виктор, закрыв глаза, медленно повернулся к нежданной гостье и не сразу осмелился взглянуть на нее. Она шла к ним, мягко ступая по коврам, блистая наготой стройных ног, к которым на минуточку прилипли глаза мужчин. Аулия протянула руки хозяину дома.
- Привет тебе, Марк!
Фабий очнулся.
- О боги милосердные, Аулия. Какими судьбами? Здесь, в моих пенатах, прекраснейшая из мадонн Рима.
Он взволнованно расцеловал ее бестрепетные руки. Мельком взглянул на сестру. Она остановилась за спиной подруги с виноватым видом.
- Глория…
- Прости, Марк, мы помешали.
- Да, пусть меня живьем сожрут бабуины, если я так подумал! – выкрикнул Тит Домиций и картинно бросился в ноги женщинам, поочередно чмокая им руки.
Гай Аврелий жеманно пригласил Фабию Глорию к себе на ложе. Усадил, выказывая знаки внимания: то кубок с соком подаст, то дольку апельсина.
Марк Виктор успел шепнуть сестре: «Я рад, милая». А что он мог изменить? Обижаться на сестру он не умел. Знал, какой бывает упрямой маленькая расена. Его строптивая дикарка, о ком он часто думал, дожидаясь ее совершеннолетия, когда девушкам разрешалось вступать в брак. Двенадцать ей исполнится на праздник Кибелы. После праздника он введет в свой дом юную жену, об этом знают все Фабии. Плохо только… Аулия сейчас подглядывала за ним, видела полураздетых рабынь. Хорошо – он не отвечал на их ласки.
Марк Фабий неловко подтягивал на плече тунику, приглядываясь к лицу Аулии. Слава богам, она не придает значения смыслу его пирушки. Охотно присела на его ложе, игриво приняла кубок с ароматным вином.
Аулия пила глоточками, колдуя глазами.
- Вы заинтриговали нас, правда, Глория?
Дочь Фабиев горделиво улыбнулась, хотя же чувствовала себя сковано под взглядами шептавшейся подвыпившей молодежи. Их комплименты не находили в ней отзвука. Не брали за душу горячие преданные взоры безнадежно влюбленного Теренция Павлина. Растеряно внимала злокозненным словам Гая Аврелия.
- Будь осмотрительной, Глория. Галл слишком часто болтает о тебе…
Родственник Требониана Галла, он наверняка знал побольше. Но пощадил чувства девушки, кто, по его мнению, заслуживает лучшей доли, чем оказаться простой любовницей кесаря. Легким пожатием руки Глория поблагодарила Аврелия, в душе глубоко несчастная.
Аулию же ничто не беспокоило. Прервав вкрадчивый шепоток Фабия, что-де скоро в их судьбе многое изменится, она поднялась с ложа. Играя в пальцах кубком, вдруг выпалила:
- Мы пришли сказать вам…Тот, кто первый узнает имя Феба и сообщит нам, получит в награду. Что, Глория? Что ты подаришь Теренцию Павлину, дабы он собачкой у твоих ног прыгал?
- Аулия! – покраснела до ушей дочь Фабиев.
Яро побагровел Теренций Павлин, люто возненавидев болтливую расену. Остальные засмеялись. Но чуть не поперхнулся смехом Марк Виктор, встретив соблазняющий взгляд любимой девушки.
- Что, благородный Фабий? Что бы ты пожелал получить от меня? - и язычком поддразнила его.
Влюбленный побелел, впитывая пчелиные укусы ее откровенного
