Снова я открыл глаза, когда за окном было темно, а палата освещалась с помощью небольшого ночника, стоящего у изголовья кровати. Лена сидела в той же позе и мне показалось, что она даже не пошевелилась с тех пор. Губы ее по-прежнему шевелились, но сейчас я смог разобрать ее шепот:
- Андрюша, любимый, ты должен жить, иначе мы с твоей мамой тоже умрем. Пожалуйста, живи, борись.
Я прошептал:
- Лена!
Она открыла глаза, увидела, что я очнулся, бросилась ко мне и стала покрывать поцелуями мое лицо. В палате загорелся яркий свет и раздался громкий женский голос:
-Семен Маркович, он очнулся!
Ко мне подбежал какой-то врач, отстранил Лену и стал осматривать меня. После осмотра он с удивлением произнес:
- Если бы сам это не увидел, никогда бы не поверил. Он должен был умереть еще на месте преступления, такие раны смертельны. То, что его довезли до больницы живым - это уже чудо, а то, что он выжил после операции, вообще противоречит всем канонам медицины. А теперь все самое страшное позади и он будет жить.
Сзади раздался звук падающего тела, это Лена, как подкошенная рухнула на пол палаты. Ее подняли и положили на пустую соседнюю койку. Врач осмотрел ее и сказал:
- Это простой обморок, да и понятно, почти четверо суток быть у постели без сна и отдыха. Я вообще не понимаю, откуда в таком теле оказалось столько силы, не надо приводить ее в сознание, пусть она полежит и отдохнет хоть немного.
Мне сделали какие-то уколы и оставили нас вдвоем в палате с Леной. Через пару минут в палату вбежала мама, которая на часок прилегла в коридоре на диванчике. Со слезами радости она зацеловала меня всего и, немножко успокоившись, села на стул рядом с моей кроватью. Потом посмотрела на лежащую в беспамятстве Лену и сказала:
- Андрюша, ей ты обязан своей жизнью.
И она рассказала мне о событиях последних четырех дней. Скорая приехала минут через десять после вызова, меня уложили в машину и Лена упросила врача взять ее с собой и отвести в больницу. Уже по дороге у меня остановилось сердце и врач потянулся к дефибриллятору, но в этот момент Лена схватила меня за руку и закричала:
- Живи, живи, любимый, не бросай меня! - и сердце вдруг забилось само без посторонней помощи.
Лена слышала, как врач по телефону предупреждал больницу:
- Больной очень тяжелый, огромная потеря крови, печень пробита как минимум в двух местах, боюсь, не довезем живым, но на всякий случай будьте готовы.
Она закричала:
- Нет, он не умрет! Вы его довезете!
Всю дорогу она держала меня за руку и не давала оторвать ее от меня. И меня довезли.
Потом была пятичасовая операция, в течение которой Лена и приехавшая мама сидели в холле больницы и молились о моем выздоровлении. Наконец вышел врач и сказал:
- Мы сделали, все что могли, но раны очень сложные, видимо наносящий удары поворачивал нож в теле, потеря крови огромная и шансов, что больной переживет ближайшие два дня очень мало.
У моей мамы сразу начался сердечный приступ и ее поместили в одну из палат на этаже, а Лена упросила врача, чтобы он разрешил ей сидеть рядом с моей постелью. Вообще, посторонним в палате реанимации быть запрещено, но когда врачу рассказали о происшествии в машине скорой помощи, он махнул рукой:
- Пускай, хуже не будет.
Четыре дня и три ночи она практически не отходила от моей койки, непрерывно держала меня за руку и шептала:
- Живи, живи, любимый. Я обещаю, что выйду за тебя замуж и стану тебе хорошей женой, я рожу тебе детей и мы будем счастливы, только живи.
И странное дело, пока она держала меня за руку, мое состояние оставалось стабильным, но как только она отходила, хоть ненадолго, сразу начинались осложнения. Как потом выяснилось, за эти трое суток Лена потеряла больше восьми килограмм. Она проспала на койке рядом со мной почти четырнадцать часов и только потом открыла глаза.
Я пролежал в больнице больше двух месяцев и почти все это время Лена не отходила от меня. Главврач, услышав о моем чудесном выздоровлении, распорядился оставить пустой койку в моей двухместной палате и разрешил Лене находиться там.
Через три месяца после моего выздоровления состоялась наша свадьба, а еще через восемь месяцев родилась Светлана, наша дочь.
P.S.
Нет, все-таки это будет неправильно. Мне так хотелось написать рассказ о всепобеждающем чувстве любви, что рука сама напечатала вступление и последнюю главу. Я несколько раз перечитал написанное и понял, что если я оставлю рассказ в таком виде, то меня загрызет совесть и я погрешу против истины.
Почему я знаю истину? Потому, что я тот, кто в данном рассказе выведен под именем Сергея, единственного человека на земле который знал всю эту историю.
С Андреем я был дружен с первого класса, мы сидели за одной партой, вместе пришли в волейбольную секцию нашей восьмилетней школы, вместе проводили все свободное время. У нас с Андреем никогда не было тайн друг от друга.
Он был лучшим игроком нашей команды и после окончания седьмого класса его переманили в ту школу, в которую я пришел по окончанию восьмилетки. Его переход не повлиял на наши отношения и мы оставались лучшими друзьями.
Лена и Андрей учились в параллельном со мной классе.
Лена действительно играла в волейбол, а поскольку на все игры мы выезжали вместе (в первенстве города всегда сначала играли женские команды, а потом мужские), то я достаточно рано познакомился и с ней. Потом, очень часто бывая в доме Андрея, мы подружились с Леной окончательно. Я одним из первых, даже, по-моему, раньше его мамы, узнал об их отношениях и был очень рад за них.
Ну а теперь я расскажу, как было на самом деле.
После изнасилования Лены прошло ни один, а почти два года. Что они оба пережили в это время, через какие трудности прошли вместе правдиво описано в рассказе. Но постепенно отношения Андрея и Лены наладились, все вошло в нормальную колею и они собирались пожениться. Тетя Рита, Андреева мама, не могла нарадоваться, глядя на них, а я уже задумывался над свадебным подарком.
К сожалению, именно с моего дня рождения они пошли дворами в тот роковой день. Происшествие во дворе описано абсолютно правдиво, на основании материалов уголовного дела (этих подонков быстро нашли и они получили от восьми до четырнадцати лет).
Все правда и о происшествии в машине скорой помощи, когда Лена завела сердце Андрея одним прикосновением рук. Действительно потом врачи говорили, что довести человека с такими ранениями живым до больницы было абсолютным чудом.
Когда Лена позвонила тете Рите из больницы, я был у нее. У меня было какое-то чувство тревоги и минут через двадцать я позвонил Андрею узнать — нормально ли они добрались до дома. Когда же я узнал, что они до сих пор не пришли, то мы еще с одним приятелем, еще не успевшим уйти от меня, прошли весь путь (к сожалению, по улицам, а не через дворы) до их дома и как раз входили к ним в квартиру, когда раздался звонок из больницы.
Мы вместе с тетей Ритой бросились в больницу и я просидел вместе ними все время операции Андрея. К сожалению Лены не было в операционной. Спустя пять часов к нам вышел врач и сказал, что они сделали все возможное, но раны были несовместимы с жизнью.
Узнав о смерти сына, тетя Рита как-то мгновенно побледнела и стала падать на пол. Подошедший к нам врач и я еле успели подхватить ее. Быстро прибежавшие санитары положили ее на коляску и увезли в реанимацию. Теперь уже я и Лена ждали известий о ней. На Лену было страшно смотреть — неподвижная белая маска вместо лица, потухший взор, крепко сжатые до побеления кулаки и не слезинки из глаз.
Через два часа к нам снова вышел тот же врач и по одному его виду мы поняли, что это все (потом я узнал, что у тети Риты был обширнейший инфаркт, сердце просто разорвало на части). Пока врач подходил к нам, Лена спиной вперед медленно отходила к стене коридора, где были расположены лифты. Кто-то как раз спустился вниз и двери лифта открылись практически у того места, где прислонилась к стене Лена. Я до сих пор не могу простить себе, что не оказался в этот момент рядом с ней. Она вскочила в лифт и нажала кнопку самого верхнего десятого этажа больницы. Мы с врачом попробовали остановить ее, но двери лифта закрылись перед нашим носом.
Врач побежал к телефону, расположенному на сестринском посту, чтобы предупредить дежурную по этажу, но не успел.
Как нам потом рассказали, как только лифт остановился, Лена выскочила из него, бросилась к рядом расположенной лестнице и прыгнула в лестничный пролет. Самое ужасное, что вскрытие показало - Лена была беременна уже две или три недели, но видимо не знала об этом, иначе не возможно объяснить ее поступок. А меня потом в течение многих дней преследовал один и тот же сон — то, что мы увидели с доктором, когда сбежали по ступенькам лестницы на площадку цокольного этажа больницы. Вся площадка была в Лениной крови, сквозь колготки на ногах торчали кости переломанных ног, но по какой-то странной случайности на лицо Лены, лежащей на спине, не попало не единой кровинки.
Она лежала с широко открытыми глазами и настолько спокойным и умиротворенным выражением лица, которое бывает у человека сделавшего в жизни все, что должен и закончившим свой путь с глубоким осознанием этого. Сочетание кровавой каши на лестничной площадке и этого абсолютно белого спокойного лица было настолько страшно, что я долго никак не мог заснуть без довольно большой дозы алкоголя и все равно, часто просыпался с криком и до рассвета лежал с широко открытыми глазами,стараясь не заснуть, чтобы вновь не увидеть эту картину.
Похоронили их всех троих рядом на «Красненьком» кладбище. На похоронах был я, несколько друзей Андрея и Лены, кто-то из дальних родственников тети Риты, но матери Лены не было, хотя ей сообщили о смерти дочери. Для тети Риты мы поставили отдельный памятник, а Лену и Андрея похоронили рядом в общей могиле.
На их памятнике высечена надпись:
«Ваша любовь была огромна как мир, но смерть оказалась сильнее. Лежите с миром, а мы всегда будем помнить о вас». Ну вот, теперь я и рассказал всю правду. У меня не получилось рассказать о всепобеждающем чувстве любви, но о настоящей ЛЮБВИ, той любви, которую можно отнять только вместе с жизнью я рассказал.
- Андрюша, любимый, ты должен жить, иначе мы с твоей мамой тоже умрем. Пожалуйста, живи, борись.
Я прошептал:
- Лена!
Она открыла глаза, увидела, что я очнулся, бросилась ко мне и стала покрывать поцелуями мое лицо. В палате загорелся яркий свет и раздался громкий женский голос:
-Семен Маркович, он очнулся!
Ко мне подбежал какой-то врач, отстранил Лену и стал осматривать меня. После осмотра он с удивлением произнес:
- Если бы сам это не увидел, никогда бы не поверил. Он должен был умереть еще на месте преступления, такие раны смертельны. То, что его довезли до больницы живым - это уже чудо, а то, что он выжил после операции, вообще противоречит всем канонам медицины. А теперь все самое страшное позади и он будет жить.
Сзади раздался звук падающего тела, это Лена, как подкошенная рухнула на пол палаты. Ее подняли и положили на пустую соседнюю койку. Врач осмотрел ее и сказал:
- Это простой обморок, да и понятно, почти четверо суток быть у постели без сна и отдыха. Я вообще не понимаю, откуда в таком теле оказалось столько силы, не надо приводить ее в сознание, пусть она полежит и отдохнет хоть немного.
Мне сделали какие-то уколы и оставили нас вдвоем в палате с Леной. Через пару минут в палату вбежала мама, которая на часок прилегла в коридоре на диванчике. Со слезами радости она зацеловала меня всего и, немножко успокоившись, села на стул рядом с моей кроватью. Потом посмотрела на лежащую в беспамятстве Лену и сказала:
- Андрюша, ей ты обязан своей жизнью.
И она рассказала мне о событиях последних четырех дней. Скорая приехала минут через десять после вызова, меня уложили в машину и Лена упросила врача взять ее с собой и отвести в больницу. Уже по дороге у меня остановилось сердце и врач потянулся к дефибриллятору, но в этот момент Лена схватила меня за руку и закричала:
- Живи, живи, любимый, не бросай меня! - и сердце вдруг забилось само без посторонней помощи.
Лена слышала, как врач по телефону предупреждал больницу:
- Больной очень тяжелый, огромная потеря крови, печень пробита как минимум в двух местах, боюсь, не довезем живым, но на всякий случай будьте готовы.
Она закричала:
- Нет, он не умрет! Вы его довезете!
Всю дорогу она держала меня за руку и не давала оторвать ее от меня. И меня довезли.
Потом была пятичасовая операция, в течение которой Лена и приехавшая мама сидели в холле больницы и молились о моем выздоровлении. Наконец вышел врач и сказал:
- Мы сделали, все что могли, но раны очень сложные, видимо наносящий удары поворачивал нож в теле, потеря крови огромная и шансов, что больной переживет ближайшие два дня очень мало.
У моей мамы сразу начался сердечный приступ и ее поместили в одну из палат на этаже, а Лена упросила врача, чтобы он разрешил ей сидеть рядом с моей постелью. Вообще, посторонним в палате реанимации быть запрещено, но когда врачу рассказали о происшествии в машине скорой помощи, он махнул рукой:
- Пускай, хуже не будет.
Четыре дня и три ночи она практически не отходила от моей койки, непрерывно держала меня за руку и шептала:
- Живи, живи, любимый. Я обещаю, что выйду за тебя замуж и стану тебе хорошей женой, я рожу тебе детей и мы будем счастливы, только живи.
И странное дело, пока она держала меня за руку, мое состояние оставалось стабильным, но как только она отходила, хоть ненадолго, сразу начинались осложнения. Как потом выяснилось, за эти трое суток Лена потеряла больше восьми килограмм. Она проспала на койке рядом со мной почти четырнадцать часов и только потом открыла глаза.
Я пролежал в больнице больше двух месяцев и почти все это время Лена не отходила от меня. Главврач, услышав о моем чудесном выздоровлении, распорядился оставить пустой койку в моей двухместной палате и разрешил Лене находиться там.
Через три месяца после моего выздоровления состоялась наша свадьба, а еще через восемь месяцев родилась Светлана, наша дочь.
P.S.
Нет, все-таки это будет неправильно. Мне так хотелось написать рассказ о всепобеждающем чувстве любви, что рука сама напечатала вступление и последнюю главу. Я несколько раз перечитал написанное и понял, что если я оставлю рассказ в таком виде, то меня загрызет совесть и я погрешу против истины.
Почему я знаю истину? Потому, что я тот, кто в данном рассказе выведен под именем Сергея, единственного человека на земле который знал всю эту историю.
С Андреем я был дружен с первого класса, мы сидели за одной партой, вместе пришли в волейбольную секцию нашей восьмилетней школы, вместе проводили все свободное время. У нас с Андреем никогда не было тайн друг от друга.
Он был лучшим игроком нашей команды и после окончания седьмого класса его переманили в ту школу, в которую я пришел по окончанию восьмилетки. Его переход не повлиял на наши отношения и мы оставались лучшими друзьями.
Лена и Андрей учились в параллельном со мной классе.
Лена действительно играла в волейбол, а поскольку на все игры мы выезжали вместе (в первенстве города всегда сначала играли женские команды, а потом мужские), то я достаточно рано познакомился и с ней. Потом, очень часто бывая в доме Андрея, мы подружились с Леной окончательно. Я одним из первых, даже, по-моему, раньше его мамы, узнал об их отношениях и был очень рад за них.
Ну а теперь я расскажу, как было на самом деле.
После изнасилования Лены прошло ни один, а почти два года. Что они оба пережили в это время, через какие трудности прошли вместе правдиво описано в рассказе. Но постепенно отношения Андрея и Лены наладились, все вошло в нормальную колею и они собирались пожениться. Тетя Рита, Андреева мама, не могла нарадоваться, глядя на них, а я уже задумывался над свадебным подарком.
К сожалению, именно с моего дня рождения они пошли дворами в тот роковой день. Происшествие во дворе описано абсолютно правдиво, на основании материалов уголовного дела (этих подонков быстро нашли и они получили от восьми до четырнадцати лет).
Все правда и о происшествии в машине скорой помощи, когда Лена завела сердце Андрея одним прикосновением рук. Действительно потом врачи говорили, что довести человека с такими ранениями живым до больницы было абсолютным чудом.
Когда Лена позвонила тете Рите из больницы, я был у нее. У меня было какое-то чувство тревоги и минут через двадцать я позвонил Андрею узнать — нормально ли они добрались до дома. Когда же я узнал, что они до сих пор не пришли, то мы еще с одним приятелем, еще не успевшим уйти от меня, прошли весь путь (к сожалению, по улицам, а не через дворы) до их дома и как раз входили к ним в квартиру, когда раздался звонок из больницы.
Мы вместе с тетей Ритой бросились в больницу и я просидел вместе ними все время операции Андрея. К сожалению Лены не было в операционной. Спустя пять часов к нам вышел врач и сказал, что они сделали все возможное, но раны были несовместимы с жизнью.
Узнав о смерти сына, тетя Рита как-то мгновенно побледнела и стала падать на пол. Подошедший к нам врач и я еле успели подхватить ее. Быстро прибежавшие санитары положили ее на коляску и увезли в реанимацию. Теперь уже я и Лена ждали известий о ней. На Лену было страшно смотреть — неподвижная белая маска вместо лица, потухший взор, крепко сжатые до побеления кулаки и не слезинки из глаз.
Через два часа к нам снова вышел тот же врач и по одному его виду мы поняли, что это все (потом я узнал, что у тети Риты был обширнейший инфаркт, сердце просто разорвало на части). Пока врач подходил к нам, Лена спиной вперед медленно отходила к стене коридора, где были расположены лифты. Кто-то как раз спустился вниз и двери лифта открылись практически у того места, где прислонилась к стене Лена. Я до сих пор не могу простить себе, что не оказался в этот момент рядом с ней. Она вскочила в лифт и нажала кнопку самого верхнего десятого этажа больницы. Мы с врачом попробовали остановить ее, но двери лифта закрылись перед нашим носом.
Врач побежал к телефону, расположенному на сестринском посту, чтобы предупредить дежурную по этажу, но не успел.
Как нам потом рассказали, как только лифт остановился, Лена выскочила из него, бросилась к рядом расположенной лестнице и прыгнула в лестничный пролет. Самое ужасное, что вскрытие показало - Лена была беременна уже две или три недели, но видимо не знала об этом, иначе не возможно объяснить ее поступок. А меня потом в течение многих дней преследовал один и тот же сон — то, что мы увидели с доктором, когда сбежали по ступенькам лестницы на площадку цокольного этажа больницы. Вся площадка была в Лениной крови, сквозь колготки на ногах торчали кости переломанных ног, но по какой-то странной случайности на лицо Лены, лежащей на спине, не попало не единой кровинки.
Она лежала с широко открытыми глазами и настолько спокойным и умиротворенным выражением лица, которое бывает у человека сделавшего в жизни все, что должен и закончившим свой путь с глубоким осознанием этого. Сочетание кровавой каши на лестничной площадке и этого абсолютно белого спокойного лица было настолько страшно, что я долго никак не мог заснуть без довольно большой дозы алкоголя и все равно, часто просыпался с криком и до рассвета лежал с широко открытыми глазами,стараясь не заснуть, чтобы вновь не увидеть эту картину.
Похоронили их всех троих рядом на «Красненьком» кладбище. На похоронах был я, несколько друзей Андрея и Лены, кто-то из дальних родственников тети Риты, но матери Лены не было, хотя ей сообщили о смерти дочери. Для тети Риты мы поставили отдельный памятник, а Лену и Андрея похоронили рядом в общей могиле.
На их памятнике высечена надпись:
«Ваша любовь была огромна как мир, но смерть оказалась сильнее. Лежите с миром, а мы всегда будем помнить о вас». Ну вот, теперь я и рассказал всю правду. У меня не получилось рассказать о всепобеждающем чувстве любви, но о настоящей ЛЮБВИ, той любви, которую можно отнять только вместе с жизнью я рассказал.
