– Вот они, на столе.
Действительно, всё там и лежало, и кювета со всем «добром» и старая одежда, и его сумка у ножки. Костюм и рубаха действительно имели такой вид, словно по ним прошлось стадо слонов… Хорошо хоть, что «слоны» обули тапочки – грязи не осталось.
Засунув (Уже не до аккуратной укладки!) одежду в сумку, он порадовался: остальные вещи оказались в порядке, и не измяты. Странно. Да и ладно. Оперевшись спиной о шкаф, он нацепил старые привычные трусы-плавки, и попробовал одеть новые брюки…
Тёмно-серый костюм в очень мелкую серую же клетку смотрелся неплохо. Отойдя от зеркала, Алексей рассовал по карманам своё добро. Нет, чувствовал он себя действительно неплохо. Дышалось легко, окружающий мир словно стал ярче, даже глухой гул какого-то аппарата вдалеке не раздражал.
Окинув на прощанье почти равнодушным взором белую комнату, он вышел за дверь. За ней оказалась ещё комната. Доктор Вонг ждала его за столом с монитором, делая вид, или действительно что-то там пристально изучая с нахмуренными бровями.
– О-о! Алексей. Вам идёт серый. И сидит отлично.
Алексей чуть улыбнулся:
– Благодарю. А что там с… моим обследованием?
– Всё прекрасно. – лучезарная улыбка. – Но на всякий случай мы заодно убрали маленькие камушки и песок в ваших почках. И постарались вылечить псориаз. Вероятно, наследственный.
Обалдеть!!! Про камни в почках он и не догадывался. (С другой стороны – меньше надо было есть жайтайской острой пищи!) А вот псориаз… Батяня, действительно, наградил. Алексей невольно потянулся почесать, где всегда, но успел остановить руку на полпути к затылку. Там если и чесалось – то наверняка чисто психологически.
– Спасибо. А… что ещё?
– Ну, что… Практически ничего. Вы – здоровый, половозрелый симпатичный, – дежурная улыбка. Алексей «заценил» тактичность, – Мужчина с организмом тридцатилетнего, без вредных привычек, (Это выявили бы анализы!) и абсолютно чистый от имплантов как металлсодержащих, так и пластокерамических. (Поздравляю!) Все функции в норме. Ваши дети будут вполне здоровы. А кстати, они у вас уже есть?
– Нет, ещё не обзавёлся. – странное ощущение дежавю холодком пробежало по спине Алексея. Кажется ему, или доктор его уже спрашивала об этом?
– Ничего, всё ещё образуется. Кстати, Корпорация всячески приветствует и поощряет [i]постоянных [/i]работников, обзаводящихся детьми…
Ещё бы! – подумалось Алексею. Уж он-то знал раскладки социологов-кадровиков. Человек, «обременённый» семьёй, стремится закрепиться на рабочем месте со стабильным заработком, и в фирме с гарантированным будущим: чтобы элементарно обеспечивать благополучие и достаток семьи… Впрочем, этого не знают только совсем ленивые или молодые. А в «первые три года» ему и вообще запрещено «вступать в…»
Так что не совсем понятно, как это замечание доктора состыкуется с пунктом о запрете на официальный брак. Разве что его буквально подталкивают «производить» внебрачных отпрысков…
– Спасибо. – только и нашёлся что ответить вслух Алексей. А то, что он «чист», он и так знал.
– Если позволите, теперь я проведу вас к выходу, и вы… Покинете стены нашего Университета. Навсегда. Теперь забота о том, чтобы вас, простите, не «нашпиговали», лежит на Службе Безопасности. Лаборант донесёт ваш… Кейс. (Оригинально она обозвала его чёрного спортивного монстра.) Идёмте. – доктор встала и повела его очередным длинным и петлявшим, словно змея, коридором.
Излишне говорить, что опять никто им навстречу не попался.
Лицо Мэри, когда дверцы лифта открылись, озаряла традиционно приветливая улыбка. Алексей постарался, чтобы его ответная получилась хотя бы не кривой. Мечтал он только об одном: скорей бы оказаться в самолёте, и откинуться в удобном кресле, пока его будут везти в старушку-Явропу…
Подъём на наземный этаж и сердечно-любезное прощание с гидом-проводником, и даже сосредоточенными секьюрити прошли вполне мило и стандартно вежливо.
Двигаясь к стеклянным дверям выхода, Алексей сдержал удивлённый возглас: вовсю светило солнце, и день, казалось, уже катился к вечеру! Конечно, Дэйвид, зная о том, что процедура затянется, захотел уйти в машину. Может, даже ездил домой пообедать… Или даже сменился.
Действительно, у лимузина, закрывая крышку багажника, куда неприметный парнишка в уже не таком, как у Мэри, ослепительном халате, только что уложил, как догадался Алексей, его многострадальную сумку, его ожидал не Дэйвид.
Хотя в солнцезащитных очках Алексей не отличил бы его. Да и без них тоже – когда при его приближении мужчина сложил и сунул их в нагрудный карман.
– Здравствуйте, Алексей. Меня зовут Джошуа. – Алексей пожал очередную плотно-мускулистую руку, и, кивнув, подтвердил, что и ему «очень приятно».
По дороге до аэропорта Джошуа слушал новости Си-эн-эн, подставляя для разнообразия роскошную, но аккуратно стриженную гриву, врывавшемуся через полуоткрытое боковое стекло ветру, и с удовольствием отвечал на редкие вопросы пассажира. Алексей же просто не мог придумать, о чём спрашивать человека, которого он видит, скорее всего, первый и последний раз в жизни. Но – всё должно быть по Карнеги. То есть: доброжелательно и с действительным интересом.
Поэтому Алексей ограничился традиционными и явно животрепещущими для Джошуа расспросами о семье, детях, и налогах. За что и был вознаграждён пятнадцатиминутным рассказом, и вынужденным любованием на фотографии в бумажнике.
А что – миленькая у Джошуа жена. С каким-то патриархально-надёжным выражением лица. Настоящая хранительница Семейного очага. Он так Джошуа и сказал. Тот рассмеялся:
– Да, она у меня тот ещё консерватор! Любит, чтобы уж всё в доме было в полном порядке! Ужин – на столе, пыль – в мусорном баке! Тут она спуску не даст! Попробуй с улицы зайти, не вытерев туфель! О-о!.. Но зато уж как готовит! – в этом Алексей и не сомневался. Как и в том, что детишки обстираны-обглажены-в-школу-собраны.
У «Гольфстрема»» его тоже ожидал другой экипаж. Да и сам самолёт… Никакой это не «Гольфстрем» – только размерами да обводами корпуса похож. Да и вот этого дурацкого пеликана на стабилизаторе точно не было! И не реактивный он теперь, а винтовой… А Представительский – что, занял Большой Босс? Или теперь можно пыль ему в глаза уже не пускать?.. Э-э, ладно – пойдёт и такой. Лишь бы летал.
(С этим всё оказалось в порядке: на лётных качествах стальной птицы рисуночки и винты не отразились. Только времени ушло в два раза больше – час.) А пока Алексей тепло попрощался с Джошуа, (Тот ему действительно понравился – хоть один живой и не стандартно-«зализанный» сотрудник!) и поздоровался с лётчиками.
Посадка, закрытие люка и взлёт прошли буквально за пару минут – словно в аэропорту и не было других самолётов.
Теперь в иллюминатор открывалась чудесная панорама. Дымка растаяла, очевидно под жаркими лучами предвечернего солнца, и зелень полей казалась почти ощутимо насыщенной. Аккуратные фермы и маленькие городки представлялись с высоты восемь километров кубиками лего, только не разбросанными хаотично, словно капризным ребёнком, а уложенными как по линейке – педантичным взрослым дядей.
У трапа его ждал очередной костюм, (для разнообразия – коричневый) а его обладатель представился как Майлз. Ну, Майлз – так Майлз. Пожимая крепкую ладонь, Алексей ощущал усталость и опустошённость: чёртов сканнер! Видать, последствия всё же имеются…
Они снова шли по запутанным лабиринтам служебных коридоров, и как-то неожиданно быстро оказались в зале регистрации.
Странно. Электронное табло с датой и временем недвусмысленно показало: он был «в отключке» лишь несколько часов. А вовсе не пару дней, как сдуру заподозрил…
Майлз подвёл Алексея почти к самой стойке регистрации, с очередной улыбчивой симпатичной девушкой, и опустил на пол сумку. Порывшись в кармане, выудил кипу красочных бумаг:
– Вот ваш билет до Омстердама, Алексей. Электронной версии, боюсь, нет. Так что извините за причинённые неудобства – придётся показывать вот [i]это[/i].
– А, ничего. Люблю старых добрых консерваторов-бюрократов. Да и надёжней бумага, чем электроника.
– Это уж точно. Ну, счастливого полёта! – они во второй раз крепко пожали руки. Алексей вздохнул.
Кончится когда-нибудь его транспортно-обследовательское путешествие? Хоть он и «обладает организмом тридцатилетнего», но уже слегка (Да и не-слегка!) тяготится бесконечными переездами-перелётами-пожиманиями-рук! А устал – словно таскал кирпичи на пятый этаж…
Идти до посадочного коридора пришлось пешком – эскалаторов и бегущих тротуаров почему-то не оказалось. Странно. А, вроде, они тут были… А, точно: вон стоят. Пустые. Выключены.
Что они тут, противники прогресса? Да нет, вряд ли. Но насчёт некоего консерватизма – этого не отнять: мужчины в строгих костюмах, похоже, фасонов свеж[i]е[/i]й пятилетней давности ни у кого нет. Женщины одеты в отнюдь не дешёвые бренды… Но сидит на многих – как-то безвкусно. Словно местные дамы вообще не соображают: что им идёт, а что нет.
[left]Ну да – многие ему говорили: рядовые Бамерикосы всегда
