КУКЛА  БАРБИ

                 

       Когда мама привезла Мишку из роддома, счастливая бабушка умилилась, какой он кубастенький, сбитой, с пухленькими ручками и ножками, носиком пуговкой и кругленькими глазками. Да еще и пушистый, а по сему факту она и предложила назвать внука Михаилом. Маме было по фигу. Она так и заявила: «Хоть Автобусом называй, мне по фигу…» Мама собиралась стать фотомоделью, и Мишка для нее образовался не в жилу, потому она отказалась кормить его грудью, скоренько собралась и махнула не то в Москву, не то еще куда подальше. Махнула и канула без привета, без ответа. Бабушка все глаза проглядела в телевизор, надеясь в один прекрасный момент узреть маму в рекламе или еще где, но так и не узрела ни разочка. Ну, а уж кто был Мишкиным папой, это и вовсе неведомо.

       По причине хронического безденежья  в детский сад Мишка не ходил. Обретался либо в однокомнатной бабушкиной «хрущобе», либо во дворе. Надо мимоходом заметить, что мужичок он был довольно самостоятельный, дисциплинированный, послушный и особых хлопот бабушке не доставлял.

        А напротив бабушкиной с Мишкой квартиры жила Катька. Совсем еще соплюшка. Почему? А потому что ей едва исполнилось четыре годика, а Мишка был на год постарше. Родители Катькины закончили институт и стали безработными. Как-то бабушка привела Катьку в дом и объяснила Мишке, что девчонка не может ходить в детский садик, поскольку ее папа и мама не имеют средств к существованию и должны с утра до вечера искать работу и постоянно «толкаться» на бирже труда. Вот! А Катька пока побудет у них с Мишкой, то есть под бабушкиным приглядом.

       Катьке очень понравилось на новом месте. А особенно ей нравились изумительные бабушкины свекольные котлетки. Мишке, между прочим, они тоже нравились, хоть и делала их бабушка слишком часто. Сравнивать-то было не с чем, и они с Катькой уплетали эти котлетки за обе щеки и натрескивались от пуза. Вот только потом часто приходилось ходить на горшок, но оно и это к добру: организм очищается. По хорошей погоде Мишка выводил Катьку во двор, ходил с ней  в ближайший магазинчик за хлебом и постным маслом или просто прогуливал девчонку, следя, чтобы никто из пацанов ее не обижал, и собаки бродячие не пугали. Всякие местные тетеньки и бабульки умилялись, глядя на такую идиллию.
Но, справедливости ради, надо отметить, Мишка верховодил далеко не во всем. Однажды Катька рассказала ему по страшному секрету обалденную тайну. Она подглядела, как папа и мама целуются. И вовсе не понарошку, а по-настоящему. На Мишкин вопрос, как это по-настоящему, Катька после долгого размышления ответила: «вкусно» и предложила Мишке попробовать целоваться с ней. Как уж это у них получилось, неизвестно, однако Мишке понравилось, и с тех пор они в моменты полного согласия и благорасположения целовались. Тихонько целовались, чтобы бабушка не услышала.

       Потом, по зиме уже, Катькины родители нашли наконец-то себе работу в раскрученной фирме. Да такую хлебную работу, что ближе к лету папа завел в хозяйстве машину «Ауди», которую называл «Авдотьей», а Катька принялась капризно фыркать на бабушкины свекольные котлетки. Правда, работа у ее родителей была не мед и не сахар. Они и «свету-то  белого не видели», по словам Мишкиной бабушки, а потому Катька чуть ли не навовсе прижилась у своего приятеля.
Однажды Катька ранним утречком объявилась на пороге с огромной коробкой на пузе, занимавшей все пространство ее фигуры от глаз до самых кончиков шлепанцев. Пыхтя от натуги, она втащила коробку в комнату, поставила ее на пол, подбоченилась и с гордостью произнесла:

       -Вот!

       -Это чего? – вопросил ошарашенный Мишка: - Пылесос ли че ли?

       -Отстой!..-бросила Катька сквозь щербатые молочные зубы: - Сам ты пылесос! – добавила она снисходительно, открывая коробку.

       Мишка обалдел. Коробка доверху была набита разными другими коробочками с прозрачными крышками, под которыми лежали всевозможные яркие детали, панельки, столбики, лестничные марши и еще чего-то. А в самой верхней коробочке спала белокурая красавица, кукла Барби! Конечно, не мужицкое это дело – в куколки играть, но ведь красотища-то какая – глаз не отвести.

       Почти весь день возились  они со сборкой трехэтажного дома для Барби, гаража под кабриолет, пластикового открытого бассейна, в который можно было наливать настоящую воду, усадьбы, подъездных аллей, дорожек и декоративного забора вокруг всего этого великолепия. В общем-то, львиная доля трудов досталась Мишке, поскольку Катька, как и положено слабой женщине, быстро утомилась на сортировке Барбиных нарядов и незаметно уснула в бабушкином кресле.

       Проснулась девчонка в тот момент, когда Мишка подгонял к парадному подъезду кукольного дворца кабриолет для Барби.

       -Кто это тебе позволил без спросу? – вскинулась она в кресле: - Побирушке место на свинарнике!

       Мишка вздрогнул и от неожиданности тоненько, как-то сиротливо пукнул.

       -Вонючка! – съехидничала Катька: - На свинарник иди. Всем вам там место, потому что вы плебеи. И баба Маня тоже…- добавила она.

       Через неделю Катька с родителями съехала в загородный коттедж. Мишка всю эту неделю ходил смурной, ни с кем не общался, а после Катькиного отъезда затемпературил и слег в постель аж до самой осени. Участковый педиатр не смогла найти у него никакой инфекции и в конце концов позвала на дом к Мишке детского невропатолога. Тот констатировал тяжелейший нервный срыв, каких у детей вроде бы и быть не должно, прописал успокоительные таблетки, глюкозу и сказал бабушке, что подобных случаев в своей тридцатилетней практике он не упомнит.
Вот и все.