«Острый сюжет» 2-й тур 1-я группа 2-й поединок

Сегодня, одновременно выставляю два поединка в этой группе. Кто зашёл на этот поединок, зайдите сразу на 2-й и проголосуйте за оба поединка.
Тема – Острый сюжет. Рассказы с острым сюжетом: боевик, детектив, приключения, триллер и так далее. Главное, чтобы сюжет был острым.

Объём:
Верхний предел – 20000 знаков с пробелами
Нижний предел – 5000 знаков без пробела

Оценивать поединки может любой автор Фабулы, независимо писатель он или поэт. То есть любой автор Фабулы, независимо от того, участвует он в конкурсах или нет, может проголосовать за понравившийся рассказ. И его мнение будет учтено.

Не имеют право голосовать:
1) Гости
2) Анонимы
3) Клоны

Оценивать рассказы следует, примерно, по таким критериям.
Содержание: соответствие, сюжет, интрига, концовка. Не обращая внимания на буквы, словно вы смотрите фильм.
Повествование: стиль, герои, эмоции, ошибки. То есть, то, что зависит от автора.
Каждый голосующий имеет права каждому автору поставить 0, 1 или 2 балла, по принципу:
0 баллов – рассказ не очень;
1 балл – нормальный рассказ;
2 балла – рассказ хороший.
То есть, все возможные оценки: 2:2,   2:1,   1:2, 2:0,   0:2   1:1,   1:0,   0:1,   0:0.
Не забудьте указать в пользу какого рассказа.
За победу в поединке даётся 2 очка, за ничью – 1 очко, за проигрыш – 0 очков.

ГОЛОСОВАТЬ В СВОИХ ПОЕДИНКАХ, КОММЕНТИРОВАТЬ СВОИ ПОЕДИНКИ ДО ОБЪЯВЛЕНИЯ РЕЗУЛЬТАТА – НЕЛЬЗЯ!!!
ПОЖАЛУЙСТА, СОБЛЮДАЙТЕ ЭТО УСЛОВИЕ!!!

Итак, в этом поединке встречаются рассказы «Как тевтон в гости к Русичу приходил» и «Не на моих костях, твари!».



Как тевтон в гости к Русичу приходил

Молодой воин сидит у костра, слыша треск дров, посматривая в звездное небо. С виду он расслаблен, в его голубых глазах – веселость и печаль всего мира. Где-то треснула ветка, еще раз – ладонь воина нащупала меч. С темноты появился рыцарь. Воин мягко вскочил – рыцарь отшатнулся.
- Ты кто, чужак, и пошто в темноте бродишь?
- Я с миром, - поднял руку рыцарь и криво улыбнулся. – С миром и верой истинной, в которой вся мудрость света. А зовут меня Тевтон.
- Меня – Русич, - коротко бросил воин. – А вера и мудрость дадены нам предками – и чужую не надо.
- Ты не понимаешь, воин, - мягко промолвил рыцарь. – Наша вера – истинна, за нами мощь, крепкие замки, золото.
- Истинность веры в золоте и замках? – Расхохотался Русич, и рука рыцаря от злобы стиснула меч.
- Повторяю, - в голосе Тевтона зазвенел металл. – Вы слепы, дикари…
Кулак Русича, описав дугу, врезалась в квадратную челюсть Тевтона. Он упал, застонав, и попытался поднять меч. Ладонь Русича сжала тисками руку Тевтона:
- Тише, чужак, тише, - голубые глаза Русича вспыхнули – и по спине Тевтона промчался холод. В его горло уперся нож.
- Тише, - почти ласково прошептал воин. – А то отсель не уйдешь – в свои замки.
И Тевтон подчинился, спрятав ненавидящий взгляд в землю.
- А почему от тебя так воняет? – Вдруг спросил Русич. – У нас от свиней меньше пахнет. Не моетесь?
Тевтон ничего не ответил, обдумывая, хватит ли ему мига, чтоб рывком достать меч и заколоть этого дикаря. Не хватит – сам себе ответил Тевтон, Русич быстр и ловок. Ничего – вздохнул рыцарь. Будет еще миг, будет – когда воин забудется. И гордость надменных Тевтонов восстановится, когда рыцарь ударит резко и подло. И дикарь, булькая своей кровью, искупит свою вину перед орденом и верой. Тевтоны прежде всего – так рыцаря учил отец, а того этому – дед. Кровь рыцаря вскипела – эти дикари должны быть истреблены, никто не осмеливался так поступать с посланником ордена. А дети дикарей станут рабами Великого ордена. А земля дикарей…Их земля богата, их женщины красивы – все это пойдет в закрома Тевтонов. И предки на портретах одобрительно улыбнутся.
Русич потянулся к костру – меч рыцаря, описав дугу, падал, рассекая воздух. Русич кувырнулся, секанув мечом в бок – в латах рыцаря треснула вмятина. Тевтон вскочил – его меч вспорол землю и увяз в ладони от плеча Русича. Тот мягко прыгнул на ноги – клинок Русича чиркнул по кисти рыцаря, державшего меч. Тевтон поморщился – а воин уже оказался сзади и рвал скрежетом спину и плечо. Тевтона будто кусали, ошпаривая ударами – и он ничего не мог сделать. Меч Русича без устали барабанил по железу рыцаря, заставляя того скрипеть от злобы. А скоро, скоро Тевтон выдохнется – значит, надо заканчивать прямо сейчас. Пусть меч Русича не достает его через латы – но кости гулко трещат и теряют силу.
Тевтон потерял голову от бессильной ярости. С разворота, кривой дугой, на всю длину меча, он выкинул руку вправо – туда, где только что стоял дикарь. Пусто – и рыцаря от силы удара повело за мечом. Ладонь Русича нащупала цепь кистеня, взмахнула…

Последнее, что запомнил рыцарь – резкий стук в шлем. И взорвалось в голове солнце; и рыцарь обмяк, тушей свалившись в мох.
Первое, что он увидел, разлепив тяжелые веки – твердый взгляд Русича, что бурил его, потомка гордых Тевтонов, бурил с презрением и жалостью.
- Слушай сюда, чужак, - чеканил воин, и в ночной тишине его слова били набатом. – Забудь дорогу к нам – навсегда. Ваша вера стоит на золоте с замками. Ваши слова – ложь, что недостойно мужчины. Не приходите к нам со своим смрадом.
- За меня отомстит мой младший брат, Ливонец, - глухо ответил рыцарь. – Он владеет мечом не хуже меня.
- Он приходил, грязный Тевтон, - рассмеялся воин. – Пока ты лежал в обмороке, я встретил его на озере неподалеку.
- И что? – Встрепенулся Тевтон.
- Забери эту кучу навоза отсюда, - посуровел воин. – Идти он не может.
Тевтон заскрипел зубами:
- Как зовут это место, где нам нанесли обиду?
- Чудское озеро, - нехотя бросил воин, зевая. – И запомни, - кончик меча Русича застыл у глаз рыцаря, - сколько бы вас сюда не пришло – вы будете уползать отсюда. Снова и снова. Всегда.
- Я запомню, воин, запомню, - взгляд Тевтона вспыхнул и погас.
Рыцарь уже мыслями был далеко, собирая войско вернутся сюда. О-о-о – как он будет со своими псами-рыцарями рубить этих угрюмых дикарей, затаптывать их конями, закованными в железо.
- А если будете непослушны, и все же решитесь прийти к нам еще, тоди я сам приду к тебе, - развеяв туман в голове Тевтона, звенел голос проклятого Русича. И что-то в голове Тевтона вдруг зашептало:
- Не ходи сюда – никогда. Этот варвар прав – сия земля, дикая, буйная, не для нас. Не трогай этих странных и непонятных Русичей, ну их.
Рыцарь отмахнулся от предчувствий, недостойных потомка Тевтонов:
- Я приду сюда, обязательно. Взяв всех – братьев-Ливонцев, франков, венгров…Все-е-ех.
- Бегом, - резко бросил Русич, и рыцарь, кряхтя, поковылял забирать полу мертвого брата-Ливонца. А мощная спина беззаботного Русича уже скрывалась в лесу. В ЕГО лесу.



Не на моих костях, твари!

Внимание этот рассказ — чистая автобиография. Читайте и поймите, что также жизнь на самом деле. Увидев правду, не забудешь её никогда. Используйте мой опыт, цените Жизнь с большой буквы!

В семь лет я дал клятву, подобную клятве Ганнибала в отношении Рима: я поклялся в своей вечной ненависти к коммерции.
Франсуа Мари Шарль Фурье.

Сначала ты испытываешь безумный страх. Разве ты сейчас не напуган? Первобытный страх. Отпусти его, и ты ощутишь девственную чистоту. Правильность. Облегчение.
Пандорум.

Там копошился жирный белый червь в пару сантиметров толщиной. Его раскроило лезвием пополам, и одна половина уже спешно вбуравливалась обратно в почву; пока смотрели, она уже исчезла. Другая беспомощно извивалась на дне воронки, куда медленно прибывала вода. Тут из стенки отверстия выскользнул ещё один червь, и Найл разглядел округлую акулью пасть с острыми, загнутыми назад зубами. Нежданный гость без промедления набросился на извивающийся обрубок. Широко разведя челюсти, червь подался вперёд и, провернувшись, отхватил кусок плоти размером с собственную голову. В считанные секунды подоспели ещё двое и присоединились к пиршеству. Почва внизу, видно, ими так и кишела. Неотрывно наблюдая с брезгливой миной, Найл неожиданно почувствовал вкрадчивое прикосновение к ноге и отскочил, как ужаленный. Сзади из почвы змеёй вылез ещё один червь. Одним ударом мачете Найл отсёк ему голову. К извивающемуся в грязи обрубку подоспели двое других червей и принялись торопливо его поглощать.
Колин Уилсон. Дельта.

Он рассказывал мне, что истратил все своё состояние и растерял всех былых друзей, отвернувшихся от него, за время длящегося всю его жизнь небывалого медицинского опыта, целью которого являлась борьба со смертью и её окончательное искоренение!
Говард Лавкрафт. Холод.

Сознание возвращалось ко мне очень медленно, болезненными толчками. Обрывки воспоминаний, складывающиеся в страшную картину, приходили, как жадные гости на свадьбу. Свадьбу со смертью, вдруг подумал я. И тут же с негодованием отверг такую мысль, скривившись от презрения и отвращения одновременно. Нет уж, меня ей меня не взять никогда, я жив, я живой и буду жить! Это вернуло сознание полностью, и я увидел, где я. В зловонной до рвоты канализации Калькутты, куда меня бросили гунды, ограбив и изрезав до неузнавания родной мамой. Когда я всё увидел, то стало очень страшно. Естественно, будет страшно, когда ты — в навозной и грязевой жиже, в ней шевелятся какие-то черви или опарыши, касания которых ещё и жгутся. Ну, а рядом с тобой — многочисленные звериные и людские трупы всех степеней разложения, и их с омерзительным хрустом, хлюпаньем и визгом глодают крысы размером с мелких и не очень кошек.
Лица, принадлежавшие когда-то живым людям и теперь сдираемые шматками тухлой мерзости с желтоватых, окровавленных костей вонючими и липкими от испражнений — своих и канализационных вместе взятых — тварями напоминали декорации, порванные на части руками каких-то наркоманов или безумцев.
Но это было на самом деле: каждый из этих пожираемых крысами покойников когда-то был живым человеком со своей жизнью и желаниями. Они жили, думали, а стали гнилым мясом. Куда делся их разум, их «я», самое ценное, что есть у живого существа? Они верили в загробный мир, реинкарнации, но никто не вернулся рассказать. Интересно, почему? Бельма полуоткрытых и навыкате из-за отъеденных век глаз, с чмокающими звуками выедаемых из глазниц крысами — в свете сверху, проникающем через «ливнёвку», я увидел их бурые жирные тела и кишащих в шерсти походящих на багровые точки клещей и прочих кровососов — остатки отгрызенных червивых носов и раскрытых в немом крике ужаса объеденных ртов словно молили всех вокруг о пощаде. Руки и ноги были вразлёт у всех, руки и пальцы скрючились, а у многих не было большинства пальцев. Но вместо живой и горячей крови мёртвое мясо кишело шевелящейся мерзостью.
Особенно страшным был покалеченный бандитами труп явно испытавшей перед смертью все связанные с насилием и ранами страдания молодой женщины, у которой пол-лица было нетронутым и серо-бурым, а вторую половину с хрустом, пихая друг друга, прямо со спутанными мёртвыми волосами жрали крысы. Нос был лишь покусан, одна половина рта — труп лежал на боку, — была сожрана, словно показывая смерть на разных стадиях разрушения тела. Один глаз и часть век уже сожрали, а второй, открытый и мутный, смотрел прямо на меня! Словно прося, спаси меня, я сделаю всё, но