Какой невероятный сентябрь в этом году! Мягкое тепло и неяркое солнце лечат душу, и не хочется думать о том, что скоро придут холода, ранние сумерки и дожди…
Что такое возраст? Это когда центр мироздания уходит внутрь тебя самого – и все события начинаешь осознавать через свое «Я».
Так философски думала Зинаида Петровна, которой сегодня повезло - она получила максимальную скидку в своей любимой кофейне – девяносто процентов. Долго выбирала, что взять, остановилась на флэт-уайт. Наслаждаясь своим напитком, сидя в кофейне на набережной, она вдруг увидела соседа Сергея с девушкой. Зинаида надела очки для дали – и обалдела. В их отношениях сомнения быть не могло – тайный роман! Точно! Так трепетно смотрели друг на друга, так заботливо он за ней ухаживал, так нежно она прикасалась к нему. Чем-то смутно знакомым повеяло – так же точно когда-то и она скрывалась с любимым в придорожных кафе, просто тогда их было совсем мало…
Но Зинаида знала Свету, жену Сергея, которая тащила на себе троих детей, а также анамнез семьи – у Сергея уже была до этого жена, с которой он разошелся. А дочку отвоевал себе. Что же делать, думала Зинаида. Сказать – не сказать?
***
- Ну что, дорогая моя бывшая? Как личная жизнь? Как любовничек? – Герман смотрел на Ларису в зеркало, то поднимая ее волосы, то забирая их в свободный греческий узел сзади, - Может, промелируемся, концы мертвые, надо резать. Масочку сделаем на лицо? Патчи на глаза? Ты совсем тусклая какая-то у меня. Рассказывай давай.
- Гера, он не любовничек, - резко сказала Лариса, - Не смей так о нем. Я его люблю.
- Да? Серьезно все? Ну а что не женитесь?
- Понимаешь… там сложно… У него жена, дети свои, и еще ребенок, который от предыдущего брака. Она все везет на себе. Мне в этой пьесе нет роли, Гера, - судорожно вздохнула Лариска и вдруг заплакала, - Я не знаю, что мне делать, Гера, но это не проходной вариант для меня. Я люблю его!
- Так. Успокоились. Выпей водички, Лара. Посмотри на меня. Давай думать. Если ты его любишь, и все сложится, чисто гипотетически, возьмешь на себя троих детей? Потянешь?
- Да ты смеешься, что ли? Какие дети? Я живу от роли до роли в театре, я сама себе не принадлежу. Но вот он подойдет, обнимет, понимаешь, земля уходит из-под ног, все готова на себя взять, люблю его, Гера.
- Стоп, Лорик, это не любовь, это болезнь. Надо разорвать. Не потянешь. Теряешь себя. Уже приближаешься к пациентам дурки.
- Да не могу я, дурак ты такой, не могу, это сильнее меня!
«Доходит девка моя, надо поговорить с любовничком, сказать ему все, - подумал Герман, - пара слов, и она вернется ко мне!»
Он застыл на мгновенье перед зеркалом с ножницами в руках, резко сел в кресло и сам остолбенел от своего внезапного открытия:
« А хочу ли я действительно, на самом деле, положа руку на сердце, чтобы она вернулась ко мне? Может, давно уже пора перевернуть эту страницу, за которой меня ждет совсем другая история? »
***
- Не уходи, Сережа, еще десять минут, - просила Лариса.
- Я бы вообще не уходил, но ты понимаешь, она там одна, с детьми. Надо идти. Прости, милая, - Сергей стал одеваться.
Как она ненавидела эти минуты, когда он, торопясь, не попадая руками в рукава, спешно натягивал рубашку, и, путаясь, застегивал брюки.
- Как же мы дальше?
- Не знаю, Лариса, не знаю. Что делать – не пойму. Подскажи!
- Да я и сама не знаю… Знаю только, что не могу без тебя.
- В какой пьесе ты это говорила?
- Зачем ты так?
***
Света накрывала завтрак на пятерых. Каждому- свое любимое блюдо. Саша не ест яйца – ему кашу. Ира худеет – только салат и кофе. Даня растет – ему кучу бутербродов. Себе – что останется. Пустая тарелка с приборами для Сережи, который опять сегодня пришел под утро.
- Мама, а где папа?
- Папа отдыхает.
- А можно я в школу не пойду?
- Нельзя!
- Мама, ты злишься?
- Не злюсь, я просто устала, давайте, помогите убрать со стола и марш в школу!
…Проводив детей, Света упала в кресло и расплакалась.
***
-Светочка, можно к вам? - Зинаида Петровна мягко постучала в дверь.
«О, Господи, этого еще мне не хватало!»
- Конечно, дорогая. Что случилось? Чай? Кофе?, - Света заставила себя подняться с кресла.
- Ох, душа моя, я тут все думала, думала, чуть с ума не сошла. Можно, я с Вами откровенно, без экивоков и предисловий? Светочка, у вашего мужа роман, я была невольным свидетелем, вы уж простите меня за прямоту.
Свету ударило электрическим током. Главное сейчас - сохранить лицо.
- Я не хотела вам рассказывать, но подумала, что это будет нечестно с моей стороны по отношения к Вам! Я видела их на набережной, здесь двух мнений быть не может. Понимаете?
- Зинаида Петровна, вы наверняка ошиблись, - сказала Света, еле сдерживая ярость, - Спасибо за информацию, я подумаю.
- Что тут думать, деточка? Я еще не выжила из ума, я точно видела! Если муж ходит налево, значит вы ему что-то не додаёте, может, надо, как-то встрепенуться, на себя посмотреть, дорогая? Вы вся в быту, в детях, а он порхает, как бабочка!
Света глубоко вздохнула и посчитала про себя до десяти. Дать бы этой тетеньке прямо в лоб, желательно с ноги. Зачем ей, тетеньке, эта информация, когда она, Света, еле-еле держит себя, чтобы не кинуться в омут освобождающей депрессии? Держится ради детей, заставляя вписываться в спасающий график ежедневного дневника обязательств. В распорядок дня, исключающий любую рефлексию. Подъем, завтрак, уборка, готовка, работа, встреча детей, обед, уроки, игры, прогулка, ужин, чтение, сон. И только потом два часа на себя. Что вы, блин, знаете обо мне, Зинаида Петровна? Почему считаете себя вправе нарушать мой святой распорядок, где нет места сомнениям и мыслям о том, где, с кем, и почему сейчас мой муж проводит время!
- Спасибо, как говорили раньше, за сигнал, дорогая Зинаида Петровна. Я все поняла, а сейчас, простите, опаздываю в салон красоты.
Зинаида уходила с чувством, что ее не поняли.
***
Света бессильно опустилась в кресло стилиста и замерла. Жить не хотелось. Ей и не надо было ни в какой салон, просто привычка держаться на плаву привела ее сюда. Слезы текли без остановки, и она устала их вытирать салфеткой.
- Что желаете, дорогая? – спросил стилист.
- Не жить, - ответила Света.
- Понял вас, - улыбнулся стилист, и, посмотрев на нее в зеркало, почувствовал внутренний удар, не поверил, поразился – какая роскошная женщина! Просто так, сама, от природы – богиня, бывают же такие! Захотелось взять ее на руки и унести на край света.
- Сделаем волосы? Или полный имидж? – спросил он, пряча внутреннее смятение за броню профессионализма.
- Что хотите, мне все равно, - безучастно ответила Света.
Художники не влюбляются в модель. Хирурги не оперируют близких. Или какие там еще постулаты не работают?
Герман коснулся медовых, пахнущих ирисом волос Светланы, и потерял разум. Навеки. Безвозвратно. Пропал.
- Выйдете за меня? – пересохшим голосом спросил он.
Света долго смотрела на него в зеркало.
- Смешно, - усмехнулась она, - у меня трое детей.
- Справимся,- твердо сказал Герман, - обещаю.
***
"Второй год осень радует теплом, это невероятное что-то! И этот золотой листопад, и яркое солнце. А небо-то, небо какое, синее, бездонное, ни облачка, как будто обещает вечную счастливую жизнь!", - думала Зинаида Петровна, направляясь к своей любимой кофейне на набережной. Наслаждалась любимым флэт- уайтом, когда за соседним столиком разместилась компания. Зинаида Петровна замерла со стаканом руке, узнав Свету и ее детей, с ними был какой-то незнакомый, очень стильный мужчина, который постоянно то приобнимал Свету, то накрывал ее руку своей, то снимал невидимые пылинки с ее плеча. Было видно, что он очень влюблен, над ними висела аура тихого счастья.
" Ну надо же как бывает, с ума сойти. Ничего-то я в жизни не понимаю, а я еще думала, дура, сказать - не сказать?" - размышляла Зинаида Петровна...
.
.
Просто мне рассказали эту историю, я включилась в нее ,и все заверте...
