Темнота уже спустилась на заснеженные вершины Белого континента. И в неясном свете растущего полумесяца две тени упали на железную палубу. Призрак, что был длиннее, обернулся было назад, но короткий обморок махнул конечностью, и остался на месте. Тогда как долговязая фигура поспешила исчезнуть, увлекая с собой объёмный куль на плече.
Антарктическое безмолвие повисло сейчас над всем, казалось, миром.
***
Оглоблин был совершенно счастлив, что хоть и на склоне лет, но попал-таки в Антарктиду: дуракам везёт!
Сколько об этом тайно мечтал – с самого раннего детства. Ведь у него и диафильмом сызмальства самый любимый был «Призраки Белого континента».
Сильный был диафильм – жуть буквально пробирала! В двух частях: двухсерийный, считай. Слова «ужастик» тогда не знали, но ужас вполне владел и маленьким Оглоблиным, и его друзьями, занимавшими все посадочные места на верхней, и нижней койке двухъярусной кровати. В темноте, разрываемой лишь лучом фильмоскопа, крутили кто-то слайды, что отображались на развешенной у стены простыне. Кто-то полушепотом читал. Все холодели не столько от антарктической стужи и ледников пещер, сколько от вида жутких пришельцев с Плутона. Которых ничем – кроме, как оказалось, добра – нельзя было победить.
Оглоблину же предстояло побеждать теперь на своём поприще не инопланетных пришельцев, но своих парней – отнюдь не легче, скажем вам, задача! - преодолевая свои трудности: обычные и совсем нежданные.
- Провизионки сдохли – ты знаешь? – еще в аэропорту спрашивал, скорее тем осведомляя Оглоблина бородатый рефмеханик. – В трюме сейчас продукты держат.
- Прорвёмся, - кивнул Оглоблин.
Конечно, нежданное известие была совсем не мелочью: то было просто караул и полный атас, ужас ужасный и «бяда» - бедою! Разумно умолчали эту новость капитан с береговыми менеджерами: Оглоблин бы еще мог задуматься о вылете. Но теперь – не разворачиваться же восвояси не солоно хлебавши: сколько времени он ждал этот рейс, сколько к нему готовился, да собирался!..
Бородач с сомнение покачал головой.
- Ну, смотри!
А чего уже было смотреть! Граница пройдена – обратной дороги нет. Оповестил, называется, вовремя – выжидал, наверное, когда паспортный контроль Оглоблин минует! За бороду бы «рефа» хорошенько оттаскать – самое то было б дело по таким вестям добрым!
С другой стороны, еще успеется – весь рейс впереди.
Конечно, свинью Оглоблину подложили хорошую!..
- Одно дело – когда я десять шагов до провизионок (провизионных, значит, кладовых) прошел, да взял, что мне надо, - начал впрок вести свою пропаганду среди экипажа Оглоблин уже в самолёте. – И другой коленкор, когда мне надо будет за каким-то куском мяса по открытой палубе через пол судна идти, да еще и в трюм слезать. Так ведь – за раз всего не наберёшься, не всё упомнишь. Вот и получается : какой-нибудь фигни не хватает – я бы в провизионку, по-хорошему, метнулся в шесть секунд! А так – в трюм, ясно, специально не полезу: «Обойдётся и без…».
Моряки согласно кивали, потихоньку проникаясь сутью проблемы. Но коку надо было втолковать сирым, что пострадает теперь каждый.
- А заготовки какие-то!.. Куда я их девать буду – в трюм-то их точно не натаскаешься. Получается – всё с колёс готовиться будет.
- Может, наш рефмеханик провизионки-то починит – запустит? – высказал робкую надежду кто-то.
Пожелание наивного потонуло во всеобщем молчании: блажен, кто верует!..
(продолжение следует)
