Серые сказки. Слава для Графина.

Гоша Графов по прозвищу "Графин" всегда мечтал о славе. Мол, вот однажды прилетит вдруг волшебник ииииииииии фигась! Что за "фигась!" и в чëм он собственно заключается Гоша не знал. С прозвищем "Графин" он тоже согласен не был. 
— Ну чистый же Граф! - убеждал себя Гоша по утрам, глядя в зеркало в ванной. Здравое зерно в его рассуждениях определённо было: выходя утром из ванной комнаты он точно был чистым. 
— Да какой ты Граф? - ржали приятели, сидя на корточках и лузгая семечки из жмени. - Вылитый Графин. У моей мамани такой в сервантесе стоял, пока его батя не расколотил по пьяни. 
О том, что сервант и Сервантес не совсем одно и то же Гошиному приятелю сказать ни кто не решился, ибо из-за такой ерунды морды было жалко. 
Впрочем Гоша такими тонкостями тоже не заморачивался. Книг он не читал принципиально (а нафига это такому умному парню?), даже не обиделся на русичку, оравшую на педсовете, что он, Гоша, девиантная личность и его давно пора изъять из школьной действительности, отправив по адресу. "Ну а чë, - подумал тогда Гоша, - я правда на диване люблю."
Вот так подумав, Гоша и переселился на диван. Ну то есть официально он учился в каком-то ПТУ с невнятной специализацией: то ли монтажник высотник из него выйти должен был, то ли спец по прорывам труб. 

А волшебник с его "фигасем" подводил конкретно. Уже все установленные фантазией сроки минули, а его всё не было на горизонте. Идея пришла внезапно. Гулял как-то Графин по набережной безымянного канала (хотя безымянным он был лишь в представлениях Гоши об окружающем мире) и увидел старушку в занятной шляпке. Старушка спустилась почти к самой воде и с последней ступеньки каменной лестницы кормила птиц. Среди стайки затесались несколько замаскированных (им так казалось, по крайней мере!) под уток чаек. Чайки чинно плавали среди уток, как будто вовсе были не причём, но стоило кусочку батона оказаться в воде тут же кидались на него, расталкивая товарок и жадно заглатывая добычу. Чудом пробившийся на каменистом дне канала камыш осуждающе качал лохматыми головами, но чайкам было плевать. 
"Вылитая Шапокляк!" - восхитился Графин, вспомнив просмотренный в безоблачном детстве мультфильм. 
"Вот чем нужно прославляться! Нужно чтобы моё имя знали все!"
Гошина логика привела его к простому выводу: чтобы знали, нужно чтоб где-то видели. Так окрестные заборы, афиши и объявления украсило коряво нацарапанное, выведенное мелом, краской, фломастером имя «Гоша "Граф" Графов». Правда вскорости оно было подправлено ценителями его таланта и к слову "Граф" кто-то упорно приписывал окончание "-ин". 
" Такой хоккей нам не нужен!" - решил Гоша и переключился на более продвинутую публику. И правда, какая слава может его настигнуть в районе, где живут такие необразованные люди???? 
Так Графин переключился на книги. Вооружившись черным фломастером он самозабвенно черкал на обложках книг своё имя, вымарывая имя автора. Пару раз его чуть не побили за это, спасло только Гошино красноречие. Нужно сказать, что Графин был несомненно талантливым оратором! Он легко мог убедить человека в белом пальто, что пальто у него вовсе не белое, а как раз даже чëрное, а сам он дальтоник и не совсем умный тип, раз не знает этого. Правда удача отвернулась от него, когда очередной облагороженный Гошиным именем томик оказался имуществом боксëра, неосмотрительно задремавшего в метро. А сама книга везлась в подарок преподавателю литературы, по совместительству оказавшемуся папой невесты того самого боксëра. Синеву с лица Гоша сводил долго. Ещё дольше убеждал окружающих, что это не синяки, а благородная бледность. 
Так Гоша переключился на библиотеки, книжные магазины и частные коллекции. Правда нести свет истины читателям приходилось исключительно ночью, но это уже издержки. 

В завершении скажу, что слава всё же настигла Гошу. На днях его лицо мелькало где-то в сводках полиции с припиской: "Особо опасный рецидивист-взломщик Гоша Графов, по кличке "Графин". Разыскивается за порчу редких книг".