Дети вырастают. Надевают маски, забывают добро, запоминают негативные моменты, отрицательные поступки окружающих, пронося глубоко в душе добрые искры воспоминаний.
Каждый человек справедливости, правды.
Если под понятием «правда» имеются эмоции, эмоциональная составляющая, то это уже становится убеждением. Вот и задача разведчика – агентуриста убедить человека, что он делает доброе дело. Чтобы гордость от осознания собственных поступков у конфиденциального источника была раздута. Нужно постепенно менять его мировоззрение. Самый лучший источник – это тот, кто сотрудничает за идею. Тогда он сам уже думает, как больше добыть ценной и особо ценной информации.
Знаменитая «Кембриджская пятёрка» работала много лет на разведку Советского Союза бесплатно. Никто не брал за помощь Советскому государству ни пенни. А их информация была бесценна.
Вот и при предстоящей беседе с Таммом нужно понять, что у него правда. Пусть он поделиться со мной ей. Пусть не всей. Мы все носим маски и скрываем от окружающего мира истинное лицо своего внутреннего «Я», некоторые проживают всю жизнь, так и сами не могут внутри себя разобраться. А мне нужно понимать, чтобы строить работу в дальнейшем.
Мозг, всё-таки, удивительная штука! Раздумывая про Тамма, внезапно всплыли слова песни из молодости:
«Там, за облаками
В небе колышется дождь молодой,
Ветры летят по равнинам бессонным,
Знать бы, что меня ждёт
За далёкой чертой,
Там, за горизонтом, там, за горизонтом,
Там, там-тарам, там-тарам.»
Тьфу! Тамм – там-тарам!
Тьфу! Точно не выспался! Нельзя думать по-русски! Нельзя! Даже во сне! И сны должны быть на языке проживания! Можешь бесконтрольно что-нибудь сболтнуть по-русски. Точно также и во сне сказать, пробормотать. Нельзя!
И во сне нужно думать и анализировать! Есть такое заболевание «Гипертимезия». При ней человек помнит всю свою жизнь. Каждую секунду. Говорят, что таких людей человек тридцать в мире. Врут они всё. Все российские разведчики такие. Ложась спать, ты, в отличие от большинства людей на планете Земля, не пускаешь пузыри во сне, а закрываешь глаза и начинаешь прогонять свой день в деталях. Не сказал ли чего лишнего. Вспоминаешь всех людей, лица, одежду, с которыми сталкивался или мельком видел сегодня. Анализируешь с людьми, которых видел вчера, неделю назад, месяц. Это может быть филёр наружного наблюдения. Их могут менять, чтобы ты не мог отфиксировать его дважды за день. Но возможности полиции, контрразведки не безграничны, его снова пустят за тобой, пусть даже у него будет борода, усы, другая одежда, иной возраст, но ты обязан его опознать, Иначе – провал. А самое лучше время для анализа –когда ты в кровати. Если у тебя в квартире сумели незаметно смонтировать систему видеонаблюдения или наблюдают за тобой тепловизор из соседней квартиры, то в положенное время, для наблюдателя, ты спишь в своей кровати. А ты не спишь, ты вспоминаешь, анализируешь, думаешь, сопоставляешь. Ни секунды из своей жизни нелегала ты не должен пропустить. Помнить всё! И всегда!
Тем временем Эллис закончила живописать, как ей удалось продать лежалую выпивку. Слушая одним ухом, поддакивая, искренне восхищаясь её ловкостью, снял со стен постеры старой экспозиции. Вместе с барменшей отнесли в мой «офис», вынесли новые.
Теперь Эллис, именно она должна повесить их так, как мне нужно. Но она должна быть убеждена, что сделал сама. Это её идея.
Вышел на середину зала, вытянул руки, раскрыл ладони, растопырил пальцы, глядя через пальцы на стены, спросил:
-- Эллис! Вы мне помогали развешивать фотографии прежних выставок. И это было очень удачно. У вас есть и вкус и интуиция, то самое чутьё, что позволяет расположить исторические фотографии так чтобы нравилось посетителям, заставляя их расставаться со своими деньгами.
-- Фотографии снова военные для военных? – Эллис вышла из-за стойки.
-- Конечно! Военные любят выпить и у них есть монета. Вне зависимости от капризов погоды и туристического сезона. Согласна?
Эллис смешно наморщила носик и лоб, изображая думу на своём челе, поднесла указательный палец к носу, и кивнула.
-- Да, мсье. Поначалу, мы все, – она мотнула головой в сторону кухни. – полагали, что вы – сумасшедший. Все гоняются за туристами, заманивая самым изощрённым, а порой и изощренным способом. Вы изначально пошли иначе. Сразу видно – чистокровный француз. Нестандартно, элегантно, умно, изящно. И они пошли. Сначала слабым ручейком, потом больше. И идея с детской экскурсией – это … -- она замахала руками от возбуждения. – Это было конгениально! Чудесная идея!
-- Эллис. Спасибо, что вы оценили мою задумку, но дети – получилось само собой.
-- О, мсье очень скромный. Мы это уже поняли и оценили. И очень добрый. И поэтому мы все готовы помогать. И я тоже! Итак? Давайте расставим вдоль стен сначала.
-- Эллис, я думаю, что нужно выбрать самую яркую фотографию и разместить, так чтобы было видно при входе в кафе. – я крутился на месте, делая вид, что ищу самую яркую фотографию. – Вы же сами так мне говорили, Эллис.
-- Да, мсье! Я так считаю! – с вызовом, уперев руки в бёдра, сказала Эллис.
-- И какая, по вашему мнению, заслуживает пристального внимания? – я по-прежнему крутился на месте.
На самом деле закрывал фото с Таммом.
-- Вот же! – Эллис явно нравилось выступать экспертом по выставкам и понукать своим хозяином.
Я и сам определил, что она самая яркая и будет в центре, когда отбирал фото. Каменистая площадка, несётся военный внедорожник, который население называет «Хаммер», за автомобилем шлейф пыли, из люка высунулся пулемётчик. На заднем фоне горы со снежными шапками. Фотографу удалось передать напряжение, скорость, динамику момента.
Очень примечательное, позитивное фото.
Когда я отбирал фотографии, мне неоднократно предлагали те, где запечатлены жертвы войны, в том числе и разбомбленные странами Коалиции больниц, школы, старики, оплакивающие своих внуков. Инвалиды без конечностей, сидящие у миски с потухшим взглядом.
Но зачем мне такие фотографии с жертвами? Я же не собираюсь будить в них совесть. Мне нужны весёлые, лихие, отчаянные вояки, которые к чёрту в зубы полезут за победой! Только позитивный настрой, который будит воспоминания о прежних победах, Чтобы хотелось выпить, покуражится, что-то вспомнить, приукрасить.
Я водрузил её по центру зала, чтобы сразу было видно. Включил светильники, отрегулировал освещение поярче.
-- А теперь, Эллис, как вы мне рассказывали ранее, что-то возле бара. Где много деталей. Яркое, привлекающее внимание. Чтобы хотелось встать из-за столика, подойти, рассмотреть и заказать, чего-нибудь выпить, коль, всё равно возле стойки. Правильно?
-- Мсье всё помнит! – она была польщена, – Думаю, вот эту!
Она ткнула пальцем в картину, где на лётном поле в длинный ряд была выстроена различная боевая техника.
Красивая картинка. Яркая. Техника излучала спокойствие и мощь, силу. Много деталей, их надо рассматривать.
Мне предлагали другие фотографии, где такая же техника была разорвана в клочья, горящие и горелые остатки этой боевой, некогда, мощи несокрушимой армады НАТО в Афганистане.
Но не нужны мне были такие фотографии о потерях.
За час мы развесили ещё полтора десятка фотографий. Самую «вкусную» с Таммом я приберёг в последнею очередь.
Взял в руки, покрутил её, выискивая место.
-- Вот же! – Эллис ткнула пальцем возле стойки, ближе к кухне.
-- Точно! Я уже и забыл, что там осталось место. Она и не такая яркая как остальные. Там ей самое место будет.
Эллис подошла поближе. Рассмотрела групповой снимок.
-- Вы правы, мсье, вы правы. Лица не радостные, усталые, даже не усталые. – она помолчала. – Опустошённые лица, будто внутри всё выгорело. Как будто как святой Лазарь, спустились в Преисподнею, и вернулись оттуда. Всё оставили там, а вышла только оболочка. Какая-то неприятная фотография.
Помолчала снова, вглядываясь в изображение.
-- Знаете, мсье, страшная фотография. От неё пахнет тленом, смертью. Я даже боюсь её!
Зябко повела плечами.
Мне пришлось рассмеяться.
-- Эллис, Эллис! Всё в порядке. Просто такое освещение. Я отрегулирую его, и всё будет хорошо! Здесь же темно! Вот смотрите!
Я включил подсветку, стало светлее на фотографии, тени ушли, лица стали более светлыми.
-- Вот видите!
Она посмотрела:
-- Да, мсье. Стало легче. Но всё равно… Неприятная фотография!
Я отвлёк её внимание. Не хотелось, чтобы она узнала Тамма.
Остаток дня пролетел в хлопотах. Первые посетители появились сразу после открытия. Кому-то кофе, кто-то пил пиво. Это туристы. Были завсегдатаи, эти обедали.
Предлагал же руководству внедрить систему распознавания лиц, под легендой увеличения выручки. Заходит постоянный клиент, или тот, кто был полгода назад, а система его идентифицирует и выдаёт меню, которое он употреблял ранее, отмечая его любимые напитки и блюда. И посетителю будет приятно, что у бармена хорошая память. Ну, и мне будет тоже прощё выполнять задания Центра. Ага! Хрен с маслом! Не привлекать внимания! Когда всё это найдёт широкое распространение в барах Европы, вот тогда – внедряй! А пионером в этом деле не смей! Полиции и контрразведке станет интересно откуда у тебя такие дорогостоящие «игрушки», тем паче рядом с штабом НАТО.
Сегодня четверг, я пораньше отпускаю Эллис, она навещает свою мать в доме престарелых. Традиция у них такая, своих родителей сдавать в дома для престарелых. Моя подчинённая, хоть молодец, раз в неделю навещает. Знаю некоторых, которые только в Рождество и день рождения, звонят раз в квартал. И при этом записывают в ежедневник, выставляют напоминание в телефоне, чтобы такого числа, в такое-то время позвонить родителям.
Я выставку специально приурочил под четверг, сам встану к стойке. Хлопот много, но так надо.
Эллис, заглянула, сказала, что ей пора. Я вышел в зал. Ранее наблюдал за реакцией вошедших. Особенно офицеров в форме. Реакция была положительная. Они с удовольствием рассматривали постеры, переходя от одной к другой, потягивая пиво, возле стойки бара вспоминали, что нужно ещё что-то, и заказывали. Чаевые Эллис сыпались щедро. Конечно, она не всё присваивала себе. Половина уходила на кухню.
Только одна пара из
