перчатку. Она не захватила из дома варежки. Никто не ожидал, что выпадет снег. Лори уцепилась за два пальца и благодарно потерлась щекой о плечо: спасибо, мол, что не бросил. Рука была холодная
Бассаров искоса поглядел на спутницу. Она шла, прикрыв глаза.
Странное чувство, будто ранним утром он ведет девочку в детский сад. Бассаров вспоминал это чувство как провидение, когда спустя десяток лет провожал дочку в садик: она так же цепко держалась за два пальца правой руки, прижимаясь и мешая идти…
И идти тяжело, и бросить нельзя.
Пленка 06с. Серенус. Стена
В СПИД-Центре ломали головы: как сломать стену.
Главный врач Бузина, подрагивая усиками, хваталась за виски:
«Я что, своей башкой должна ее проломить?!»
Далее шли эпитеты в адрес минздрава. В свое время Центру отвели деревянное одноэтажное здание 1930-х годов постройки. А может, и дореволюционной. Одни ставни и печи, округлые, с изразцами, купеческого пошиба, чего стоили. Понятно, с сексом в ту пору был напряженка. Раньше здесь, на окраине, работала санаторная школа, потом, когда сосновый лес извели под натиском города, на взгорье расположились всякого рода конторы – от строительной до заготовительной.
Центр задыхался без лаборатории. Негоже каждый анализ посылать в другой город.
Печи порушили, антисептику попутно тоже. Ставни оставили до лучших времен. В бывшей столовой санаторной школы, она торчала сараем во дворике, решили оборудовать лабораторию. Пристроить ее к главному зданию, сделать длинный теплый переход, дабы обеспечить изоляцию. И при транспортировке анализов свести до минимума человеческий фактор.
Надо было проломить стену. Да, башкой. Сообразить, как это сделать в здании, абсолютно неприспособленном для занятий медициной.
О стене Борис узнал, когда сидел в тесной приемной главврача и поневоле слышал обрывки телефонных разговоров.
Поначалу у Бассарова, который зачастил в Центр, эти разговоры лишь вызывали ассоциации с TheWall, альбомом PinkFloyd. Он мурлыкал припев про anotherbrickinthewall, когда услышал в коридоре обрывки разговоров про стену.
С Лори ничего не происходило. Она даже похорошела – новый, цвета deeppurple, бархатный пиджак от HugoBoss, пусть и китайский, но фабричного пошива, был Лори к лицу. А кто докажет, что фирменный пиджак выцыганен у пьяного «челнока» на монгольской границе бартером на водку «Чингис-Хан»? Жуткие роговые очки из Захолустья сменили легкие, из легкой оправы, производства развалившейся ГДР.
Ничего не происходило. Прошел «период окна», прошло еще полгода с тех пор, как Лори присвоили эпидномер. Ушла злая зима, змеиной поземкой принесшая немыслимый диагноз, стихли февральские ветра, выбивавшие слезы, слезы высохли, наступило тепло. В апреле они ездили отдыхать во Вьетнам, среди постояльцев отеля и на пляже Лори производила фурор. Да и среди местной публики она пользовалась успехом. Встречные юноши-велосипедисты что-то кричали ей, прохожие снимали шляпы. Налицо был азиатский налет Лориной фотогеничности. «Наша королева», - принимая чаевые, молвил в поклоне официант в кафе. И повторил на ломаном русском.
В ванной Бассаров украдкой разглядывал тело сожительницы. Никаких высыпаний, лимфатические узлы не увеличены, – Борис, обмывая Лори губкой, пытался украдкой нащупать их под душем.
И они успокоились. Может, и правда, никакого СПИДа нет, это заговор мирового Закулисья. И все-таки презервативы всегда лежали в спальне под подушкой – за ними Лори следила зорко, сама их покупала, и только в аптеке, даже если близости не намечалось (а не намечалось все чаще и чаще).
Вдобавок Бассаров совершенно неожиданно устроился на работу в Центр. Все началось с одноразовых шприцев. У Лори брали рутинный анализ на иммунный статус. Его посылали в Омск. У нее он, как прежде, был сносный, порядка 600 клеток CD4.
Лори привычно закатала рукав кофточки. Еще с минуту медсестра Оюна, невысокая круглолицая девчонка, смеялась над шуточками Бассарова. Лори усмехалась. Приоткрыв шкафчик, Оюна ойкнула, и серьезным тоном велела придти к концу недели. Или принести свой шприц.
- Одноразовые кончились, совсем забыла! Должны привезти на днях…
Бассаров пошел к завотделом Тришиной, оттеснив жидкую бессловесную массу на диванчике с дерматиновыми заплатами. Отличие очереди в Центре от поликлиничной, по месту жительства, – здесь не роптали, молча пропускали вне очереди.
Лариса Алексеевна заполняла бумаги. Обычно приветливая с Бассаровым, бывало, на уровне заигрываний, она подняла голову и хмуро кивнула.
- Маадой чиаэк, а вы почему без очереди?
Когда заведущая клинического отдела называла всех, независимо от возраста, «молодыми человеками», нещадно коверкая слова, то сие означало, что доктор не в духе. Тришина только что получила втык от главврача Бузиной. За то, что обозвала секс- налетчиком чьего-то сынка, прикатившего в Центр на спортивной иномарке. И добавила матерком. «Налетчика» вычислили по цепочке контактов. Вообще-то, считала Тришина, обругала за дело - тот заразил трех подружек. А, может, больше.
Сейчас Тришина писала объяснительную, как велела ей главный врач.
Борис сказал про одноразовые шприцы. И пошутил про одноразовые презервативы: те и другие нельзя пустить по второму разу. Номер не прошел.
- Слушайте, маадой чиаэк, вы тоже этот… налетчик без презерватива? – раздраженно пролистнула чью-то историю болезни с буквой «Д» на коленкоровой обложке.
- Да нет, Лариса Алексеевна, только наполовину, - улыбнулся внеочередной посетитель.
- Да-а? – протянула заведующая и живо выпорхнула из-за стола. Это телодвижение то и дело озадачивало Бассарова. Полная женщина, полная огня, - скаламбурил в уме внеочередной посетитель.
- И какая половина верная?
- Ну, конечно, первая, мой доктор. Не одноразовая, заметьте.
- Я не ваш доктор. И не дай бог, как говорится… А вообще, Бассаров, вы нахал, между нами, девочками... Этакий налетчик. Так что идите вы со своими шприцами, знаете куда?
- Знаю. К главному врачу.
И Бассаров пошел в конец длинного узкого коридора. Лори увязалась за ним, но испуганно отпала на подходе к приемной.
«Налетчику» попасть с лету к главврачу не удалось. Он маялся в маленькой, с высокой дощатой перегородкой, приемной, раздумывал о Тришиной. Умная и одинокая. Одинокая оттого, что умная? Не красавица, но миловидна. Фигура вполне. И полнота к лицу. Он знал, что Тришина из рабочей семьи, росла в заводской слободке с простыми нравами. Первый врач из околотка за три поколения работяг. Пролетарское происхождение спонтанно прорывалось во врачебной практике непарламентскими выражениями, за что заведующей неоднократно ставили на вид. А вот любопытно, в постели эта полная женщина, полная огня, тоже выражается? А что Лори? Ради нее заключишь контракт (контакт?) хоть с чертом. На среднесрочную перспективу. Одноразовые шприцы - мелочевка. На очереди дорогие, а главное, дефицитные препараты, сплошь импортные. Дальше будет хуже. Лучше при этом диагнозе не бывает. Это как со старостью. Вспять молодым не станешь. Но коли умирать молодым, то с комфортом, говорил дядя Коля, воевавший в авиации. Еще тот был летчик-налетчик. «Период окна» не вечен. Еще не вечер. Затишье перед форс-мажором. Приспичит - пойдешь в гору пешком, говорила мама. Нет, не так… покатишься вниз, под горку, теряя моральные принципы. Вот и главный врач одинокая дама, замужем за работой. Но Бузина, она с усиками. И имечко соответствующее – Васса. Васса Шабаевна. А в Центре полно как полных, так и полных скрытого огня одиноких фемин разного калибра. В коридоре попадаются интересные особи в белых халатах.
Бассаров вернулся в приемную главного врача. Бузина занята, объявила девушка за стойкой и снова уткнулась в глянцевый журнал. Посетитель сказал, что у него жалоба. С жалобами, знал он, пускали вне очереди.
Бузина разговаривала по телефону, но кивком головы показала на стул.
- В связи с временными перебоями мы просим пациентов приносить свои шприцы… Вы, кажется, предприниматель? Вот и предпримите шаги насчет одноразовых шприцов, - изрекла главный врач, выслушав претензию Бассарова. – Мне кажется, у вас получится… На базе их нет до конца месяца. Однозначно.
Бассаров вспомнил про отца Татьяны. Алдар болтал, бандиты налаживают аптечный бизнес. Этим эвфемизмом, подозревал Бассаров, обозначаются наркотики. Где героин, там и шприцы.
- Если можете, то сразу десять коробок. Примем по расценкам. Меня не интересует, каким образом вы их достанете, - словно прочитав мысли посетителя, сказала Бузина. – Меня интересует лишь их соответствие госстандартам.
- Не обещаю, Васса Шабаевна, но попробую…
Вообще-то, с бандитами связывать не хотелось. Был уже печальный опыт, еле ноги унес. Бассаров сейчас проворачивал сделку с компьютерами. Очень перспективную. «После компов перспективней только наркота и судебная перспектива», - заметил московский партнер.
- Ну, хорошо, я подумаю… А вот я заметил, в клиническом отделе нет компьютера. Это же ведущий отдел, Васса Шабаевна, - он рассеянно оглядел кабинет главного врача. Тут не только компьютера – мебели приличной не было. Зато имелось много цветов в горшках.
При упоминании компьютера Бузина замерла (сделала стойку», определил Бассаров), положила телефонную трубку, хотя из нее уже слышалось требовательное: «алле, алле… слушаю… говорите…». Она с грохотом отодвинула стул, подошла к термосу на шатком столике, звякнула посудой.
- Вам кофе с молоком?
- Пожалуй… Благодарствую.
- Марина, я занята! – по-гренадерски гаркнула Бузина в сторону приемной - Бассаров вздрогнул. – Для бухгалтерии тоже.
- Я поняла, Васса Шабаевна… - слабо донеслось оттуда.
В ходе дальнейшего распития кофия сговорились о пяти компьютерах для Центра, правда, подержанных. Новые «Эппл Макинтош» Бассаров должен был поставить в аппарат МВД, а старые тайваньские компьютеры, еще исправные, руководство силовой структуры намеревалось установить в районных отделах милиции. Но в сауне генерал обещал пять штук отдать Бассарову – в виде благодарности. Откат такой. Их он хотел обменять… сам не знал на что. Теперь знал.
Разговор в кабинете главного врача Центра плавно перетек в русло нитро-краски и цемента. Посетитель выказал осведомленность и в делах строительных, предложив сломать стену рядом с туалетом-подсобкой, ближе к трубам, чтоб потом сделать отвод для лаборатории.
-
