Забвение. Пролог

с ним согласен. Небеса могут нас покарать, ведь это святотатство. 
— Что вы разнылись как деревенские бабы, — недовольно пробурчал Деймос и проткнул сердце покойника кинжалом, вогнав клинок по самую рукоятку. — Вот, довольны?
— Идиоты! Кто оскверняет тела усопших, сам не достоин жить! — голосил Хоук, держась руками за голову. — Мы все отправимся к праотцам. Не пройдет и семи дней, как проклятие настигнет каждого из нас!
— Прекрати пророчить беду! Если что-произойдет, то из-за твоих необдуманных слов. Если продолжишь пищать, я своими руками…
Калеб не договорил. Протянувшаяся к нему бледная рука схватила охотника за сокровищами за горло и в одно отточенное до совершенства движение сломало ему шею — стареющий отставной наемник замолчал навсегда, даже не успев понять, что его убило.
Деймос попятился назад, в правой руке покрепче сжимая крис, а левой вытаскивая из-за пояса охотничий нож. Хоук упал на колени и опустил голову, лихорадочно повторяя все известные ему молитвы. Суеверный деревенский проводник не смел смотреть на него — раздетого по пояс, худощавого, но при этом статно сложенного мертвеца. Труп медленно поднимался вверх, пока не завис в воздухе под самым потолком. Запутанные черные волосы спадали на грудь почти до самого живота, скрывая благородное лицо.
Глаза оставались закрыты, даже когда мертвец начал спускаться и его босые ноги коснулись пола. Деймос ударил — крис вошел под ребра, а охотничий нож трижды вонзился в шею и плечо покойника, который стоял, не открывая глаза. Со стороны казалось словно это человеческое существо все еще оставалось мертвым, а его тело привело в движение неведомая темная сила.
После успешной атаки охотник за сокровищами отступил — нанесенные раны убили бы любого живого человека, но на черноволосого ворона никак не подействовали. Мертвец недвижимо стоял, наклонив голову вперед, как вдруг внезапно раскрыл слепые глаза и сделал первый вдох, с трудом заглатывая воздух в легкие, успевшие атрофироваться за столетия бездействия.
Мертвец рухнул на одно колено и оперся ладонью о пол, пытаясь совладать с неровным дыханием. Деймос снова напал — противник дышал, значит его можно было убить. Оттолкнувшись ногой от пустого саркофага, охотник за сокровищами напрыгнул на врага, выставив перед собой крис. Черноволосый ворон голой рукой схватил нацеленное ему в лицо лезвие и поднял бельма на ошарашенного Деймоса.
По кисти и предплечью текла кровь, как и у любого человека, которому хватило глупости схватиться за нож голыми руками. Но мертвец не подавал никаких признаков боли или даже малейшего дискомфорта — в этот момент он все еще пытался отдышаться. Неправильно работавшая дыхательная система беспокоила его куда сильнее, чем неумелые атаки лысого здоровяка. И вот он медленно поднялся, продолжая держать крис. Деймос выпустил оружие и отступил.
— Прости, парень. Похоже все мы останемся в этой гробнице, — бросил здоровяк и перехватил охотничий нож правой рукой, готовясь к очередной атаке.
Издав яростный вопль, Деймос ринулся вперед и попытался снова ударить мертвеца, но ворон уворачивался от серии быстрых атак. Уклоняясь от очередного броска, черноволосый ударил в ответ — рукоять криса врезалась Деймосу в кадык и он, держась за шею, попятился назад и рухнул. Ворон удовлетворительно кивнул и устремил взор на юношу, плачущего на полу и повторяющего молитвы.
— Чего же ты ждешь, червь? — вызывающе спросил восставший мертвец. — Нападай и воссоединись со своими товарищами в посмертии.
— Они мне не товарищи, — дрожащим голосом ответил Хоук и, набравшись смелости, посмотрел на ворона. — Мне жаль их, как любое живое существо, но эти добрые люди силой вынудили меня привести их сюда. Будь моя воля, я бы вовек не вошел в вашу усыпальницу, пусть даже здесь хранилось все золото нашего мира. Просто убейте меня и делу конец.
— Нет, — безэмоционально отрезал ворон и прошел мимо парня, направившись к туннелю, по которому спустились незваные гости, потревожившие его многовековой сон.
Хоук вскочил на ноги и побежал за древним созданием, природу которого он совершенно не понимал. Восставший из мертвых спал в одних лишь кожаных штанах, или же остальные одеяния время превратило в пыль. Теперь он уверенно шагал босыми ногами к поверхности.
— Ответьте мне кто вы! — бросил ему вслед Хоук. — Если вы не порождение зла, то я готов служить вам. Вы не только пощадили мою жалкую жизнь, но и избавили меня от похитивших меня добрых людей.
— Порождение зла? — переспросил ворон и остановился. — Что, по-твоему, зло?
— Я не философ, а необразованный крестьянин. Мне будет довольно того, что вы не станете насылать беды на простой люд, не будете обижать невинных, и не служите черным богам-демонам.
— Нет, я не служу никому из них и никогда не стану. Что касается бед и невинных, то мое предназначение вовсе не в этом.
— Тогда я клянусь вам в верности, господин. Как мне вас называть?
— Мое имя… Пожалуй, я не назову тебе своего имени до поры, ведь после внезапного пробуждения воспоминания о минувших днях еще не вернулись ко мне. Называй меня так, как тебе будет угодно.
— Своей силой и красотой вы мне напомнили мифического героя Элладана. С вашего позволения, именно так я буду вас называть.
— Нет, я не стану носить имя этого пройдохи, выбери другое, — вспылил ворон и зашагал вперед, а Хоук быстро последовал за господином, стараясь не отставать.
— Вы знали Элладана? Он жил больше семи веков назад, — искренне удивился Хоук.
— Знал, по крайней мере мне так кажется. И мне бы не хотелось, что меня с ним хоть что-то связывало.
— А что скажете насчет Самаэля, величайшего правителя древности, которому удалось покорить все народы земли?
— Самаэль... Пусть будет Самаэль. Зови меня так, пока не я вспомню свое прежнее имя.
Через час господину и его новому слуге удалось добраться до поверхности. Спутники оказались у подножия второй по величине горы в Карагорском хребте. Впереди перед ними раскинулась Долина Первого урожая со множеством небольших крестьянских поселений, в ближайшем из которых покойные Деймос и Калеб схватили Хоука.  Под светом солнечных лучей юноша наконец-то смог подробно разглядеть того, кому поклялся в верности. Его взору предстал высокий «молодой» человек — длинные черные волосы, за малым не достававшие до поясницы, закрывали крепкую спину и грудь, пряча множество шрамов.
Бледная, почти белая кожа, по-прежнему казалась мертвецкой, но незрячие зрачки начали приобретать окрас — Самаэль страдал так называемой гетерохромией. Этот недуг когда-то в прошлом считался отличительной чертой императорской династии, исчезнувшей с лица земли в далеком прошлом, и выражался в разном цвете глаз и больше не причинял никаких неудобств. В случае Самаэля — левый глаз украшал лаймовый зрачок, а правый — ярко-лилового цвета.
— Ваши глаза, — поразился Хоук, бесцеремонно рассматривая лицо повелителя. — Никогда прежде не видел ничего подобного. Кто вы, господин?
— Я тот, кто я есть. Безымянный призрак прошлого, неожиданно вернувшийся к жизни. И не зови меня господином, ты, кажется, уже выбрал мне имя, — строго сказал Самаэль и уселся на камень, положив стопы на бедра.
Самаэль застыл каменным изваянием и закрыл глаза. Стоявший рядом Хоук не знал, что ему делать и спросил:
— Самаэль, вы решили передохнуть после тяжелого подъема?
Молчание послужило ответом, поэтому Хоук прошелся по округе, собрал хворост и развел огонь. Оба небесных светила уже клонились к горизонту, поэтому парень выудил из заплечного мешка несколько картофелин и решил зажарить их в качестве ужина. На протяжении нескольких часов он сидел у огня, помешивая веткой угли.
Когда Самаэль очнулся, на небесах царила огромная красная луна. Хоук уже начал засыпать, но боролся с сонливостью, не желая оставлять господина одного наедине с дикой природой. Хотя не существовало в этом мире хищного зверя, способного противостоять древнему созданию из каменной гробницы.
Поднявшись на ноги, Самаэль щелкнул пальцам и его окружила темная энергия, обволакивающая каждый член тела. Через пару мгновений он уже стоял перед Хоуком, облаченный в легкие доспехи и черный плащ с капюшоном, а растрепанные волосы собрались в аккуратный узел на макушке.
— Самаэль, вы очнулись?! — встрепенулся задремавший Хоук и поднялся на ноги, жестом приглашая господина к огню. — Я оставил вам немного картошки. Вам тоже не мешало бы подкрепиться.
— Спасибо, но я не голоден, — холодно ответил Самаэль и присел к огню. — Скажи мне лучше, как тебя зовут, парень. Мне ты имя уже успел выбрать, но свое так и не назвал.
— Я Хоук Ли, сын деревенского мясника. Вон, видите в долине огни? Это Лунный Серп, моя деревня.
— Хоук Ли, мое предназначение ведет меня далеко от этих мест, где люди выращивают хлеб и делают вино. Там, куда я пойду, меня ждет немало опасностей, способных бросить вызов даже моей силе. Лучше ступай домой, потому что рядом со мной ты найдешь лишь смерть.
— Господин, я же поклялся служить вам, — взмолился Хоук, в очередной раз рухнул перед Самаэлем на колени. — Не гоните меня! 
— Я освобождаю тебя от клятвы. Парень, ты не причинял мне вреда и ничего не должен. Просто возвращайся в родную деревню Лунный Серп и занимайся тем, чем занимался прежде.
— Но я могу помогать вам! Не гоните меня прочь от себя — я буду верным оруженосцем и телохранителем, буду чистить одежду и ухаживать за оружием.
— Ты, верно, спал, когда я создал для себя это платье? — мрачно ухмыльнулся господин. — Что ж, я покажу тебе свое оружие.
Сложив руки в странном жесте, Самаэль что-то беззвучно прошептал и в воздухе перед ним возник богато украшенный клинок из темного металла. Быстрым движением господин схватился за рукоять и трижды рассек воздух, после чего вонзил меч в землю и оружие превратилось в черную дымку, которая уже через мгновение растворилась в воздухе.
— Самаэль, ответьте мне честно, кто вы? Вы бог?
— В твоем понимании, возможно, бог, но я нечто иное — Извечный. По крайней мере, я был им раньше. Теперь же я лишь жалкая тень себя прежнего, способная показать парочку глупых фокусов, которые произведут впечатление разве что на неотесанных крестьян, не сведущих в путях духа. Я еще толком ничего не вспомнил, но уже ощущаю, что лишился большей части своей силы.
— Пусть я неотесанный крестьянин, но клянусь Богами, ваши фокусы производят на меня неизгладимое впечатление, — сказал Хоук и поднялся, похлопывая себя ладонями, чтобы очистить одежду пыли.
Вдруг лицо Самаэля помрачнело, и он сделал несколько шагов в сторону деревни, на которую ему указывал Хоук. Издалека селение выглядело вполне мирным, а судя по огням, освещавшим деревенские улицы и горевшим в окнах домов, жизнь там била ключом. На мгновение сомкнув веки, Самаэль вновь распахнул их и оба его глаза загорелись лаймовым цветом. Огня становилось все больше, красный петух пожирал сельчан и их жилища, а внутри селения лилась безвинно пролитая кровь.
— Похоже у тебя больше не осталось иного пути, кроме как отправиться со мной, — печально сказал Самаэль и тяжело вздохнул. — Лунный Серп. К рассвету все его жители будут убиты. Там уже