….Каю Валенту то ли сон снился, то ли мерещилось: он, малец, лет пяти, держа за руку такого же, как он сам, бежали краем пропасти. Внизу о скалы бились волны, рассыпаясь алыми хлопьями пены.
- Страшно? - говорил он своему подобию.
- Нет! Смотри, наш крылатый конь парит…
К ним летел Золотой Колаис…
Покои заливал медовый свет взошедшего солнца.
Одетая в легкую льняную тунику Глория давно не спала. Сидела на узком ложе, обхватив голову руками, смотрела замершими глазами на низкую вазу у своих ног. В вазе голубели букетики незабудок, украшенные зелеными ладошками листьев. Наверное, цветы – всё, что осталось у нее от праздника радости, когда она смеялась со слезами на глазах, увидев телегу, до верху наполненную весенней красотой…
О, Кай, ты попрощался у реки, обронив щемяще нежно: «Забудем нашу встречу…»
И явился этой ночью…прощения просить за содеянное…Такое не прощается, не забывается…
Свинцовой тяжести шаги прошлись, как по нервам.
Глория очнулась от удара ногой в двери; двери шумно распахнулись, и в покои дочери вторгся Антоний Элий в сопровождении родственников.
Дочь испуганно вскочила:
- Отец!
Не останавливаясь, Антоний Элий подошел к ложу, на котором спал Кай Валент. Захватил в кулак валявшуюся на ковре одежду, - она обвисла, местами в пятнах запекшейся крови. Не взглянув на жуткую улику, швырнул одежду на жениха дочери.
- Вставай, убийца!
Глория побелела.
С трудом просыпаясь, Кай Валент открыл глаза. Где он? Что вообще произошло? Где Золотой Колаис, и почему он летел?
- Одевайся, убийца! - загремел над ним охрипший гневный голос.
Пришло осознание ночного события…
Медленно он перевернулся на спину, сминая алые лепестки роз, перемешанные с клочками разорванной бумаги… Взгляд встретился с расширенными от испуга нежными глазами Глории.
- Прости, если можешь…Но в их смерти я не виноват…
Он лениво сошел на ковер, выпрямившись перед ними во всей своей грозной красе.
Глория опомнилась. Еще не понимая, что случилось страшное, она решительно заслонила собой жениха, глядя на отца в упор. Она не отдавала себе отчет, почему вдруг заступилась за Кая Валента? Она была римлянкой, истинной дочерью славного рода Фабиев, и ей не безразлично кого берут под охрану в ее покоях. Она гневно воскликнула, прикрывая благородной ложью свои настоящие чувства:
- Кай Валент – мой повелитель! Он – мой супруг! Прошу, отец, выйдете!
- Не защищай его, Глория! – сурово прозвучал голос Фабия-старшего. – Ты приняла на ложе жениха с понятными намерениями, ну, да бог Гименей тебе судья. Но ты не ведаешь – к твоему ложу он пришел через труп твоего брата!
Сраженная черным известием, Глория обернулась, глядя в самые зрачки супруга.
- Скажи, мой отец лжет?!
- Нет, Глория. - Кай повел подбородком. - Я не хотел этой битвы…Не я первым обнажил меч…
Глория развернулась к отцу, загораживая собой жениха. Впервые послушная дочь Фабиев разъярилась:
- Это вы натворили, вы! С Домицием, с другими жалкими трусами! Вы столкнули моего брата с сыном Мария Алкивиада своими хищными замыслами!
Кай Валент обнял ее за плечи, шепотом попросив успокоиться.
- Твои слова безумны от горя, дочь моя, ибо сегодня ты потеряла и брата, и мужа. Одевайся! – рявкнул Антоний Элий, и сцепил зубы с ненавистью, когда ему небрежно ответили:
- Твоя подсказка, великодушный Антоний Элий, достойна уст плебея.
- Ничего, обойдешься без рабов!
- В таком случае, я готов!
Отказавшись надеть даже обувь, Кай Валент направился к выходу.
Возмущенная Глория преградила ему путь. Свои слова она выкрикнула отцу:
- Безжалостно не позволить…хотя бы умыться! Хотя бы…
Она схватила за руку Кая, увлекая за собой, впустила его в туалетную комнату, прошептав:
- Вода есть, полотенца новые…
Кай Валент улыбнулся ей. Горькой была та улыбка.
- Почему я…не могу раздвоиться, Глория? Моя вторая половина умерла бы от любви у твоих ног…
«Поздно умирать от любви у моих ног!» - сцепив зубки, ответила сама себе гордая Фабия.
Он вошел в небольшое помещение, увешанное зеркалами, с умывальником и унитазом из мрамора.
Тем временем Глория предприняла последнюю попытку помочь непредсказуемому, отчаянному сыну Мария Алкивиада. Опустилась на колени перед отцом и родственниками, молитвенно сложив ладони.
- Клянусь богиней Вестой, Кай Валент не хотел убивать моего брата…Если случилось непоправимое…Отец, у нас будет ребенок…
Антоний Элий криво улыбнулся.
- Я догадывался и твой брат тоже, вы до помолвки были вместе!
- Отец, не губи Кая Валента, не губи…Пощади…его…
- Твоего супруга будет щадить суд, если придет к такому приговору…А любовника твоей подруги Аулии Велианы, любовника той мадонны, с кем он слонялся на Форуме – будешь щадить сама! Я сказал!
Глория отшатнулась: «О, боги! Кому она жаждала отдать своё сердце? Тому, кто дважды ее предал?! Дважды изменил ей?!» Умирая от боли внизу живота, готова была проклясть мир. То была последняя капля яда в медовый напиток её веры в любовь.
Она уже не чувствовала, как ее подхватили с пола влажные руки Кая Валента, - он никогда, умывшись, не пользовался полотенцем. Выходя из туалетной комнаты, услышал последние слова Фабия.
Укладывая на ложе Глорию, метнул в ее отца разящий взгляд, от удара которого Фабий заслонился ладонью, прорычав проклятие.
- Что ж ты делаешь, благородный Антоний Элий?! Вызови служанку…Меня ты можешь на куски порвать! Не будь зверем дочери!
- Уйди от нее! - рассвирепел Фабий. Отвернулся, неприятно было встречаться с глазами жениха дочери, - взгляд его обжигал. - Мне позвать стражу?
Кай Валент расцеловал холодеющее лицо Глории, простившись с ней своим самым нежным взглядом, прошептал:
- Я вернусь за тобой, милая. Ты – моя жена по закону…Обязательно вернусь….Береги себя…и ребенка….
Стремительно покинул покои. Антоний Элий теперь не настаивал, чтобы тот оделся, вышел за ним вместе с родственниками, хранивших суровое молчание.
Приостановившись возле Фабия, Кай Валент сказал ему одному:
- Отдашь дочь Галлу, я из тюрьмы тебя достану!
Фабий позеленел. Схватил за плечо, рванул к себе, чтобы обернулся.
- Откуда у тебя такая уверенность в той подлости, какую могут совершить последние подонки?!
- Спроси у Домиция…Мне недосуг перед тобой распинаться.., папаша…
Кая Валента ждали стражи порядка, семь человек. Они взяли его под охрану, надели наручники.
Фабий смотрел вослед выпученными глазами, ошеломленный предательством родственника Домиция, продавшегося с потрохами Марию Алкивиаду.
* * *
Город пролетариев и плебеев давно проснулся.
Палатин еще дрых.
На его улицах спешили поставщики товаров, рабы, молочники, громыхая железными колесами своих тележек.
Эти люди приостанавливались, недоуменно разглядывая странную процессию. Посередине улицы шли стражи порядка, с копьями, со щитами, выстроившись так, чтобы окружать неторопливо идущего в центре совершенно обнаженного молодого мужчину, разве что поблескивала золотом на нем шейная гривна. Совершивший прелюбодеяние? Тогда, где его женщина? Обычно таких грешников вели вдвоем.
Кай Валент никого не замечал. Как-то все равно ему стало, что с ним сделают, бросят в глубокую яму, или прикуют к стене в камере-одиночке?
Сегодня день его свадьбы; отец вероятно отправился на виллу, чтобы вернуться с ним, непутевым женихом. А Фабии захлопнут перед ним все двери: «Твой сын – убийца!». Что предпримет отец?
Бросится спасать его? Или в очередной раз обрушится на сына с обвинениями?
Кай Валент поднял голову, заметив, как по сторонам улицы собираются зеваки, почему-то больше женщин: торговок, служанок, даже старухи медленно плелись за процессией, разинув рты…
Он чувствовал себя скверно. Мало того, что не выспался, - рука разболелась, горела, как в огне.
Рану Элин перевязывала вчера утром. Он бросил взгляд на повязку – загрязнилась. Кто ему в тюрьме ее сменит, наложит целебный бальзам? Никто его там лечить не будет. Элин… Сегодня с отцом они должны быть в Риме. На рейде два корабля, один его – трирема «Орел», другой торговый «Меркурий».
Нехорошо усмехнулся, вспомнив, как отец ему приказал не развязывать самому обрядовые узлы свадебного наряда супруги. Отец в его присутствии решил опозорить Фабию, разрезав узлы ножом, что означало: невеста порочна; заставить сына, чтобы сам ее выгнал за дверь. Опозоренную девушку мог кто угодно взять, сделав своей «подстилкой».
Вдруг всплыла в памяти проклятая ночь Сатурналий, когда Марий Алкивиад схватил сына за руку, указывая на девушку у храма Весты: «Она – твоя жертва!»
Кай Валент побелел от страшной догадки: отец намеренно подтолкнул к Фабии, чтобы свой гнусный замысел отдать кесарю опозоренную девушку, довести до конца.
Отец всё знал! Всё делал, готовясь втоптать в грязь семью Фабиев, посмеяться над их дочерью, а Кая Валента наградить консульством!
Какой удар по печени получит Марий Алкивиад, когда поймет - его афера лопнула!
Взглянул на солнце, закрытое облачностью. Может, поэтому его знобит? Но погода стояла теплая, мягкая…
