Хм-м…
Как бы перестанут быть теми, кого принято называть мужчинами!
– Это как? – полковник, разумеется, уже понял, но возгласа сдержать не смог.
– Ну, у них… Э-э… Так и не проявится мужское либидо: всё время… э-э… лечения они так и останутся – как бы… импотентами. Вернее – «моральными импотентами»: «работать»-то у них всё будет, но не будет ни малейшего желания заниматься этой… работой. Далее. Перестанут проявляться вторичные половые признаки – типа роста бороды, усов. Исчезнет так называемая «мужественность» в поведении. Они больше внимания начнут уделять своему внешнему виду – ну там, одежде, обуви. Морщинам, седым волосам. Детям, всяким щеночкам-котятам, домашнему хозяйству…
– Вы шутите, доктор?! – Дайана не удержалась, чтоб возмущённо не фыркнуть. – Поверьте, сейчас не самый подходящий момент!
Доктор глянул на неё. Никакой улыбки на лице не имелось:
– Отнюдь, мэм. Боюсь, я ещё несколько приукрашиваю, так сказать, смягчаю, картину от поступления гипертрофированных доз женских гормонов в неподготовленный организм противоположного пола. Боюсь, последствия могут быть и… Ещё хуже.
– Понятно. – их диалог прервал полковник, побарабанивший пальцами по полированной столешнице. – Вернёмся к насущным проблемам. Как полагаете, доктор, откуда могло поступать вещество?
– Вариантов немного. Или с пищей, или с питьём. Воздушно-капельным путём, то есть, через лёгкие – абсолютно исключено. Это вещество нелетуче.
Дайану вдруг словно кувалдой по лбу ударило:
– Насосная станция! Вода из-под крана!
Рота спецназа оцепила станцию оперативно – профессионалы же!
Была глубокая ночь – вернее, раннее утро! – и восточный край неба даже слегка посерел. Дайана поёжилась: она так и не переодела форменную одежду, в которой поехала к полковнику! А вот доктор нисколько, казалось, от утреннего холодка не страдал: сидя радом с ней на заднем сидении армейского «Хамви», деловито просматривал какие-то данные, которые успел перекинуть со стационарного компа Конторы себе в мобильник, и иногда довольно урчал: словно кот, перед которым поставили миску сметаны. Дайана еле удержалась, чтоб не скривить лицо в гримасу.
Полковник кинул короткий взгляд на них через плечо, но сказать ничего не успел: ожила портативная рация у него в руке.
– Танго, танго, я фокстрот. Мы на позиции.
– Начинайте. – полковник больше ничего не добавил, но инфракрасный бинокль на тёмное здание навёл. И не отрывал его от глаз, пока спустя ещё три минуты рация снова не ожила:
– Это фокстрот. Мы внутри. Осмотр закончили. Здесь чисто.
Полковник обернулся к водителю, за это время обозначавшему своё присутствие только движениями зрачков, как отлично было видно Дайане в зеркало у лобового стекла:
– Выдвигаемся. Сержант, езжайте прямо к центральным воротам.
Ворота двое крепких парней в бронежилетах и масках-капюшонах на лицах распахнули прямо перед передним бампером: хиленькие створки, похоже, даже не были заперты.
Полковник не торопился выйти, даже когда машина остановилась перед служебной дверью станции. Буркнул в рацию:
– Капитан. Сколько человек охраняло объект?
– Один, сэр! Да и тот мирно спал в свое каптёрке на втором этаже!
– Ясно. – полковник посопел, что, как знала Дайана, означало сильнейшее недовольство. Однако ей было не совсем понятно чем. Или кем: то ли капитаном, то ли – отвратительной охраной столь важного в стратегическом плане объекта, – Ведите к нему.
В каптёрке, захламлённой плохо побеленной комнате, буквально нависал стойкий запах грязных носков и дешёвого пива. Сам сторож оказался пожилым и всё ёщё сильно пьяным мужчиной. Белым. Бородатым. На полковника он смотрел сердито. И было заметно, что нисколько грозным видом вторгшегося спецназа не напуган.
Полковник спросил:
– Почему вверенный вам объект охраняете столь халатно?
– Снимите браслеты, – сторож протянул к полковнику скованные наручниками кисти, – Тогда и поговорим.
Полковник кивнул капитану, браслеты исчезли буквально за три секунды.
Сторож не торопясь растёр кисти. Хмыкнул. Сказал, прищурившись:
– Ну, задавайте ваши с…ные вопросы.
– Почему спите на посту?
– А вы – кто? Мой работодатель, чтоб задавать мне такие вопросы?
– Нет. Я – офицер агентства национальной безопасности. Нашей страны. И если я признаю вас виновным в нанесении этой самой безопасности ущерба, вам никакой адвокат не поможет. Потому что в федеральной тюрьме для особо опасных преступников, и лиц, предавших интересы своей страны, адвокатов нет. Как и амнистий или свиданий с родными. Вы просто исчезнете с лица земли.
– Ой, подумаешь, испугали! – однако заметно было, что в пьяном голосе проскользнула дрожь: с АНП никто не горел желанием связываться. А уж тем более – конфликтовать, – Мне шестьдесят восемь лет. И никакая тюрьма меня не удивит! И, как у совершеннолетнего, и имеющего все положенные гарантии гражданина и избирателя, у меня есть права!..
– Довольно. – полковник поднял ладонь, – Вы будете говорить добровольно, или мне приказать ввести вам… Препараты? Для обеспечения правдивости и разговорчивости. Повторяю: речь идёт о безопасности страны.
– Не в том месте вы ищите свою говёную безопасность! За все двадцать три года, что я здесь сторожем, ни одну баллистическую ракету к нам так и не привезли! Ха-ха-ха… – сторож, лоснящиеся морщины на лице которого так и затряслись от смеха, откинулся на спинку стула, и даже похлопал себя ладонями по ляжкам: он явно неверно «оценивал ситуацию», как сказал бы полковник.
Полковник глянул на капитана. Тот кивнул бойцам.
Сторожа-юмориста снова скрутили, наручники защёлкнули на этот раз за спиной, и один из бойцов воткнул мужчине в предплечье шприц с жёлтоватой маслянистой жидкостью.
Не прошло и полминуты, как тело заоравшего было, и попытавшегося даже вырваться (Ха-ха!) сторожа, словно бы распласталось, расползлось по стулу, на котором он сидел. Глаза из сердито-сосредоточенных стали такими, какие Дайана видела у своего мужа после второй упаковки пива. Капитан, пощупав пульс старика, кивнул полковнику. Тот поставил напротив сторожа второй колченогий стул, нашедшийся в каптёрке:
– Сколько человек должно охранять вашу станцию?
– Один.
– Почему – один?
– Согласно распоряжению нашего начальства.
– И кто это?
– Я. И трое сменщиков. Мы дежурим ночь через три.
– Какую часть дежурства вы спите?
– Что?
– Я спрашиваю, сколько времени вы проводите на посту, или – обходя станцию с осмотрами, а сколько – спите?
– Да никогда я ничего тут не обхожу. А сплю… Обычно с одиннадцати, когда кончается развлекательное шоу, – сторож кивнул на потрёпанный старинный телевизор, который упрямо и терпеливо работал сейчас в углу стола, почти без звука.
– А почему вы… Не следите за работой оборудования станции?
– А нечего там следить! Всё работает автоматически. Да и не специалист я. Если что-то испортится – для этого и существуют техники и инженеры!
– Понятно. Это они утром сменяют вас?
– Да, они. Дежурная смена: инженер и техники. Двое. И ещё один электрик.
– Фамилии?
– Да откуда я их помню? Там, в журнале написано. А звать их – Том, Джо и Хуч.
– Где журнал?
– Там… – старик кивнул куда-то в сторону, – В диспетчерской.
Полковник помолчал. Потом обернулся к доктору:
– Доктор. Пройдите с капитаном в диспетчерскую. Там наверняка есть планы всех зданий и оборудования. Прикиньте, откуда и каким образом можно было сделать то, что вы обнаружили.
– Да, сэр. Слушаюсь, сэр. – доктор и капитан с тремя бойцами ушли.
Полковник повернулся к двум бойцам, удерживавшим совершенно расслабившееся тело от падения:
– Отведите его в фургон. Пусть Мастерс попробует вытянуть из него всё, что он знает.
– Есть, сэр.
В комнате сторожа остались только полковник, Дайана и ещё двое молчаливо моргавших через прорези в капюшонах спецназовцев.
Полковник позволил себе помассировать щёки ладонями:
[left]– Никогда бы
