После этого дрон вскрыл бы решётку, спустил вот эту гадость на тонкой нити вниз: в шахту кондиционирования. А решётку дрон заварил бы обратно. После чего улетел бы. А эта, как вы выразились, сэр, «хрень»…
Вот, сэр: вы же видите суставчатые манипуляторы с захватами, и колёса? Следовательно, этот миниробот – сверхпроходим, и самодостаточен. И легко может добраться до места, откуда можно на расстоянии проводные, или даже беспроводные сигналы, идущие по внутренним линиям здания, считывать. Дешифровывать. Компоновать в сверхъёмкие пакеты информации. И отправлять эти пакеты в… Нужное место. Вероятно, на спутник. Или – тот же беспилотник. Пролетающий над нашим зданием в строго фиксированное время.
Разумеется, кто бы ни придумал и не провёл эту, или любую аналогичную операцию, должны понимать: рано или поздно мы такие, сверхмощные, импульсы – обнаружим. Поэтому насколько могу судить, они и старались, чтоб импульсы шли пореже: примерно раз в неделю. Да и то: мы почухались-то только после тре… – Локус прикусил язычок, так как брови начальства грозно сошлись над переносицей. Ладно, он вернётся к основной теме:
– Так что внутри должно быть нехилое обеспечение: огромная память, мощный передатчик, блок-дешифратор, процессор для осуществления движения и самонаводки. На наши кабели. Телефонные, компьютерные, видеонаблюдения, и так далее. Или – радиоимпульсы телефонов, модемов и прочего. Режим внешнего управления абсолютно исключён – значит, эта штуковина самопрограммирующаяся. Эх, взглянуть бы на программное обеспечение… – Локус вожделённо облизнулся, на мгновение забывшись, и позволив фанатичному специалисту на краткий миг возобладать над тем фактом, что он – в первую очередь подчинённый!
Однако от генерала этот демарш не укрылся:
– Восторгаетесь? – но Локуса не испугали даже свирепо раздувшиеся ноздри:
– Если честно? Да, сэр! Ещё как восторгаюсь! Ума не приложу, как оказалось возможным столь большой объём возможностей разместить в столь малом корпусе! И ведь процессор наверняка – был не больше спичечного коробка! Нам для подобной боевой программы понадобилось бы материнская плата, или набор плат – с добрый чемодан! Ну, помните, наши «думающие» дроны? Вертолёт, катер, беспилотник? Там мозг – жрёт буквально киловатты, а места занимает… Ну, как человек! От которого мы так упорно стремились отделаться, как от «слабого звена»!
– Так. С вами, Локус, всё понятно. – генерал уже успокоился. По-крайней мере внешне, – Стало быть, все сигналы, вся информация, которая проходила по внутренним каналам связи – телефонные звонки, переговоры через спутник, передачи на другие компьютеры – наверняка перехвачены?
– В этом крыле здания? Да, сэр. И, боюсь, раз уж эта штука проработала здесь не меньше пары-тройки недель – уже переправлена. Туда. Через спутник, или беспилотник. А оттуда – в… То место, где её дешифруют.
– И сделают соответствующие выводы. – генерал не стал добавлять, что все сверхсекретные и сверхдорогие разработки аналитиков и стратегов накрылись медным тазом.
И теперь их «конторе» остаётся только отказаться от них. Или срочно придумывать новые, а намеченные операции отменять. Что влетит в ту ещё копеечку. Но Локус и сам догадался, что сейчас происходит под короткой форменной стрижкой и видавшей виды фуражкой, в голове начальства.
Однако оно «очухалось» от удара по бюджету и престижу быстро. Ну, сравнительно:
– Вот что. Берите эту хрень. Берите, берите. – Локус бережно, чуть ли не с благоговением, снова взял штуковину из мускулистой загорелой ладони, оказавшейся под фирменным кителем, – И разберите её до винтиков. А будет нужно – и до атомов. Восстановите всё, что сможете. Хотя бы общую схему компоновки деталей и блоков. Прикиньте реальные возможности: ну там, объём памяти, радиус действия, возможная длительность автономной работы, и прочее такое. Электронное. Доложите через… Скажем, шесть часов. Задача ясна?
– Да, сэр! Есть, сэр! – Локус просиял, – Не сомневайтесь! Сделаю всё, что смогу!
– Отлично. – генерал позволил себе криво ухмыльнуться, – Буду ждать вашего доклада. А сейчас – ступайте. Вижу, как у вас руки чешутся.
– Э-э… так точно, сэр. Есть идти в лабораторию, сэр! – Локус понимал, конечно, что сейчас думает генерал: «Идиот. Восторженный мальчишка. Ему сейчас наплевать, что сверхсекретные, десятилетиями подготавливаемые планы – революций в странах «непосредственного интереса», диверсий и акций устрашения, пароли, явки, имена и фамилии агентов, или осведомителей, и прочее ценнейшее богатство серверов подвала ЦРО оказались, по всей видимости, в распоряжение противника. Ему важно только понять, как устроено чудо вражеской технологии: сверх-навороченная и суперпродвинутая шпионская техника. И не за утраченные секреты родной страны, и не за возможное поражение в этой необъявленной, но от этого не менее смертоносной, войне, этот фанат электроники болеет. А за возможность более эффективно конструировать устройства подобного типа. Самому.»
Локусу стало стыдно – он почувствовал, как уши чуть тронул румянец. Но – только тронул!
Потому что все сомнения и угрызения мгновенно куда-то испарились, когда он снова глянул на зажатую в правой руке штуковину:
– Есть, разобрать до атомов, сэр!..
Подземка.
Если честно, ему подходила любая станция пересадки. А не только та, что была указана в инструкции. И даже не обязательно было дожидаться часа пик.
Поэтому Николай вышел из дома около четырёх. Неторопливым шагом прошёл все два километра до ближайшей станции столичной подземки. По дороге невольно старался не пялиться, словно нашкодивший школьник, в объективы, но и не отводить глаза в сторону от уличных видеокамер: такое поведение скорее всего остального может привлечь к нему внимание! Сволочи психологи и науськиваемые ими программисты научились так программировать мозги следящих систем, что даже чуть более напряжённое выражение на лице уже вызывает срабатывание автоматики.
И процессор подаёт сигнал дежурному диспетчеру.
А тот начинает детально отслеживать действия «проявившегося» потенциального террориста, поручив автоматике передавать «объект» с камеры на камеру.
Николай постоял у зева входного отверстия. Докурил сигарету, бросил, как порядочный, в урну. Нет, никто за ним не шёл. И ничего подозрительного вокруг не заметно: все с каменно-равнодушными и собранно-деловыми лицами спешат по своим делам, как обычно наплевав на окружающих. Конечно, если только те – не миловидные стройные блондинки в миниюбках: вон, прошла, вызывая взгляды: завистливые – у девиц и дам среднего возраста, вожделённые – у мужской половины населения… Можно начинать.
Пристроившись в очередь к турникету, он достал карточку. Когда подошла очередь, чиркнул ей по приёмной щели. Порядок.
Теперь спуститься по эскалатору на семьдесят метров вниз, пройти на перрон, и подождать полторы минуты – предыдущий состав как раз показал хвост с красненькими огоньками габаритных огней. Потрясти рубашку на груди пальцами: так делают многие – душно. И воняет. Подземкой: застарелым машинным маслом, потом тысяч тел, опилками…
В вагоне он увидел освободившееся место – как раз там, где надо: у одной из торцевых стенок. Сел. До Повилецкой доехал за пятнадцать минут. По дороге снял с головы идиотскую беретку, постаравшись укрыться от вездесущих видеокамер на потолке вагона за спинами тех, кто стоял. Беретку сложил, и спрятал в карман куртки.
Старался выглядеть и вести себя естественно.
Но всё равно ощущал, как по мере приближения к точке операции, сводит где-то внизу живота… И пальцы рук сами собой сжимаются-разжимаются.
Нет, так не пойдёт!
Он – законопослушный, абсолютно обычный человек из толпы. Не выделяющийся в этой серой массе хмуро-сосредоточенных лиц ничем. Значит, нужно или хмуриться, или уж нацепить совсем каменное выражение, типа: «а не пошли бы вы все к такой-то матери!».
В плохо освещённом коридоре перехода удалось незаметным движением вынуть из кармана ампулку, и бросить прямо под ноги – чуть вперед и вправо от себя.
Ампулка, как он знал, после падения на мраморный пол – будь то хоть с двадцати сантиметров! – непременно разобьётся! После чего её содержимое разольётся под ногами прохожих. И они разнесут это содержимое по всему метро. Разумеется, какая-то часть этого содержимого попадёт и на него: ну и наплевать. Он ещё дома вколол себе антидот. Нет, не антидот: вакцина против микротварей, сидящих в ампулке, даже названия не имеет! Настолько всё засекречено.
Чувствуя себя гораздо лучше, он даже позволил себе несколько сбавить темп ходьбы: потому что впереди образовался как бы затор. Гул из возмущённых ртов нарастал, и толпа, всё медленней продвигавшаяся вперёд, уже почти остановила свой неумолимо-целеустремлённый ход, и становилась всё плотней.
[left]Он попробовал привстать на цыпочки, как уже делали застрявшие рядом с ним, открыто выражавшие недовольство задержкой
