Распятая-4

НИКОЛАЙ БРЕДИХИН

РАСПЯТАЯ

Роман

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
РЕКА, МОРЕ


I
УБЕГАЯ, УБЕГАЙ


ГЛАВА 8

Мне с большим трудом удалось преодолеть барьер в виде секретарши-куколки Барби. Она никак не хотела записывать меня на прием. Ведь за прием надо было заплатить, а денег у меня уже не было. Мне пришлось сослаться на наш уговор с Леонардом, в конце концов, после долгих переговоров между ним и «куколкой», «сын льва» все-таки согласился принять меня.
–  Вы пришли за своими деньгами? – спросил меня Леонард, заставив перед тем всласть насидеться в приемной.
–  Нет, – смиренно ответила я.
Рассказала ему о разговоре с Игорем Карловичем, о том, что по его словам, только он, великий Леонардо (ну, может, чуть-чуть недовинченный) теперь – единственная моя надежда. Что я обещаю отныне быть феноменально послушной, заткну всех за пояс, утру всем нос, стану лучшей его пациенткой, короче, сделаю все, лишь бы он не отказался от меня.
–  Беда одна, – вздохнула я в конце своего долгого монолога, – в настоящий момент у меня совершенно нет денег. Но они в скором времени у меня обязательно появятся. Речь не идет о благотворительности, просто не могли бы вы провести несколько сеансов со мной, как бы это сказать, в кредит?
Ответ был бескомпромиссен. Глаза Леонардика остекленели, и он с видом крайнего сочувствия печально покачал головой.
–  К сожалению, вынужден отказать вам. Знаете, налоги, аренда, конкуренция – я уже не раз подумывал о том, чтобы вообще закрыть дело. Мы никак не можем свести концы с концами, работаем практически только за идею. Не могли бы вы пройти к Инночке? Она вам подробно все объяснит. Что касается Игоря Карловича, то он, конечно, преувеличивает, его познания в нашей области бесконечно превосходят мои скромные таланты. Обязательно при встрече передайте ему привет и невыразимую благодарность за то, что он такого обо мне мнения.
Все указывало на то, что я должна немедленно освободить помещение, но я еще при первом визите поняла, что Леонардик – скупердяй, каких мало, и на благотворительность особенно не рассчитывала.
–  Ну а если… – тут я многозначительно посмотрела на Леонарда, ожидая, что у него появится блеск в глазах, ушки полезут на макушку, но его взгляд так и остался стеклянным. Он уже понял, что я имею в виду.
Но я, тем не менее, все-таки договорила. Этот тип настолько раздражал меня, что я, без всякого стеснения, могла сказать ему что угодно.
–  Помните, вы хотели в прошлый раз посмотреть? Даже очки на нос водрузили. Мы вполне могли бы пойти на натуральный обмен.
Он сделал вид, что колеблется, даже взялся за очки, затем все-таки отложил их в сторону и сокрушенно произнес:
–   Что ж, ваше предложение очень заманчиво. Как жаль, что у меня совсем нет времени!
И так застыл с видом полного безнадежного отчаяния. Чувствовалось, что он и полчаса, и час мог просидеть в такой позе.
–  Как жаль, что у меня нет денег, – тихо прошелестела в ответ я.
Мне ничего не оставалось, как только ретироваться.
Но я не ушла сразу, задержалась в приемной у Инночки, принялась лебезить перед нею, говорить какие-то несуразные комплименты, которые Инночка со скучным видом выслушивала, хотя обычно никогда не бывала к ним равнодушна. Я попросила записать меня на какое-нибудь, пусть самое неудобное время, пусть только на пять минут. «Мы ведем переговоры с Леонардом Львовичем», «Нет никаких сомнений, что мы договоримся».

Я и так упрямая, а здесь у меня просто не было выхода. Поэтому я стала играть роль привидения. Появлялась чуть ли не каждый день, готовая сносить любые оскорбления. Но никаких оскорблений, даже раздражения ни со стороны Леонарда, ни со стороны Инночки я не увидела и не услышала. Они мило мне улыбались, хотя внутри, наверное, полыхали  лютой злобой.
Наши диалоги с Леонардом неизменно сводились к одним и тем же фразам:
-  Как жаль, что у вас нет денег!
-  Как жаль, что у вас нет времени!
-  Как все-таки жаль, что у меня совсем нет свободного времени!
    -  Как все-таки жаль, что у меня совсем нет денег!
Мы так церемонно обставляли наши диалоги, что даже кланялись друг другу, как японцы. В перерывах между этими сожалениями я ухитрялась все-таки вставлять какие-то вопросы и даже иногда получала на них ответы.
Куда успешнее продвигались мои дела с Инночкой. Она оказалась вовсе не дурой, а уж тем более не бессердечной стервой. Сразу же во всем поверила мне, записала в свои подружки, от души сочувствовала, но к моим попыткам пронять Леонарда отнеслась весьма скептически.

-  Ну, Леонард, он как мужчина имя свое не оправдывает. Совсем не лев, и даже не сын льва. Ты зря стараешься. Проще вот этот письменный стол обольстить, чем его.

-  Деньги? Да он дерет такие гонорары, что в обморок упасть можно. И люди платят. Не только потому, что они такие дураки. Просто он действительно лучший, тут уж ничего не поделаешь.

-  Он не скупердяй, нет, просто под каблуком у жены, она отбирает у него все до последнего гроша, выжимает из него последние соки, а взамен еще и наставляет рога с кем ни попадя. Постоянно шантажирует его разводом, прекращением поддержки со стороны своего папочки, его тестя. Я не представляю, как можно так замордовать человека. Ведь у него совершенно нет будущего. Докторская на нуле, а те популярные книжонки, которыми зачитывается вся Москва, в научном мире ему никакого авторитета не прибавляют, скорее наоборот. Я уж не говорю о его теще. Отдельная тема. А как с ним иначе? Я сама из него выгрызаю буквально с кровью прибавки к зарплате. Вот уйду, что он без меня делать будет?

Жену Чупилина я один раз сподобилась лицезреть. Фурия! Влетела, окинула приемную взглядом, без стука ворвалась в кабинет, затем выгребла все деньги из сейфа, и тут же умчалась.

«Как жаль, что у меня нет времени!»...

-  Господи, да она его даже полы дома заставляет мыть!

Инночка никак не могла понять, зачем я так бездарно теряю время. Предлагала познакомить меня с каким-нибудь «папиком», Сразу, мол, и деньги появятся, и Леонард заскачет передо мной на задних лапках. Своеобразно учила меня жизни:
-  Вот, смотри, – сказала она однажды, вывалив на стол из сумочки какую-то дорогущую косметику. – Чего здесь, по-твоему, не хватает?
-  Наверное, помады, – сообразила я, внимательно осмотрев сокровища новоявленной «Али-бабки».
-  Точно, соображаешь, – благожелательно ответила та. – Прикид у меня есть, аксессуары тоже подобраны. Как только я смогу достать эту помаду, я поднимусь еще на одну ступенечку выше. Не думай, что мужики не обращают внимания на такие вещи. Если хочешь, чтобы с тобой обращались, как с ровней, то и выгляди соответственно. Как тебе, кстати, мои новые духи?
Я ответила, что у меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение.
-  Видишь, дело не только в деньгах, которые я здесь получаю, никаких моих денег не хватило бы, чтобы купить те подарки, которые мне иногда эти дурочки Леонардовы делают. Учись, студентка! Жила бы ты на Рублевке, никакие насильники не были бы тебе страшны.
Я как-то рассказала Инночке о «золотых рыбках» и страшно этим ее заинтересовала.
-  Эх, дуреха ты, ну просто на всю голову больная, в такой круг могла бы войти. Мне бы так повезло, уж я бы такую возможность не упустила!
К сожалению, не могу сказать точно, что она имела в виду. Может, тот подвал, в котором я провела почти полгода?

ГЛАВА 9

Как раз к тому времени я осталась совсем без денег. Все мои сбережения растаяли, все, что было накоплено на свадьбу – тоже. Я постоянно занимала, у кого только могла и, естественно, подошел момент, когда никто уже не захотел давать мне в долг. Между тем, через три недели мне предстояло оплатить аренду квартиры, причем сразу за полгода вперед. Это был полный крах. Что мне оставалось? Вернуться к родителям? Они и так уже меня затерроризировали. Это на расстоянии, а что будет, если находиться с ними постоянно, бок о бок? Я всерьез подумывала о том, чтобы переселиться к Фомичу на любых условиях, но чтобы у такого мужика зазнобы не было, как-то не верилось.
Выход был один – устроиться куда-нибудь на работу, на что я и переключила временно свои усилия. «Судовой журнал», так я называла свою любимую папку в компьютере, моментально был забыт, и я засучила рукава. Отпечатала целую кипу резюме, часть из них разослала по электронной почте, часть разнесла сама, но результат везде был один и тот же: что-то наклевывалось, даже обещалось, а потом, в последний момент, срывалось. И я никак не могла объяснить себе, почему? Заполняла тесты, умильно заглядывала в глазки кадровику или топ-менеджеру, прилежно отвечала на все задаваемые вопросы, но уже к концу собеседования знала результат. Что это было? Обыкновенное невезение? Очередная жизненная гадючесть?
Гораздо лучше дело обстояло в области подработок: студенческий опыт выручал, тем более что я ни от чего не отказывалась: ни офис отдраить, ни всякого рода рекламную ерунду по почтовым ящикам рассовать. У меня было две цели: накопить сто долларов на очередной визит к Леонарду и заплатить своей квартирной хозяйке, но последнее я могла сделать, только устроившись на работу и взяв в банке небольшой заем.

Прошло две недели, пока я поняла, почему меня отовсюду отфутболивают. Да очень просто - после собеседования наводят справки по моему прежнему месту работы, ну а там и происходит сбой. Разъяренная, словно целый пчелиный рой, я не стала звонить нашему кадровику, он наверняка стал бы все отрицать, так уж у них принято – двуликих Янусов, а вышла сразу на нашего начальника, Глеба Евгеньевича. К счастью, секретарша меня еще помнила и, после коротких переговоров с «Глебушкой», меня с ним все-таки соединила.
–  Да, Красников. Анюта? Что там у тебя стряслось? Слушаю!
Тут я ему выдала все по полной программе, удивляюсь только, почему он сразу трубку не положил. Наверное, просто оторопел от моей наглости. Мужик он был суровый, надменный, нас, своих сотрудников, за людей не считал. Не участвовал в наших предпраздничных пирушках, даже с днем рождения кого-то поздравить и то сам ни разу не удосужился. Все за него делала секретарша, и хотя никто не бывал внакладе, было немножко обидно, что он такой сухарь. И тут вдруг Леднева, собственной персоной!
–  Хорошо, я разберусь, – холодно ответил он, когда мой запас обвинений, наконец, был исчерпан. – Хотя, признаться, я не привык, чтобы со мной разговаривали в таком тоне.
–  Простите, у меня просто не было другого выхода, – смиренно - буквально само покаяние, быстро сориентировалась я.
–  Минут через десять перезвони мне, – буквально через губу переплюнул мой бывший шеф эти слова.
Ну и Бог с ним, главного я все-таки достигла. Глеб был крутой мужик, и откладывать что-либо на потом было не в его правилах. Возмездие обычно следовало неотвратимо.
Я перезвонила, как мы и договаривались.
–  Знаешь, вопрос сложный, – неохотно признался он в трубку, как видно первая волна его цунами завершилась пшиком. – Приходи лучше сегодня или завтра на работу, на месте и разберемся.
Как я поняла, кадровик в самой категоричной форме отрицал свою причастность к тому, в чем я его обвиняла.
–  Я не могу прийти на работу? – хмуро ответила я.
–  Почему?
–  По той же причине, по которой с нее уволилась. Вы, наверное, моего отсутствия так до сих пор и не