У него была легкая смерть. Шел за покупками, у входа в магазин присел на ступеньках, прислонился к дверям и... умер. Приехавшая “скорая“ лишь констатировала смерть – сердечная недостаточность.
О таких говорят: их любит Господь – ни мучений, ни болезней, ни ужаса перед неотвратимо надвигающимся небытием.
Если Бог его так любил, дав легкую смерть, почему он не дал ему столь же легкую и светлую жизнь? Увы, прожил он тоскливую, безрадостную жизнь в неустроенности и одиночестве. Он никогда никого не любил, кроме матери и сестры, да и его любили лишь они.
У его матери было двое детей – он и старшая сестра. Родила их она от разных отцов, так никогда и не узнавших об их существовании, откровенно говоря, она и сама не знала – кто от кого.
Не нам ее судить! В послевоенные годы способные к продолжению рода мужчины были нарасхват (без руки, без ноги – лишь бы не калека), страна нуждалась в возрождении нации.
Трепетное чувство долга привело мужчин к жертвенному алтарю служения отчизне, в этом они нашли свое предназначение, свое призвание, если хотите, это был их крест. Вот и ходили они по разоренной войной стране щедрыми сеятелями, плодя безотцовщину и нищету. Не обошли они и ее дом.
Жили они втроем в одной комнате двухкомнатной коммунальной квартиры тесно и бедно, как, собственно, и все вокруг. Посему, когда у матери появилась возможность определить сына в интернат, он тотчас же был туда спроважен, где провел отроческие годы. Именно те годы, когда мальчик больше всего нуждается в материнской, а еще более отцовской опеке.
Это дало возможность его матери хоть ненадолго вернуть свое бабье лето, слава богу, без потерь, в смысле без новых приобретений. Выйти замуж не обещало, а вот прислониться к недолгому женскому счастью позволило.
Интернат, как полагается, ничего путного не дал мальчику, кроме неуверенности в себе, осознании своей ущербности и неполноценности. Учился он слабо, отставая и в умственном, и в физическом развитии, постоянно подвергаясь гонениям со стороны сверстников. Не сумел самоутвердиться, безропотно подчинившись жестоким законам такого рода заведений. Однажды старшие подростки привязали его к стойке, раздели догола и оставили стоять на виду у девочек, не позволяя прикрыться. Он чуть не свихнулся, и в тот же день в истерике потребовал у матери, чтобы она его забрала из интерната.
Вернулся домой робким и зашуганным.
Дворы были заполнены ребятишками его возраста, в основном мальчиками (не иначе по причине недавней войны), но он их сторонился.
Свое половое созревание встретил с испугом и удивлением. И как большинство мальчиков, всплеск половых гормонов стал сбрасывать известным образом. Это случайно заметила мать. Ну и выдала ему! Мол, он ненормальный, извращенец, у него отсохнут руки, останется маленьким и хилым, а он тогда таким и был, никогда не женится и ждет его бесплодие и импотенция (этих слов он и вовсе не знал!). Короче, напророчила! Ее слова ржавыми гвоздями входили в него, порождая комплексы и установки на будущее. Теперь мать следила за ним, врываясь неожиданно в ванную комнату, в туалет, но он поумнел и более не попадался.
Вопреки пророчествам матери, он стал расти, и к семнадцати годам превратился в стройного, достаточно высокого юношу с темными вьющимися волосами и редкими для такого цвета волос ярко синими удивительно красивыми глазами. Лицо приобрело мужественные и правильные черты. По-видимому, его отец был красивым мужчиной. Девочки стали заглядываться на него, но памятуя о своей “ненормальности”, он сторонился их.
Школу, как и предполагалось, закончил на тройки и устроился на завод учеником слесаря. Работяги – народ конкретный и с первой получки, как водится, напоили его. Выведав, что он даже не целовался с девушками, стали жестоко над ним подтрунивать. Лишь только он приближался, разговор тут же переходил на женщин, изобилуя матерными пикантными подробностями. В некотором смысле это сказалось положительным образом. Он зарекся пить и курить, не матерился, бежал грязи и скабрезности. Женская плоть, исполненная таинственности и загадочности, притягивала его, но была недосягаема.
Его сестра, осыпанная веснушками рыжая неброская девушка, легко вышла замуж, родила двойню. Мать переехала в квартиру молодых, появлялась лишь изредка, чтобы приготовить еду и постирать. Теперь ничто не мешало ему беспрепятственно предаваться своему “пороку” – уделу дебилов и извращенцев – так он считал.
Женщины недвусмысленно на него поглядывали, но он не понимал их призывных взглядов – в те времена женщины были не столь раскованы и активны, как нынче.
Работая курьером, он, наконец, стал встречаться с девушкой, не слишком красивой, но славной, общительной. Ведя замкнутый образ жизни, он немало читал, много знал о театре, кино, интересовался спортом, футболом, выписывал спортивные газеты и страстно болел за “Спартак”. Был неплохим собеседником, правда, девушка вполуха слушала его, ожидая совсем иного. В транспорте, когда его прижимали к ней, он возбуждался, мучительно краснел, пугаясь своей реакции, отстранялся, приводя девушку в недоумение, платонические отношения стали ее напрягать.
Начальником их учреждения был сорокалетний мужчина. Однажды, вернувшись вечером после курьерских хождений, он увидел в кабинете начальника картину, потрясшую его до глубины души – любимая девушка неистово целовалась с пожилым начальником, теряя одежды. Он в ужасе выскочил из кабинета. Приехал домой, влетел в ванную и принялся за прежнее, чего давно уже не делал.
На следующий день на работу не вышел. Трудовую книжку забрала его мать…
Устроился грузчиком в мебельном магазине. Со временем успокоился, скучная без событий его жизнь обрела монотонный характер. Единственной отрадой были племянники, которых он боготворил и безумно баловал, оттаивая душой. Собственная же семейная жизнь откладывалась. Его целомудрие из помехи обращалось в преграду, множа комплексы, подводя к черте невозврата…
На первом этаже подъезда его дома снимала комнату молодая миловидная женщина. Соседи решили устроить его личную жизнь, сосватали. Женщине очень понравился синеокий красавец, понравилась и она ему. Состоялось первое знакомство, затем несколько свиданий – кино, кафе, прогулки под луной.
Наступил решающий день – она пригласила его к себе, где и должно было “все случиться”!
Он помылся, побрился, надел приличный костюм, галстук. Купил цветы, торт, шампанское и, испытывая нарастающее волнение, спустился на первый этаж. Она приготовила обильный ужин с “оливье”, грибами, горячим – хотела показать себя в наилучшем свете в качестве хозяйки их будущего дома. Выпили, расслабились. Он снял пиджак, галстук, захмелел от вина и близости привлекательной женщины. Говорили о книгах, театре, кино. Время шло к полуночи, они выпили чай с тортом и сидели уже не за столом, а рядышком на диване, касаясь друг друга. Женщина давно “созрела”, мужчина же почему-то не торопился, не имея ни опыта, ни знаний, что и как делать, опасаясь (не без оснований) своей несостоятельности.
Соблазнительница предложила потанцевать, поставила пластинку – аргентинское танго. Не умея танцевать, он нерешительно топтался на месте. Она все ближе придвигалась, расплескав о него полноту груди. От тесноты объятий пуговицы на ее блузке сами по себе расстегнулись, открыв его глазам вожделенную ложбинку, его руки она “случайно” сместила с талии на бедра. Замерла в томительном ожидании…
И тут произошло нечто абсолютно нелепое! Оторвав женщину от себя, он ринулся в ванную комнату и принялся настраивать себя на любовь единственно известным ему способом. Это ему удалось, поспешил вернуться в комнату и, прижав партнершу к себе, продолжил танец, приведя ту в крайнее изумление. Она не отстранилась, не возбудилась, лишь оторопела. Откуда ей было знать, что синеокий красавец с побеленными сединой висками – закоренелый девственник. Ей хватило сообразительности не оттолкнуть его тотчас, но испугалась она изрядно. И уже не торопила события, он же стал освобождать ее от одежд, как в недавнем просмотренном специально для этого фильме, неумело целуя и тиская, не очень понимая, зачем это делает и что будет после. Раздел не до конца, с лифчиком не совладал. Ну и?..
Слегка побаиваясь своего странного партнера, женщина уже не торопилась. Все же привела его в горизонтальное положение, призвав на помощь весь наличествующий опыт. Он лежал испуганный и потерянный…
Они бесполезно и бестолково провели долгую бессонную ночь, так и не сумев разобраться друг с другом, навсегда отбив у него охоту сблизиться с женщиной, у нее – общаться с ним в дальнейшем.
Если бы несостоявшаяся его любовница проявила большее терпение и такт, страна обрела бы еще одну счастливую или несчастливую семью…
Впрочем, ему был даден еще один шанс. Как-то гуляя по центру города, он зашел в булочную – в этом магазине был всегда свежий теплый хлеб. Купив хлеб, как бы, между прочим, спросил у кассирши – не требуются ли магазину грузчики. Кассирша отрицательно покачала головой, но в торговом зале в этот момент случилась директорша магазина – сорокапятилетняя незамужняя женщина. Она запала на синеглазого брюнета, и задумала взять его на работу, решая, таким образом две задачи – избавиться от грузчика-пьяницы и приобрести объект для услады своей страждущей плоти. Пригласила его в кабинет, на следующий день он уже работал, заменив пьянчужку.
Он пришелся ко двору и проработал в этой булочной долгие десять лет, пережив и директоршу, и кассирш, и уборщиц, и охранника.
Директорша присматривалась к нему – непьющий, начитанный и развитой, он поражал директоршу своими познаниями, тогда почему он грузчик и отчего до сих пор не женат? Решила действовать исподволь, обещая ему более престижную работу, если он “найдет с ней общий язык”. Увы, новоиспеченный грузчик не торопился ухватиться за сказочные посулы, ровно относясь к ней, как и к другим работникам магазина, и тогда она решила разобраться с ним явным образом. После работы пригласила в свой кабинет, где их ждал ужин с шампанским и коньяком, икрой и осетриной, а на десерт – ложе для любовных утех. Пил он неохотно и немного, оставаясь трезвым и непонятливым, что привело ее в крайнее возбуждение. Она ускорила события и опрометчиво незаметно для него приготовила “ерш” из шампанского и коньяка, но не рассчитала. Он стал смешным и болтливым, лез целоваться и плакался, что страдает от одиночества и неустроенности. Пришлось самой его раздевать. Он не слишком сопротивлялся, да толку-то! Она не знала, что имеет дело с девственником со стажем, ее опыт не распространялся на такое, да и алкоголь оказался слабым помощником. Провозившись с ним до поздней ночи, оставила свою затею. Он тут же заснул в ее кабинете, создав дополнительные проблемы. Пришлось вести его на такси домой. Здесь она осуществила последнюю попытку совращения. Понятно, безуспешную.
С этого момента наш герой навсегда потерял и надежду, и желание познать женщин, да собственно, и интерес к ним…
И надо же
