Камилла ещё только переступила порог квартиры, а Надежда Андреевна сразу поняла: девочка сильно расстроена. Впрочем, для того, чтобы понять ситуацию, не надо было быть семи пядей во лбу: Камилла, только что окончившая школу, выбрала для поступления театральное училище. Как разрешал закон, она подала документы сразу в несколько учебных заведений, надеясь, что хотя бы в одно из них поступит. Однако ей не повезло.
Меж тем Надежда Андреевна мучительно думала, с чего ей начать разговор, но Камилла заговорила первой.
- Невезучий год, - проговорила она, глядя куда-то в сторону, и неожиданно расплакалась.
- Милочка, родная наша, право слово, стоит ли расстраиваться? - начал Арсений Евгеньевич, который тоже смекнул, что поступление в театральный внучке не удалось. Но Надежда Андреевна глазами показала, что лишние слова сейчас неуместны, и он замолчал, уткнувшись в газету.
- Выходит, все мои попытки, все выступления, всё пошло на смарку, - плакала меж тем Камилла в полный голос. - И в драмкружок я с таким удовольствием ходила, и не пропустила занятия ни разу. Получается, что всё зря?
- Почему зря? – отложил газету Арсений Евгеньевич, - можно через год поступать снова.
Надежда Андреевна не успела прервать его, как Камилла разошлась:
- Через год? Это мне целый год снова учи роли, снова ходи на репетиции, снова надейся, а меня – раз! – и она прочертила указательным пальцем горизонтальную линию в воздухе – снова срежут!
- Ну… - развел руками дед, - такова уж доля артиста, - где-то густо, а где-то пусто. Ничего не попишешь, так у многих бывает.
- У меня только пусто, - снова залилась слезами Камилла, - никакого «густо» нет. Целый год зазря пролетел.
Надежда Андреевна молчала. Она знала, что сейчас, что бы она ни сказала, любые слова только подольют масла в огонь и вызовут новые потоки слёз. Она лишь с упреком посмотрела на мужа и поднесла палец к губам.
- Вот что, - произнесла она, когда Камилла немного успокоилась, - жизнь хитра, а ты будь хитрее.
- Как это? – всё ещё всхлипывая, спросила девушка.
- Дед тебе правильно говорит: поступать можно – и даже нужно – через год ещё раз. Но… - и Надежда Андреевна подняла указательный палец левой руки кверху, - можно учиться и продолжать ходить в драмкружок.
Сейчас ты плачешь, потому что впереди дороги перед собой не видишь, так как ни одно учебное заведение перед тобой не распахнуло дверей. Ты не ожидала этого, поэтому у тебя и реакция такая. Но через год, если будешь учиться и вдруг снова не поступишь, это будет, конечно, обидно, но уже не так страшно.
- И куда мне поступать? – горько-насмешливо произнесла Камилла. – Как дед, что ли, на автомеханика идти учиться и потом под автобусами лежать с гаечными ключами да отвертками?
- Зачем же в такие крайности кидаться? – спокойно произнесла Надежда Андреевна, - учебных заведений много. Можно, например, экономический попробовать, - тебе математика всегда хорошо давалась, если я не ошибаюсь.
- Вот и родители твердят, - уныло отозвалась Камилла, - что актер – это не профессия. Да и в роду у нас никто лицедейством не занимался. И что всё это несерьёзно. Что типа надо или на юриста было поступать, или в экономический колледж, как ты только что сказала, идти учиться - но это не моё, как ты не понимаешь?
И горестные рыдания огласили комнату с новой силой.
- Всё понимаю, девочка моя, - как можно мягче произнесла Надежда Андреевна, - но год терять жалко, а профессия экономиста никогда актуальности не потеряет. Я же проработала всю жизнь бухгалтером…
- Ага, и считала на счётах, - в запальчивости перебила Камилла.
- На счётах если и считала – то в далёкой молодости, - усмехнулась Надежда Андреевна, - больше калькулятором, знаешь ли, пользовалась. А потом и на компьютер перешла. Так что счёты остались разве что в воспоминаниях.
- Ты бабушку слушай! – снова высунулся из-за газеты Арсений Евгеньевич, - она тебе дело говорит. Бухгалтер-то профессия и нужная, и важная.
- Как же… важная, скажи ещё кому, - буркнула Камилла.
- И скажу! – подхватил дед. – Хоть в маленьком магазинчике, хоть на большом заводе – а везде бухгалтер есть. Уважаемый человек, надо отдать должное!
- Скука смертная, - отозвалась Камилла, - ну что это за профессия: никакого интересу, знай, на счётах костяшки откидывай.
- Дались тебе эти счёты! – покачал головой мужчина, - ты знай учись, голову чем-то полезным займи. А в свободное время в кружок свой ходи, может, и вправду поступишь через год.
- Кстати, насчёт скуки – это ты тоже неправа, - снова вступила в разговор Надежда Андреевна, - в моей бухгалтерской деятельности знаешь, сколько разных смешных случаев было?
И, посмотрев, на Камиллу, она весело спросила:
- Не налить ли нам чайку?
Через пять минут они сидели за дымящимися чашками, на столе стояли вазочки с вареньем и конфетами, а Надежда Андреевна рассказывала:
- Ирка-то от радости подумала, что ей премию такую огромную выписали. Как же – она с работы чуть ли не до ночи не вылезала, вот и не удивилась, что ей такие деньжищи вдруг дали.
- А это ты, значит, напутала? – уже улыбалась Камилла.
- Я, - кивнула Надежда Андреевна, - дважды посчитала ей квартальную премию, вот у неё и получилась приличная сумма. – Она ждать долго не стала, пошла да купила себе моднющие сапоги, о которых давно мечтала.
- А ты? – прихлебывая чай, спросила Камилла.
- А что я? Я тогда простым бухгалтером работала, только-только начала свою деятельность, можно сказать, – и Надежда Андреевна подложила ладонь под подбородок. – А как главбух стала в конце месяца сводить баланс – тут моя ошибка-то и выскочила.
- И что? – слёзы у Камиллы давно высохли.
- Что, что… - покачала головой Надежда Андреевна, - вызвали меня на ковер к начальству. Начальник хоть и добрый был, но строгий. «Чтобы в три дня деньги в кассу вернула», - только и сказал. Да грозно так на меня посмотрел - думала, что съест меня прямо на месте.
- Так пусть Ира деньги и вернула бы! – воскликнула Камилла.
- Куда там... - махнула Надежда Андреевна рукой, - говорю же тебе, она всю премию сразу на сапоги и спустила. Она же не знала, что ей куда меньшая сумма причиталась.
- Но как-то ведь эту ситуацию было надо решить! – не отступала Камилла. – Ведь ты же не нарочно ошиблась.
- Да вот и дело-то… - тихонечко засмеялась Надежда Андреевна. – Вот сидим мы с Иркой да ревём в два голоса. Я от того, что начальник отругал, а она от того, что меня ей было жалко. Ей уж и сапоги были не нужны, да ведь не отдашь же в кассу сапоги вместо наличных денег!
- Да, вот дела… - задумчиво произнесла Камилла.
- Хорошо, Сергей Александрович добрым человеком был, - продолжала рассказывать Надежда Андреевна, - сам эту ситуацию и разрулил. Ира-то ведь правда денно и нощно была готова работать, он же это видел. Походил-походил по офису, посмотрел на наши зареванные физиономии и вдруг говорит:
- А ведь действительно, Красновой давно надо было хорошую премию как старательной работнице выписать, мой недогляд тоже в этом есть. Подготовим приказ задним числом и восстановим справедливость. А то, получается, что хорошие работники у нас в старых дырявых сапогах на работу ходят, - и смеется. – А ты, Шевчукова, - это он мне говорит, я же тогда ещё не замужем была, фамилия моя Шевчукова была, - следи за расчетами внимательнее. А то так предприятие в разор из-за тебя войдёт да в трубу вылетит, если ты каждый месяц начнешь всем премии в двойном размере выписывать.
- В общем, для первого раза обошлось это дело мне, - засмеялась Надежда Андреевна. – Больше я, конечно, таких ошибок не повторяла.
- Ты про цветок расскажи ещё, - откинулся на спинку стула Арсений Евгеньевич. – Тоже забавная ситуация была.
- Да, цветок этот тоже рассмешил нас изрядно, - усмехнулась супруга.
- Расскажи, расскажи, - стала просить Камилла.
- Слушайте, - продолжила Надежда Андреевна, - принесла я из дома цветок да поставила на окно в бухгалтерии. Мне он не особенно нужен был дома, ну, ты знаешь, декабрист, он зимой цветет. А тут явилась налоговая с проверкой.
- А цветок при чём? – удивилась девушка.
- Проверяли-проверяли они нашу документацию – ну, не к чему придраться, все цифры сходятся, - рассказывала меж тем Надежда Андреевна, - главбух у нас была умница, каких поискать. - Они уже собрались уходить, как вдруг цветок на подоконнике увидели.
- Это что ещё такое? – спрашивают.
- Так цветок же! - вся бухгалтерия им хором отвечает. – Нельзя разве иметь цветы, чтобы на окне стояли?
- А дядька проверяющий вдруг сощурил глаза и въедливо так спрашивает:
- А инвентарный номер у этого цветка где? На каком балансе он числится? Не на основных же средствах!
- Помилуйте, какие средства! – говорит наш главбух, - это ради красоты принесено, чтобы работникам настроение поднять.
- А раз он поднимает настроение, - говорит налоговик, - значит, он служит на благо предприятия. И опять же инвентарный номер у него должен быть. И где он?
А номера-то и нет! В общем, выписали нам какой-то копеечный штраф, и налоговая ушла вполне себе довольная: хоть на чём-то, да поймала нас.
Штраф этот, ради проформы выписанный, мы в тот же день заплатили, а вечером Ира Краснова проинвентаризировала цветочный горшок, и стал цветок числиться на балансе нематериальных активов в разделе малоценных предметов.
- Кстати, - и Арсений Евгеньевич подмигнул Камилле, - можешь эти случаи в своем кружке рассказать. А, может, они в какой-нибудь сценке пригодятся?
- А кроме шуток, - проговорила Надежда Андреевна, - ты учись да разные истории запоминай. Правда, вдруг поступишь через год – они тебе ещё неплохую службу сослужат. И ты потом никогда не скажешь, что бухгатер - это скучная профессия.
- Бухгалтер-артист… - задумчиво произнесла Камилла. – Или артист-бухгалтер…
- Да это как ни назови – всему в этой жизни толк можно найти, - отозвался Арсений Евгеньевич, наливая себе уже третью чашку чая. – И совместить две совершенно несовместимые профессии тоже можно. Надо только постараться! Главное, знай, что бухгалтером быть – это не только важно, но иногда и весело. Правда, мать?
И он, засмеявшись, посмотрел на Надежду Андреевну.
