получилось. Однако княгиня Ольга всё-таки свела в истории все концы с концами, замкнула цепь веков и хотя бы отчасти замолила свой грех. Поэтому и древляне оказались в истории совсем не напрасно. И наиболее отталкивающие черты его деда, сластолюбивого древлянского князя Мала потом распустились в князе Владимире пышным цветом. Прежде всего, безудержное женолюбие и жестокость.
Своего сына Святослава мать-княгиня Ольга никак не хотела называть, как все остальные викинги, Свендислейфом. И после него всем остальным Скёльдингам строго запретила именоваться не по-русски. Именно мать обучила сына многим секретным приёмам рукопашного боя из незабытой ею разбойной юности, проведённой в двадцать первом веке. Именно поэтому в схватках с врагами Святослав оказывался действительно непобедимым, чем поражал даже самых искусных в боевом ремесле ромеев из Царь-града. Внук Святослава, правнук княгини Ольги, Ярослав Мудрый создал знаменитую «Русскую правду», свод законов своего к тому времени большого государства, сделал свою дочь Анну Ярославну королевой Франции, единственно грамотной при тамошнем королевском дворе (расписывалась даже за тупого французского короля). Внуком же Ярослава стал и Владимир Мономах, от которого и пошли все остальные Мономашичи, осевшие теперь в московском Кремле. Почему Шапка Мономаха и стала после скипетра и державы основным атрибутом венчания на царство будущих царей и императоров Великой Руси.
Более всех потомков Ольги прославился и оставил неоднозначный след в истории конечно внук, равноапостольный князь Владимир Святославович, тот самый досужий любитель переодетых пастушек в своей опочивальне. В предельно большем количестве и качестве! С соответственно недвусмысленным прозвищем Ясно Солнышко.
В 987 году, заключая военный союз с Византией, будучи от рождения сильно порченым, а потом избалованным Владимир в череде избранниц своего сердца положил глаз и на жгучую брюнетку, греческую царевну Анну. Будто бы славянские и скандинавские блондинки ему приелись, давно казались пресными, как лепёшки. Переел котик сметанки. Оно и по жизни всегда именно так: когда всё время торты и торты, один изысканнее другого, не захочется ли кусочка чёрного хлебца?! Вот князюшка однажды попустил свою похоть и восхотел. И стала из-за этого вся его огромная держава христианскою – ни больше, ни меньше. Цена вопроса в истории слишком часто бывает ничтожной. Как у всякого триггера, запускающего колоссальные процессы.
Ради прекрасной, но маняще чёрненькой византийки Князь Владимир Ясно Солнышко почему-то был готов на что угодно. Чёрт с ней, с головой, но и эту субстанцию он во что бы то ни стало должен был заиметь и попробовать. Хоть душу свою продать за какое-то количество ночей с нею. Поскольку же тут обойтись прокси-вариантом и использовать принцессу лишь в качестве наложницы или иного прокси явно не прокатывало, император ни за что не простил бы такого позора, поэтому оставалось лишь взять чёрную невесту Царь-града в законные жёны.
Предыдущие супруги Владимира, все восемь штук, включая знаменитую и мстительную Рогнеду, плюс гарем с полутора сотнями наложницами, да вдобавок по двадцать-тридцать девушек в каждом городе у благочестивого европейского государя – никто из этих прелестниц в расчёт теперь не принимался. Византийский император, наверняка втайне мечтавший сбыть с рук перезрелую девушку осьмнадцати годков, тоже пошёл на выгодную сделку с могучим варваром, мечтающим наконец выбиться в люди. Всё же военная сила легендарных викингов имела в средневековье особенно сильное значение и вес. Приходилось и принцесс своих выдавать этим драконам. Лишь бы они вели себя смирно и ели хлеб с твоей ладони.
В результате весьма недолгих переговоров и одновременно скоропостижного сватовства, военный союз оказался быстро заключён. После чего сразу получена на руки драгоценная принцесса, упакованная в наиболее блистательные наряды от византийских кутюр. Взамен Владимир и следующая за ним покорная Русь получила самое тяжкое обременение, платёж по тому брачному контракту – обязательство с 988 года принять христианство, вдобавок и вполне восточного, несвежего, до конца не перебродившего разлива.
Тут доселе предельно смирная Русь внезапно встала на дыбы и сластолюбцу Владимиру, попавшему в сексуальную кабалу, надо было отдавать свой супружеский долг ещё и кровавым усмирением категорически не желающей чуждой религии Руси. Двести лет (!), действительно «огнём и мечом», отбивался тот страшный калым за ту чернявую невесту. Упорствующих язычников сжигали поселениями, палили в кострах, распинали и рвали на части вершинами берёз. И поглядите же, принялось-таки абсолютно чуждое семя, все эти тоже чёрные как черти монахи и попы захватили полностью сломленную душу чересчур мягкого народа русского. Словно жуткие инопланетяне, адские пришельцы оккупировали и подломили под себя всю страну, всех её жителей, до этого, да и потом, всегда страшившихся любых чёрных одеяний как знака траура, скорби и неизбывного зла.
Впоследствии наёмные летописцы черноризцев, вроде монаха Нестора и учтивого лизоблюда Карамзина, нарисовали в своих трудах масштабную картину принятия православия в виде каких-то колебаний при резко приспичившем выборе совершенно разных религий, вплоть до иудаизма. Мол, так припекло, надо срочно принять любую новую веру, лишь бы не оставить прежнюю! При этом эпохальном выборе будущего духовного пути великого народа будто бы полностью отвергался аскетизм буддизма, иудаизма и мусульман, явно претивший широкой душе что викинга, что русского человека. Ислам якобы не подошёл и по причине обязательного в нём сухого закона, а вот красивое помпезное православие, лишь на словах осуждающее пьянство и разврат, за которые всегда можно потом покаяться, более всех глянулось любителям пиров «русским» Скёльдингам.
Единственно, что понравилось в исламе - многожёнство. О, да! Но оно у князя и без того было, а нищебродам иметь много женщин не полагается, ибо от них им всегда только вред, коллекторы и долговые ямы. Так в стародавние времена прозорливо рассудил равноапостольный князь Владимир Ясно Солнышко. Народу всё равно в честь кого лбы разбивать! В целом на кон невелика цена вышла за чернявую царь-девку, ай, невелика! Зато в очень удобном православии и вправду легко можно было замолить какой угодно грех, включая смертоубийство и прелюбодеяние. Класс, а не вера! Разве сравнятся с нею пуритански строгие родные боги, да и любые другие?!
Никакого такого кастинга вероисповеданий у русских, безусловно, не существовало и в помине. Никаких делегаций с упрашиванием принять именно их веру. Никто русских ни о чём не просил. Никакого выбора не существовало даже в этом. Всё целиком оказалось придумано наёмными летописцами, получившими заказ от власти предельно красиво расписать и раскрасить обычную плату за невесту, словно тёлку породистую своему шефу всей страной покупали. В размере веры огромной страны, ничего так калым получился?! Сами бесхитростные обычные русские люди, их культура, прежние обычаи и верования, всё было объявлено варварством и даже смертным грехом. Кто был против – убивали всех, стар и млад. Безудержная похоть сверхжестокого Ольгиного внука перебила всё. Хорошо, что сама княгиня не дожила до неимоверного позорища и крушения всего дела её жизни!
Потом в Днепре дружинники со слезами на глазах топили полюбившегося им Перуна и прочих языческих слившихся как нанайские мальчики русско-скандинавских богов, а всё во имя той самой по случаю прикупленной дебелой императорской дочки. Перешёптывались между собой при этом: мол, ни кожи, ни рожи, но её, видите ли, до сих не попробовал их взыскательный князь, по неискоренимой мужской глупости полагающий, что у этой-то курочки всё не так как у всех. Невероятный цинизм и полное сексистское скотство, выданные за величайшее историческое благодеяние!
Как могла беспутная разбойница из подворотен двадцать первого века не променять свою прежнюю безалаберную жизнь на грандиозную судьбу великой княгини Ольги, крестницы знаменитого византийского императора Константина Багрянородного и со-основательницы России?! Да она была попросту предуготована к этому и прямо предчувствовала свою великую и такую неоднозначную судьбу! Потому, будучи пока что в двадцать первом веке, и велела всем окружающим называть её именно Хельга, но никак не Ольга. Ею она только станет, потом, сразу, едва вернётся в облюбованный ею десятый век.
…Провожали будущую княгиню Хельгу-Ольгу в прошлое всем ново-экстремистским двором, что при научно-производственной фактории Серафима в двадцать первом веке образовался. Снарядили с помощью Серафима полагающийся первопроходцам лучший кикбайк с форсированной мощностью движка и хронокластом повышенной дальности и точности триангуляции. Соответственно – традиционную солнечную подзарядку с фирменной фотоэлектрической панелью на фиолетовых кристаллах. Естественно - пара убойных травматов «GP-300» с двумя ящиками запасных обойм. Их укрепили сзади на платформе байка поверх резервной литиевой батареи предельной ёмкости. А сверху примотали скотчем две коробки баллончиков с перцовкой чили.
Вновь получилась полная экипировка коммандос во времени, зависть любых подростков обоего пола из всех времён и народов.
Рядовые девочки-бандюганки из её эскадрона летучих разбойниц плакали, не скрывая слёз, размазывая несмываемую косметику по щекам, нисколько не скрывая своего горя. Парни-историки уважительно жали ей руку, заранее называя «Ваша светлость». Даже мутный Светозар, не поднимая глаз, отдал ей честь, как старшей по званию и как ведающей всю его подоплёку, включая чрезвычайно рискованные и пошлые опыты с «аниме», единственной субстанцией мира по анималистическому управлению историей. Знала она от ябеды Гешки и про похвальбу Светозара с помощью пары мешков сушёных крыс, накачать в прошлое столько «аниме», которых хватит наголову изменить ход мировой истории, да так, как и самому Гаруну аль-Рашиду не снилось.
Профессор Семёновский традиционно душевно «озвучивал» последние свои наставления, как дальше укреплять и приращивать зарождающуюся державу, основанную заморскими Скёльдингами под рабочим, точнее прокси-названием «Русь». Егорыч и Серёга Бареев уговаривали будущую княгиню тщательно собирать исторические документы того времени, чтобы когда-нибудь потом, завершив все-все свои дела в десятом веке, вернуться назад с бесценным даром для науки. А если она не захочет сама возвращаться, то пусть поставит сундук с этими документами на кикбайк, привяжет покрепче, переведёт джостик хронокласта на тысячу шестьдесят лет вперёд, а триангуляцию целевого наведения – прямиком на базу Серафима, а сама потом спрыгнет. Или, скажем, свалится, это уж как получится или как повезёт. Не исключено, что к тому времени совсем старенькая станет, не до таких путешествий будет.
Так или иначе, Ольга обрела свою великую будущность в самом глубоком прошлом своего народа. Не просто попала в княжеский двор Скёльдингов,
