встретиться и все объяснить. Она хотела щёлкнуть пальцами. Из чувства мазохизма.
Олег был обожжен упреками.
– Стоп!!! Я ведь говорил тебе, что разведён!
– Что-то не припомню… – нахмурилась Лиза.
– Неужели такая душещипательная история в одно ухо влетела, а в другое вылетела? Поверить не могу! – расстроился Олег.
«Ага, газлайтер! Манипулятор! – подумала Лиза. – Ничего он мне не рассказывал… Я бы такое не пропустила! Вроде… А теперь обвиняет! Очередной манекен?»
– Нет, той ночью рассказывал… – напомнил Олег.
Лиза не могла не признать, что порой действительно прислушивалась к себе, своим ощущениям, а не к словам. С Олегом и вовсе растворялась. Лиза и впрямь могла и пропустить рассказ о бывшей жене.
Ее злость постепенно утихала. Девушка, зажмурившись, быстро щёлкнула пальцами, пока запал не прошел окончательно.
Открыла глаза.
Ничего не произошло. Олег так и остался живым.
– Я был женат на ненастоящем человеке, – тихо повествовал мужчина. – Долго же она мне мозги пудрила… Я верил, что это человек, не колосс о двух ногах. Увы. Сколько нервов супружница мне вытрепала, когда я к ней прикипел! А как тяжело было её оторвать от себя… Хорошо, Снежа родилась человеком. Живым. Настоящим.
Лиза ощутила, что тягостное ожидание обмана, сидевшее на правом плече и посматривающее в вырез на её блузе (но не на грудь – целилось в сердце) наконец спрыгнуло. Она порывисто обняла своего мужчину.
Олег странно посмотрел на нее.
– Ты чего? – спросила Лиза.
– Да так, – снова вздохнул мужчина и все-таки сомкнул объятья.
…
После той ночи Олег решил познакомить новую девушку со своей дочерью Снежаной, которую все называли Снежей.
Снежа и Олежа – так мило.
– Жена отдаст мне её в воскресенье на весь день. Погуляем, пообщаетесь. Надеюсь, ты не против провести время вместе, Лиз?
– Я только за! – девушке хотелось вобрать в себя всю его жизнь, срастись с Олежеком. Впервые в жизни. Лиза ведь всегда была самодостаточной до одиночества. Или наоборот.
Впервые хотелось перейти на «мы».
Снежа оказалась славной девчушкой. Подвижная такая, словно ртуть, весёлая, резвая. Лиза боялась, что та проявит враждебность (может, маман-манекен науськала, она лютая мадам, если верить Олегу), но нет. Вроде.
Они нашли общий язык.
Снежана так умильно закричала: «Папоська!» и бросилась Олегу на шею. У нее не было дефектов речи, девочка коверкала слова, чтобы показаться ещё младше, чем она есть. Скучает по отцу. Хочет оставаться маленькой, чтобы о ней заботились.
Олег рассказывал, бывшая жена пытается всячески препятствовать его встречам со Снежей, делает это с особенным злорадным блеском в глазах.
Девочка поведала, что поругалась с Сашкой, мальчишкой из детского сада, потому что он её обозвал, больше не хочет с ним дружить:
– Наверное, фальшивый, – произнесла Снежа отцовским тоном. – А жалко… Мне так нравилось играть с ним и его шпицем Арахисом!
Лиза перевела взгляд на Олега. Хотела она сказать, что рановато его дочери знать о манекенах. Лучше бы ей и вовсе не довелось узреть истинное нутро некоторых «людей»! Пусть Снежа считает, что мир дружелюбен. Понять обратное успеет ещё… С другой стороны, разве Лиза имеет право вмешиваться в воспитание?..
– Уверен, собака настоящая, – растеряно сказал Олег. Судя по выражению лица, он думал о том же, о чем и Лиза.
– Точно! – и артистичная Снежа попыталась изобразить веселого собакена – путалась в ногах, прыгала вокруг. – Я – Арахис, гав-гав!
Во время прогулки Лизе стало хорошо до щемоты в сердце. Она впервые задумалась о материнстве. Будут они вот так идти втроем: наполненные чувством супруги и ребёнок посередине. Дочь или сын Лизы будет держать Снежу за руку и считать её сестрой.
– Может, пойдем обедать? – предложил Олег. – Я опять приготовлю болоньезе. Фирменное блюдо!
Дернул же Лизу чёрт сказануть:
– Только это не болоньезе, Олежек. Да, паста у тебя вкусная получается, пальчики оближешь. И тем не менее.
– Да ладно тебе, – отмахнулся Олег. – У меня такие макароны называются «болоньезе». Могу и карбонарой блюдо величать. Да хоть судаком под соусом окрестить!
– Я не хотела душнилой показаться… Просто не так давно пробовала пасту болоньезе в лучших ресторанах Италии. Она готовится иначе…
– Именно душнилой, как ты изволила выразиться, и выглядишь! – зло бросил Олег. – Мы с дочкой будем есть болоньезе, а ты можешь этого не делать, если так принципиально название!
– Я лишь сказала, что болоньезе иначе готовится. Ты что, правда обиделся? Ладно тебе! Как дитя малое, Олежек, – примирительно обняла его женщина, но мужчина ее отстранил:
– Ой, Елизавета Батьковна скаталась в Италию и гордится, что пожрала там в ресторане, поэтому надо бахвалиться! Ах, простите великодушно, что мы, маргиналы провинциальные, готовим не такую пасту. Ой, я опять посмел так назвать свои макарошки болоньезе!.. Стыд и позор мне! На что покусился, селюк?
– Фи, Олег!.. Не кривляйся и не утрируй. Взрослый мужчина, тебе не идет. Нельзя же так остро на невинную реплику реагировать… Это мелочно! – Лиза сглотнула разочарование.
– Ага, теперь ты еще будешь утверждать, что виноват я, – не унимался Олег. – Знаем-знаем, проходили.
Что происходит?
Они ведь понимали друг друга! И вдруг льется агрессия из-за ремарки, пусть и бестактной, хотя Лиза таковой её всё-таки не считала!..
Может, Олег – манекен? Но почему он не показал истинную сущность, когда девушка щёлкнула пальцами? Лиза тогда недостаточно разъярилась. Сейчас щёлкнуть пальцами снова и проверить она была не в состоянии, как и разозлиться всерьёз. Когда человек тебе дорог и близок, трудно его обесценить.
Лиза просто не могла испытать к нему подлинную злость.
– Дело не в грёбаной пасте болоньезе! Испортить мне всю жизнь вы уже не можете, после развода-то, после того, как меня «ушли» со службы, а потом ещё и чуть печень не отбили за непокорность – кому надо не кланялся, так пытаетесь колоть точечно! Сломать не получится – надо хоть унизить, да? Например, фирменное блюдо охаять, а потом «виноватить». Я знаю, вы так щупаете границы! Сначала – замечания на тему «неправильного» названия грёбаной пасты этой, потом – не так держу зубную щетку, затем дышу неправильно, встал не с той ноги, в конце попытаешься под лавочку загнать, апофеозом будет шантаж с помощью ребёнка: «Ты попросил не холуйским тоном, поэтому я сегодня решила, что дочь ты не увидишь, в следующий раз, если захочешь сводить ребёнка в зоопарк, целуй мне ноги. Да, и одежда, которую ты купил Снеже, мне не нравится, вкуса у тебя нет, я хочу, чтобы она ходила во всём бежевом, только деньги мне чехли. И побольше. А лучше – вообще не появляйся, только плати». Нет уж! Со мной такое больше не прокатит! Я наученный! Давно подозревал, с того момента, как ты сказала, будто якобы не слышала мой рассказ о женитьбе, искала повод обидеться, но верить не хотел, чувства взыграли… Фальшивка! – выкрикнул мужчина и щелкнул пальцами.
Лиза превратилась в манекен.
– Так я и знал! – Олег закрыл лицо руками. И эта баба ненастоящая. Влезала в душу, как змеюка, чтобы исподволь ее разрушать. А как притворялась! Отточенное актёрское мастерство!
Дотла решили выжечь эти фальшивки! Но он не поддастся, нет-нет!!!
Вспомнились стихи Бориса Рыжего:
«Городок, что я выдумал и заселил человеками,
городок, над которым я лично пустил облака,
барахлит, ибо жил, руководствуясь некими
соображениями, якобы жизнь коротка.
Вырубается музыка, как музыкант ни старается.
Фонари не горят, как ни кроет их матом электрик, браток.
На глазах, перед зеркалом стоя, дурнеет красавица.
Барахлит городок.
Виноват, господа, не учёл, но она продолжается,
всё к чертям полетело, а что называется мной,
то идёт по осенней аллее, и ветер свистит-надрывается,
и клубится листва за моею спиной».
К Олегу подошла дочь. Мужчина выдавил улыбку. Снежа вложила свою теплую ладошку в его большую руку:
– Папа, всё хорошо?
Олег обнял дочь – живого тёплого человека, стараясь скрыть свое состояние, не смотрел на нее.
Девочка снова перевела взгляд с отца на тётю Лизу, которая истово пыталась его в чем-то убедить:
– Нельзя же считать человека фальшивкой из-за неверного слова!
Отец провалился в себя, словно и в самом деле не слышал тетю Лизу. Смотрел сквозь нее, словно той не существовало.
Так уже было когда-то. С мамой Снежи.
– Почему ты не слушаешь меня?! Мы не можем расстаться из-за болоньезе! – не отставала Лиза, захлёбываясь эмоциями.
Болезненное чувство охватило Снежу, когда она вспомнила, как мама пыталась докричаться до отца, а тот так же, как и сейчас презрительно хмыкал: «Фальшивка!», оно было таким огромным, всепоглощающим, что девочка не могла оставаться на месте.
Девочка понеслась к Волге. Ощутив колотье иголочек в сердце, Снежа остановилась. Села прямо на песок. Кто-то лизнул её в лицо. Девочка подняла глаза. Это был Арахис – тот самый пушистик, собакен шкодливого Сашки. Весёлый шпиц был рад видеть Снежу, скакал, лаял. Девочка нахмурилась, памятуя о своей обиде. Сашка тоже «держал марку» – играл с собачкой, демонстративно не замечая подружку. С самой суровой физиономией. Мальчик-то считал, что обозвал её, потому что Снежа первая начала, первая, первая!!! Вечно дразнит!
Девочка перевела взгляд на сурового отца и тетю Лизу. Потом снова посмотрела на Сашку.
– Давай мириться? – предложила она. Мальчик удивленно свел брови. Такого он не ожидал.
Шпиц снова подбежал к Снеже, лизнул её в лицо, зовя играть.
– Что ты, ну что ты, Арахис, – засмущалась она.
– А это, оказывается, девочка. Так что она не Арахис, переназвать надо, – хмуро произнес Сашка.
– Тогда… кхм… Арахисинья! – выдала Снежа.
Ребята покатились со смеху.
– Арахисинья! – повторил мальчишка и снова заливисто расхохотался.
Собаке новая кличка понравилась – она радостно залаяла.
Отсмеявшись, Сашка протянул Снеже пальчик:
– Мирись-мирись…
– … и больше не дерись!
Забыв обо всем, ребята стали играть в догонялки с неугомонной Арахисиньей.
Погода стояла чудесная. Брызги с бескрайней Волги освежали.
Ребята ещё были такими маленькими, а мир – таким большим, настоящим, сулил столько интересного.
