Меня схватили прямо на улице посреди бела дня. Ударили сзади по затылку, заломили руки и потащили. Я успел только вскрикнуть и хорошенько выругаться. Сознание я не потерял, просто был в шоке. Никакого сопротивления я оказать не мог. С двух сторон меня зажали в железные тиски. Максимум, что я мог сделать, это упираться ногами в асфальт. Впрочем, это мало мешало им тащить меня. Я только создавал помеху, как муха, надоедающая своим бессильным жужжанием пауку, заматывающему её в паутину.
Сначала я ещё ломал голову. За что? Что я такого сделал? Жил так же как и все. Никаких особенных грехов за мной не было, правда, особых благ я тоже не сотворил. За что же? За что меня оглушили и тащат как какую-то бессловесную скотину? Уверен, мои конвоиры именно так ко мне и относились. Даже, может быть, хуже. К скотине ещё испытывают какие-то чувства. Я же для них был как что-то неодушевлённое. Вещь. Предмет, который надлежало доставить из пункта А в пункт В, независимо от преград, возникающих при этом, таких, например, как некоторое сопротивление с моей стороны и моё мнение относительно всего этого. Краем глаза я разглядывал их. Они были очень похожи, оба в одинаковых костюмах, скорее напоминающих форму. Ничего не говорили, не смотрели на меня.
Потом я начал думать, а, может быть, всё правильно. Может, я это заслужил? Совершил что-то, что сам расценил как невинный поступок, но что было на самом деле плохо, хуже даже — преступно. Почему тогда ещё им было нападать на меня вот так? Без объяснений ударить, схватить. Так поступают только с преступниками. Если я действительно виноват, мне остаётся только смириться, не тратя ненужных усилий на напрасное сопротивление. И я уже не противился, не кричал, не ругался. Идти самому мне не было надобности, шёл я или упирался, это нисколько не влияло на скорость их движения. Самое разумное было просто расслабиться и выполнять все указания, если таковые последуют. Хотя мои провожатые, как я их уже расценивал, по-прежнему сохраняли молчание. Моя воля, жажда свободы будто покинули меня. Я и стал вещью в их руках. Всё моё «Я» полностью растворилось в их воле. Я даже подумал, что, учитывая всё, в чём меня по всей видимости подозревают, они слишком тактично, бережно обращаются со мной.
Как мешок с песком меня дотащили до самого места казни.
