(*)
Этот человек почти не вызывал никакого чувства тревоги. Обычный, самый обычный – ничем не примечательный, без уродств, но и без красоты, без какого-то искажения с самой рядовой тоскливой биографией: родился, учился, работал – всё без происшествий, без огонька и без амбиций. Не замечен, не пойман, не привлечён…
Сколько таких людей ходит по улицам? Сколько скользит тенями по жизни?
И глядя на него, на весь общий его облик, нельзя было заподозрить в нём одного из жестоких и неуловимых убийц.
Впрочем, если бы взглянуть в его глаза, если прочесть в его глазах абсолютную ледяную пустыню, может и можно было бы что-то такое углядеть, или, по меньшей мере, вздрогнуть – бывают ли у обычных людей такие глаза? Но никто в него не вглядывался, никто не всматривался, никто не изучал. По нему скользили равнодушными взглядами, не замечая, не фиксируя, не подозревая.
Истина открывалась его жертвам. Как правило, с большим опозданием, когда они уже ничего не могли сделать, только молить без всякой надежды, панически, не веря, что их жизнь вот-вот оборвётся:
– Не надо, пожалуйста, не надо…
Его не трогали их мольбы. Он знал, что не тронут и не боялся ни слов, ни смотреть на своих жертв. Он знал, что не разжалобится. Знали это в глубине души и жертвы, глядя в его безнадёжную ледяную пустыню глаз, но это была последняя ниточка, последнее спасение.
А потом он брал нож.
Никто не смотрел в его глаза на улице, никто не подозревал в нём убийцу и от того поймать его было так сложно. Но это всё же случилось, и глядя на преступника через мутное стекло, спокойного и равнодушного, Райан Виллер испытывал гнетущее удовлетворение. Это было его дело! Он пришёл к поимке, и все его коллеги уже на три раза поздравили его с удачным завершением, а некоторые уже предполагали повышение.
Но удовлетворение было гнетущим. Слишком поздно! Слишком долго думали. Слишком много проверяли не в том месте.
За это время они могли бы спасти хоть кого-нибудь…
– Дрожь берёт, – Артур подошёл тихо. Он знал Райана, да и сам думал о том же. Сейчас, когда этот недочеловек был в их власти, а дело уже шло к своему финалу, всё казалось очевидным. Задним числом все умны.
– Что? – Райан слишком глубоко ушёл в свои мысли и не сразу сообразил. – А, да.
– Слушай, – Артур поколебался, – мы не волшебники.
Не волшебники, конечно же, они не волшебники! Но всё ведь было на поверхности, почему они ослепли-то? пошли не туда…
– Пока связали в серию, пока спохватились…– Артур не отставал, – первое тело и вовсе в воде сколько провело? Мы даже опознать её не смогли.
Всё это было ясно и без Артура, но со стороны услышать всё-таки было важно: они сделали что могли, да, ошиблись, но они не волшебники – тут не поспоришь. Да, может быть, всё могло сложиться иначе, но они всё же его поймали.
Правда, легче не становилось.
– Что по делу скажешь? – глухо спросил Райан. – Твои закончили?
– Закончили, – подтвердил Артур, – всё подпишем где-то в течение часа, но по факту могу сказать уже сейчас. К сожалению, психически здоров. Нет, есть сдвиги, но я тебя уверяю, у любого человека они есть в некритичном виде, так что вменяем. Какой-нибудь дряни не обнаружили. Не на дозе мерзавец…
Райан промолчал. Он так и не привык к тому, что люди бывают чудовищами без болезней и зависимостей. Да, даже в его глазах и то, и другое, было слабым оправданием, но оно всё-таки хоть как-то успокаивало – это не зло людское, это зло приходящее.
– Аппетит не пропал, – продолжал докладывать Артур, – сон не нарушен, мёртвые девочки не мерещатся. Словом, на редкость здоровый человек, не считая того, что маньяк.
Оставалось только поморщиться.
– Пойду к нему. Поговорю, – идти не хотелось, не хотелось видеть этого человека, знать, смотреть на него. Но делу требовались протоколы допросов, мотивы, подробности убийств.
Артур кивнул. Он прекрасно понимал что испытывает Райан, это случалось, наверное, со всеми, кто был поставлен на грязные дела, связанные с убийцами. Просто кто-то умел отстраняться от жертв и преступников, видел только работу – набор обязательных алгоритмов. И это спасало. Райан таким не был и это его губило. Хороший сотрудник, внимательный детектив, но по прогнозу Артура – работать ему от силы лет пять ещё в таком режиме, а дальше либо выгорание, либо болезнь за болезнью – защита разума от внешнего мира.
В комнате было холодно, а может быть, это у Райана просто был непрошенный озноб, вызванный отвращением к преступнику.
– Пол Брайан Хант, вы помните меня? – Райан собрался с мыслями. Этого человека нужно довести до его логического конца.
– Да, детектив Виллер, – преступник не вздрогнул, не испугался и даже не выразил раздражения, – мы видимся с вами каждый день.
Райан не отреагировал. Больше всего на свете он хотел бы сейчас, чтобы дело по щелчку пальцев кончилось, вернее, ушло из его рук в другие, и те руки пусть уже судят и решают об этом человеке, если слово «человек» к нему ещё применимо.
– О чём хотите поговорить сегодня? – спросил Пол. – Какую девочку обсудим?
– Вы всегда уклоняетесь от мотивов, – Райан изо всех сил держался вежливо, хотя очень хотелось приложить это существо головой об стену. Увы, под властью камер, записывающих и видео, и звук, это было невозможно. Такая роскошь досталась только одному человеку при задержании. Но Винс всегда был счастливчиком, и так уж вышло, что именно под его хваткой Пол Хант попытался вырваться. Ну как было упустить такой шанс?
– Мотивы…– Пол помрачнел, – зачем вам мои мотивы? Я признаюсь в совершении преступлений, я могу рассказать про каждую. Могу рассказать, что делал с каждой, как они просились домой и обещали молчать.
Это Райан и сам представлял. Отчёты криминалистов были весьма красноречивы, жертвы тоже выглядели так, что было и без показаний ясно, что с ними было перед концом. А то, как они просились домой…
Нет, такое Райан не хотел слышать. Знал, что это непрофессионально, но не хотел.
– Вы спрашивайте, – предложил Пол, – я не скрываю.
– Я и спрашиваю, – Райан даже нашёл в себе силы для улыбки, пусть и не тёплой, но всё же меньше походящей на оскал, – каковы ваши мотивы?
Пол подумал, побарабанил пальцами скованных наручниками рук по столешнице бездушного стола.
– Не было же такого, что вы просто шли по улице, увидели красивую девицу, да захотели её покромсать, – продолжал Райан самым благожелательным тоном, который давался ему с трудом.
Да, этого не было. Он выслеживал жертв. Выбирал тех, кто работает допоздна и возвращается по темноте. Выбирал тех, кого никто не встречает. И ещё тех, что с виду были весьма хрупки – один типаж – невысокий рост, субтильное сложение, никакой броскости в одежде и в макияже…
Выслеживая жертву, Хант готовился. Прикидывал, как и где лучше напасть, чтобы сразу обездвижить бедняжку и утащить в покров темноты, а там в машину, на заднее сидение и в уже подготовленный гараж. Репетировал бросок, вымеривая пространство в том же гараже шагами, и тусклая лампа раскачивалась над его головой от сквозняка в такт его шагам.
Раз, два – бросок. Раз, два… нет, надо резче. Раз, два…да, так лучше. И сразу удавку, придушить до потери сознания, но не задушить до конца. Мастерство, хирургия, если угодно. А дальше девушка должна прийти в себя уже в гараже, где всё будет готово и будет её ждать.
– Не было, – неохотно признал Пол.
Что ж, это было уже что-то. по крайней мере, он выходил на диалог. Именно на тот, что был нужен в данное время.
Мотивы они отрабатывали и сами – выборка была обыкновенной для такого рода случаев. Она вообще всегда поражала обыденностью и относилась к жертвам с циничностью, которую надо было либо принять и работать, либо уходить со службы.
Сейчас отпал мотив, известный как «безмотивный» – то есть, совершённый под влиянием галлюцинаций. Хотя он отпал и раньше – психи совершают много ошибок, они не так точны и вообще не придерживаются определенно изуверского плана, зачастую не зная как поступят.
Убийство в стиле самопровозглашённой во имя какого-нибудь очищения мессии тоже отпадало как мотив. Все девушки были скромны, работали, учились, вызывающим поведением не отличались, провокаций не творили.
– Даже налоги платили, – ответствовал Артур, когда сопоставлял общие черты жертв.
Оставался самый верный мотив – убийство ради удовлетворения. Физическое, моральное, адреналиновое, эстетическое…
Отвратительное в любом случае!
Может быть ему нравится выброс адреналина, а может он просто любит чувствовать власть над жизнью и смертью. Да всякое может быть.
– Тогда что же? – настаивал Райан, – Пол, вы уже признали себя виновным. Вы уже готовы раскрыть детали, так откройтесь до конца. Зачем таить то, что для вас уже ничего не изменит?
– Вы правы, – вдруг согласился Пол, – не изменит. Что ж, я убивал ради вечной жизни. Сатана обещал мне её, если я принесу ему жертв.
Райан с трудом подавил желание выругаться. Он уже представил массовые заголовки в прессе, представил волну гонений и поиски ошалевшей толпы в каждом тексте каких-нибудь несчастных рок-музыкантов, в книгах всевозможных исследователей-оккультистов прославление тьмы. Такое уже бывало. Правда, пик вроде бы прошёл, и может быть, обойдётся, хотя дело шумное, маньяк – это всегда интерес толпы.
Райан их заранее пожалел. Он вообще не считал, что какая-то песня или книга способна подтолкнуть человека к зверству. Если человек расположен к подобному, то ему нельзя читать по такой логике и Библию – а что, там много идей!
От необходимости отвечать что-то его неожиданно избавил стук в дверь. Это был мистер Бёрджес.
Райан вышел с куда больше, чем следовало, поспешностью.
– Сэр, вы слышали? – спросил он с волнением, – Артур сказал, что он вменяем.
– Райан, вот об этом я и хотел поговорить, знакомься, – только сейчас Райан заметил, что рядом с Бёрджесом стоит незнакомец в чёрном строгом костюме. – Это мистер Моракс.
Бёрджес нервничал, это было видно, из-за присутствия этого незнакомца. Что-то неуютное было в его вроде бы доброжелательном лице, и что-то неправильное в наглухо застёгнутом чёрном костюме.
– Очень приятно, – Райан пожал ледяную руку мистера Моракса.
– И мне, – заверил Моракс, улыбаясь, – я уже сказал вашему начальству, но почту за честь сообщить и вам
