отца.
Родители отца, жившие во Франции, так же были жизнерадостными и эмоциональными людьми, как и русская бабушка Гели. Однако мать как-то сказала дочери, что сдержанность в эмоциях может являться результатом долгой и сложной работы над собой. Она говорила тогда об отце Гели, который занимал высокий и ответственный пост в госструктуре. Со временем и мать научилась такому же, а то, какими они были, когда Геля родилась и ходила в детский сад, она давно не помнила.
Однако дочь не могла простить родителям их выработанной со временем и зафиксированной строгости и внешней бесчувственности по отношению к ней. Ей, как и любому подростку, требовалось душевное участие и понимание, которое она получала только от бабушки. Но даже бабушка, как ни ждала и как ни надеялась Геля, никогда не осуждала их в лицо и не говорила, что они неправильно ведут себя с дочерью. Сейчас Геля вполне понимала, что осуждает бабушку так же, как и своих родителей. Только у французских бабушки и дедушки, у которых она проводила все летние каникулы, Геля ощущала себя полностью правой во всем и безоговорочно любимой.
Когда она познакомилась с Арно, в доме родителей отца Гели не прекращались шум и веселье. А сам отец критично отнесся к выбору дочери. Ему не нравилось, что она собралась замуж за актера. Но Геля давно уже держала дистанцию со своими родителями и не допускала их в свой мир.
***6
Вообще-то по документам Гелю звали Елена, это Арно произносил её имя сначала Хелен, потом сократил и стал говорить – Геля. Называть жену Леной он так и не приучился, хотя хорошо говорил по-русски. Геля подозревала, что у него была до нее какая-то Лена, но он не признавался. И за все пять лет их брака на горизонте никакой Елены не замаячило. Как-то на морском курорте его окликнула некая Мириам, но Арно сказал, что женат и тут же пошел прочь от этой фигуристой девицы. Геля даже толком не разглядела ее.
Они практически сразу молчаливо приняли условие никогда не обсуждать своих бывших. У Гели их было всего двое, у Арно, наверняка больше. Но после их встречи оба они не хотели вспоминать о прошлом.
Иногда Геля просыпалась в ужасе от сна, в котором она знала о существовании Арно, но так и не встретилась с ним. Этот сон мучил ее, а вернее, ее мучила мысль, что она могла не встретить Арно, разминуться с ним, не узнать его и пройти мимо. Тогда она лежала с закрытыми глазами и прикидывала, что они все-таки встретились и у них впереди еще достаточно много лет. Только это успокаивало ее. А Арно всегда уверял ее, что они не могли не встретиться, и что их встреча была предопределена. Его теория ей так же нравилась, как и мысль о долгих годах будущей совместной жизни.
Они никогда не говорили о счастье, Арно не использовал фраз типа – "Я безумно счастлив с Гелей", и Геля молчала об этом. Счастье как бы подразумевалось, потому что оба они воспринимали любое, даже краткое, расставание крайне болезненно. И никакие слова о счастье не требовались. Даже темпераменты их совпадали по типу паззла – когда взрывалась чем-то возмущенная Геля, Арно был спокоен и собран, чем довольно быстро гасил разгоревшийся пожар. А когда Арно сам терял самообладание, его приземляла и успокаивала Геля.
Ей нравились многочисленные друзья и приятели Арно. Это были в основном актеры, но в их компанию входили также два предпринимателя, один волонтер-благотворитель и даже представитель духовенства – молодой современный священник. Гелиных подруг Арно не любил, но ничем не показывал это. Он уверял ее, что все они притворщицы и завидуют ей, поэтому не могут быть искренними. Геля лишь смеялась и говорила, что женщины по своей природе таковы, даже наивные дурочки на деле ох как неоткровенны и не наивны. Впрочем, она редко выбиралась на девичники и посиделки с подружками. Да и Арно в основном встречался с друзьями лишь на днях рождения, чьей-то женитьбе, гендер-пати или чтобы отметить успехи в актерской работе, своей и товарищей по цеху. В компании он всегда брал с собой Гелю, и она так же на своих встречах с подругами появлялась с ним, лишь изредка, два-три раза в год приходила на девичники без него.
Друзья и знакомые тактично не спрашивали, когда Арно и Геля решатся завести ребенка. Это и так было понятно. В 32 года Арно находился на пике своей актерской карьеры и активно снимался в кино, ему было не до детей. И Геля пока не думала об этом, ей нравилась их жизнь с Арно. Она совершенно не завидовала школьным подружкам, которые рано заимели потомство, при том, что даже не успели поумнеть. Их дети ассоциировались у нее с её собственным детством, в котором она не ощущала родительской любви, потому что родители по своей глупости скрывали свои истинные чувства к дочери где-то очень глубоко в своем сознании. Арно также неоднозначно относился к малолетним племянникам, ему не нравилось, когда эти маленькие монстры лезли в их с Гелей мир. Он был самым младшим в семье и самым удачливым, его все любили, поэтому до сих пор две его сестры и брат, имевшие детей, воспринимали Арно как выросшего, но не повзрослевшего ребенка. Он не обижался на них, потому что считал их ниже себя в интеллектуальном плане и потому не способными его понять.
С понедельника Арно должен был работать на съемках, снова на природе, поэтому Геля собрала большую сумку со всем необходимым для них двоих на весь день. Взяла даже маленькую газовую горелку и посуду для разогревания пищи. Им хотелось питаться отдельно от съемочной группы. В машине Арно всегда возил зонт-шатер для Гели, а сейчас загрузил еще два футона для отдыха в перерывах. Когда раньше он ездил на съемки без нее, то отдыхал и питался вместе с другими участниками в двух авто кемперах с шумными разговорами, смехом и шутками, которые не всегда ему нравились и попросту утомляли. Он почти никогда не участвовал в разговорах и, чтобы поспать, надевал шумоподавляющие наушники. Из-за них он иногда пропускал вызовы на своем телефоне.
Ехать вновь пришлось на залив в уединенное место с подступающим почти к воде сосновым лесом. По приезду Арно быстро поставил зонт-шатер и, разложил футоны, столик и два кресла, которые пока расположил наружи, поскольку стояла прекрасная солнечная погода, и было приятно сидеть и смотреть на воду в нескольких метрах от неё.
Оставив Гелю, Арно пошел в основной лагерь съемочной группы, где всех уже ждал режиссер.
Геля радостно занималась тем, что доставала из багажника их машины пледы, две небольшие подушки, набор походной посуды и горелку. Все это напоминало ей школьные походы выходного дня, которые она в свое время очень любила. Делая все это, она наблюдала за тем, как возле двух автофургонов на импровизированной площадке-сцене режиссер что-то объяснял актерам и операторам. Потом она отвлеклась, скрывшись под их с Арно маленьким шатром, а когда снова выглянула, увидела, что все разошлись по местам и возле режиссерского фургона стоит он сам и Арно. Режиссер о чем-то говорил ему, иногда жестикулируя, а Арно стоял и слушал, упрямо опустив голову. Гелю удивило то, что он практически не отвечал режиссеру, тогда как обычно, обсуждая очередную сцену, он всегда задавал ему вопросы.
Потом режиссер быстро пошел к группе, где дал отмашку для съёмок первых сцен, а Арно медленно побрел обратно к шатру, где его ждала встревоженная Геля.
***7
Арно вернулся к Геле смурной на вид.
-Что случилось? – спросила она, – С твоей игрой что-то не так? Почему ты не репетировал очередную сцену?
-Чуть позже, – ответил Арно усталым голосом, – до меня еще очередь не дошла.
-Но режиссер говорил с тобой о чём-то. Это серьёзное что-то? – волновалась Геля.
-Давай присядем, – сказал Арно, – Мне нужно решить с тобой кое-что.
Геля села в кресло напротив и уставилась на него широко распахнутыми глазами. Подобные её взгляды всегда изумляли Арно, в такие моменты она словно снимала с себя все до последнего слои защиты и оставалась абсолютно беспомощной и уязвимой.
-Я расскажу тебе нечто, ты сразу поймёшь, к чему это я, а, вернее, поймешь, что предлагает нам с тобой режиссер. Не отвергай эту идею сразу, прошу тебя. Выслушай и хорошенько подумай. Нас никто не будет торопить или принуждать к этому.
-Снова сняться в каком-то эпизоде?
-Нет… погоди, дай мне собраться с мыслями, чтобы лучше тебе все объяснить.
Арно потер виски, как всегда делал перед самой съемкой, и начал:
-Помнишь, я рассказывал тебе о моде на мини фильмы типа бэкстейдж? Но в документальной съемке есть несколько поджанров, и один из них found footage.
-Найденная киноплёнка? – удивилась Геля.
-Да, в этом жанре снимают немало фильмов. Это такая провокация и обман, псевдо документальность. Мы же смотрели с тобой "Ведьму из Блэр". Создатели запустили хитрый промоушн еще до выхода фильма, создали сайт об исчезновении тех студентов с их биографиями, слепили новостные заметки и даже отчеты полиции о поисках пропавших. Всё было выдумано до последнего слова и прописано в сценарии, а эти хитрецы наняли студентов листовки на улице раздавать, в которых просили сообщить любую информацию о пропавших. Многие люди поверили, что перед ними настоящий документальный фильм. Создатели потратили на него всего 35 тысяч долларов. А в итоге он собрал в мировом прокате более 250 тысяч.
-Я помню этот фильм. Но разве за откровенный обман создателей не привлекли к юридической ответственности?
-Кино, как и любое визуальное искусство,– это всегда обман. Главное, что никаких социальных последствий это не вызвало. Никто не вскрыл себе вены от отчаяния и не устроил протесты по поводу беспомощности полиции в поисках.
-И вы об этом говорили с режиссером?
-Нет. Он вбил себе в голову одну идею и хочет снять о нас с тобой мокьюментари*, где мы будем играть самих себя по согласованному с нами сценарию. И для этого, чтобы ты не смущалась, операторы установят веб-камеры, какие используются для охранных объектов или для наблюдения за маленькими детьми. Веб-камеры будут работать круглосуточно, но в фильме останется только то, что мы с тобой разрешим оставить. Такой вот у него план.
-Он так увлечен тобой? – спросила Геля.
-Нет, Геля, он увлечён тобой. Думаешь, зря он уговорил тебя на эпизод с туманом.
-А как же основной фильм? Вы ведь продолжите его съемки?
-Хочешь сказать, что ты согласна?
-С тобой – да! Это была бы великолепная память о нашей любви и об этом времени.
Арно внимательно смотрел на Гелю, а она улыбалась:
-Мы ведь согласуем с ним сценарий, а потом вырежем всё, что посчитаем лишним или невозможным для показа. Надеюсь, он не захочет включить в фильм эротические сцены с нашим участием?
-Конечно, нет. Но он хочет, чтобы в фильм обязательно вошли хотя парочка наших поцелуев. Не в щёчку, а настоящих.
-Хорошо, – рассмеялась Геля.
-Ты правда согласна? – воскликнул Арно и тоже засмеялся, а потом прижал ее к себе и поцеловал.
Режиссер, услышав от Арно о согласии Гели, торжествовал. Он сам взялся написать сценарий, который она оставила практически без изменений. Арно и Геля решили установить две веб камеры у себя дома, а так же здесь, на
