ЧЕРНОЕ ЗЕРКАЛО ЛАКАНА (окончание) философская повесть

некоторые из них были такого рода, что казалось, будто его любовь не имеет пределов. Мне это нравилось. Он тратил на меня уйму денег. Для того, чтоб их иметь он берет деньги со студентов за экзамены и зачеты. Объяснял это тем, что берет только с тех, кто не хочет учиться. То есть, из гуманных соображений. Были у него и другие левые доходы.  Он возил меня по курортам, водил на светские мероприятия. В общем, из несчастной золушки он создавал для себя леди. И конечно, мне это доставляло массу удовольствий. Но теперь я понимаю, что это нравилось не столько мне, сколько моему Эго. Зато у меня появилась уверенность в себе. Да еще какая. Я просто чувствовала свою власть над мужчинами. Я знала, что стоит мне пальцем пошевелить, и они готовы будут подставить свое горло под мой нож. Во всяком случае, мне так казалось. Но проверять это на практике мне не хотелось. Да и особых возможностей не было. Отношения в университете определяются известными нормами этики. Кстати, нарушение этих норм и приличий придавали нашей связи особый привкус. Ну, ты знаешь какой. В общем, все так и шло. И неизвестно, сколько бы длилось. Но тут появился ты. Ты мне понравился. Это для меня было неожиданно. И мне даже показалось, что я легко могу завладеть тобой. Но мне это было не нужно. Ведь тогда ты стал бы похожим на него. Мне не нужна была твоя голова у ног Юдифь. Мне нужна была твоя любовь. Но получить ее через твое либидо мне не хотелось. Тогда я попыталась понять, почему? И я это поняла из твоей философии. И теперь я точно знаю, чего я хочу. Я хочу любить и быть любимой. Но я теперь не хочу, чтобы любимым был ты. Ты должен остаться для меня неприкосновенным. Но я, кажется, нашла человека которого я способна любить. И он уже меня не предаст. Потому, что я знаю теперь свою силу. Если он меня придаст, я снова стану Юдифь. Теперь я это умею. И тогда ему не сносить головы.
    -  Да, но, а как же директор? – спросил я.
    - Директор, - вспомнила Юля. – А никак. Этот человек должен держаться подальше от учебного заведения. Особенно от нашего, где полно чистых, наивных девчонок. Ведь каждое его слово, каждый жест и улыбка его являет внемлющему образ того, Другого, из черного зеркала, в котором отражается ничто его Эго. И это впечатление пагубно. Ты же сам разговаривал с ним. И как тебе это показалось?
     - Ну, в общем, да. Наводит на размышления, – признался я.
     - Но это тебя, философа. Тебя не так просто взять голыми руками, - подмигнула она мне. – А девчонки, они ведь все впитывают, как губка. Они прекрасно видят то, что он умалчивает. Для этого им не нужен психоанализ.
     - По-моему, ты преувеличиваешь, - сказал я. – Современные девчонки знают такое, что тебе, быть может, и не снилось.
    - Может, и знают, - согласилась она. – Но знают из кино и роликов. А вот, когда перед ними живое воплощение Эго, это несколько другое. Это реальность.
     - А может быть, ты все таки сгущаешь краски? Преувеличиваешь проблему? – предположил я.
      Она на минуту задумалась. И потом сказала.
     - Очень возможно, что я, действительно, несколько драматизирую ситуацию. Поддаюсь настроению. Но в любом случае я сделала правильно. Он сам создал для себя гомункула Юдифь, из нечастной Юли. Кстати, при создании гомункула используется тыква, где разлагается семя мужчины, а потом зародыш дозревает в конском навозе до тех пор пока существо не оживет и не начнет двигаться сам по себе. Символично, не правда ли? Наш факультет  - хорошее место для такой алхимии.
     Тут в дверь открылась и на пороге появилась Наталья Петровна.
    - Юличка, что случилось с Павлом Леонидовичем? – взволнованно возгласила она. – Он выскочил сам не свой. Распорядился, чтоб я собрала его вещи, сел в машину и уехал.
    - Не знаю, Наталья Петровна, - легко соврала Юля. – Видимо, с начальством разругался. Сказал, что уже нашел другую работу. Так что, давайте собирать его пожитки. Вряд ли он вернется теперь.
 
9.
     Вечером для отвлечения от впечатлений дня я прослушал по Интернету лекцию Дугина о творчестве Жака Лакана. Меня очень позабавило умение Александра Гельевича осмысливать каждое слово «Великого и ужасного». Даже в том, что Лакан писал слово «симптом» иначе, чем в словаре, и по-русски это звучало бы, примерно, как симтом, профессор Дугин находил великий смысл. И мне пришло в голову, что такой скрупулезный анализ мелких деталей еще более усложняет учение философа, еще более запутывает его, делает непостижимым и приготавливает к открытию того, чего в нем нет.  Зато это здорово добавляет ему значимости и придает облик истинности.
    С этой мыслью я лег спать.
    Утром выяснилось, что директор не вышел на работу. Зато к обеду в его кабинете обосновался временно исполняющий обязанности декан Лев Ильич Чижов.  В обеденный перерыв мне было велено явиться к нему на беседу.
     Декан оказался крупным мужчиной с лысой, бритой головой тяжелыми веками над непонятного цвета глазами.
    - Так, вы Андрей Алексеевич, - сказал он, мельком оглядев меня, и тотчас увел взгляд в бумаги на столе. – Вы у нас проходите испытательный срок. В общем вы нам не подходите. Зайдите в отдел кадров. Там вам отдадут документы. Вопросы есть? Все.
      На моем пути в спортзал, куда я последовал, чтобы забрать кое-какие вещи, почти сразу появилась Юля. Внимательно посмотрев на меня, она сказала:
     - Я тоже уже уволена. У этого гада везде такие связи… Но я не жалею. Я все равно ушла бы отсюда. Мне здесь нельзя оставаться. Но теперь я не пропаду. И ты не жалей. Я не хочу знать, что ты здесь остался без меня. Зато мы с тобой выполнили очень важную миссию. Павлин сюда точно не явиться. И я еще посмотрю, где позволю ему притулить свое Эго. Ему теперь, вообще, лучше сидеть тихо и не отсвечивать. То есть ему лучше затаиться в темноте и там проходить зеркальную стадию своего «Я». Ну, ты… Дайя тебя все же поцелую на прощанье.
       И она меня поцеловала. В щечку, конечно. Но, думаю, этот поцелуй мне запомнится на всю дальнейшую жизнь.
    
 
 
 [/justify]