"Птичку... жалко!"

жрут нас каждый день, - вставил с мрачным видом реплику в разговор Романов.
- У нас другая история. Наша легендарная птичка приняла жуткую смерть от морёного таракана, - гордо произнёс Пугачёв.
- Что долго мучалась? – участливо спросил Генералов.
- Нет, смерть мгновенная. Видно док постарался с дозой. А до этого всё было так прекрасно, всё в ажуре, - Вадим закатил глаза, - ещё немного и обрела бы она свободу. Мы уже почти решили, что выпустим птичку на волю, в награду за славный труд. Фактически вопрос был уже решён, оставалось назначить дату, написать сценарий церемонии и – «Здравствуй родина!». Надо же было такому горю случиться!
- Это точно, птичке не хватало свободы, как и нам тоже, - поддержал его Василий, произнеся задумчиво, – Я видел её грустные глаза, - он встал и посмотрел на себя в зеркало, которое висело возле кровати.
- Реальность, как водится, внесла свои коррективы. Вы ей хоть последние почести отдали? – продолжая скорее дурачиться, спросил Валентин.
- А как же! Она, как член нашего экипажа, с почестями была предана морю, вблизи берегов своего отечества, - пояснил Вадим, уже с лукавой, спрятанной в усы улыбкой.
Лейтенанты Пугачёв и Генералов стали о чём-то говорить в полголоса и потеряли интерес к предыдущей теме. Офицеры почти все прочитали адресованные им послания из дома, вдумчиво перелистывали газеты и журналы, утоляя информационный «голод». Макаров обратил внимание на то, что Крестовский получил больше всех писем и ещё не закончил их читать. Он безошибочно определил, что такая большая стопка, за редким исключением, может быть только от невесты. У претенденток на место рядом с моряком, ещё нет такого большого круга обязанностей, как уже у состоявшихся славных спутниц. Поэтому у них имеется много времени, чтобы страдать на бумаге.
- Костя, а ты ещё не женат? – спросил он с целью, чтобы подтвердить свою версию.
- Пока нет, но на берегу мне уже шьют свадебный костюм. Вернусь и в ЗАГС.
- Понятно, - удовлетворённый полученным ответом, благодушно протянул слова Макаров.
- Валентин, а куда это ты сегодня, после утреннего построения, сломя голову мчался? - спросил у Генералова Романов.
- Вызвал меня на КП зам флагманского механика, - оторвавшись от беседы, поведал Валентин. – Мозги промывал из-за одной ерунды.
- Это такой чудаковатый кап два, который постоянно находится в себе, молчит и в палубу смотрит?
- Да, это он, Мохов – чисто специалист в военной форме. «Типа образцовый», всегда застёгнутый на все пуговицы офицер. Противоречивая фигура: неглупый, мыслит нестандартно, но какой-то забитый и бывает очень вспыльчив. Из его второстепенных недостатков, я бы отметил напрочь отсутствие чувства юмора. Представляешь, - он  обратился к Пугачёву, - этот нудный зам, сегодня в ходе воспитательной беседы вышел из себя, выпучил глаза, и начал на меня орать и брызгать слюной изо рта. Я тактично дал ему отпор, так он разнервничался ещё больше, и давай меня своим ноющим голосом строить. Видите ли, его солидного человека несолидно возили носом на ковре у начальства, из-за какого там лейтенанта. Потом в повышенном тоне, почти криком объявил: «Вы генерал Лейтенантов меня подвели, вы у меня допрыгаетесь!». По своей природной тугодумости, этот Мохов даже не догнал, что сказал обидную глупость.
Офицеры рассмеялись.
- Вот и я говорю, народ насмешил, а мне обиду нанёс, обозвал – «генералом Лейтенантовым». Даже не выговоришь правильно, - Валентин тоже усмехнулся.
- Наоборот, он тебя возвысил, если посмотреть с другой стороны. Ты что обиделся? – продолжая смеяться, спросил Сидяков.
- Во-первых, я морской офицер, а во-вторых, наша фамилия гремит во все века. А что значит Лейтенантов? – он недоумённо пожал плечами. – Всегда в одной поре.
- Представляешь, Валентин, что будет, если ты вырастешь по службе до адмирала, - продолжал дурачиться Сидяков. – Это будет звучать грозно и экзотично – адмирал Генералов!
- Скорее экстравагантная форма сочетания, - присоединился к обсуждению Романов. – Но ты не обольщайся и не расстраивайся раньше времени. С такой военной профессией – механик, стать адмиралом уже в два раза нереальней.
- Я пока и не хочу быть адмиралом, я домой очень хочу, - в шутливой форме парировал лейтенант. – Двенадцать месяцев боевой службы, это круто, - он вздохнул. – Однообразие заметно раздражает, накапливается какая-то критическая масса.
- Вообще, я полагаю, человек не задумывается, созвучна или нет его фамилия приобретённой профессии или ещё раньше, на этапе её выбора, - вступил в разговор Макаров. – Разве мог знать лейтенант Генералов, что на службе он будет король воды, дерьма и пара. Это у женщин, под цвет пальто подбирается сумочка или сапоги, а фамилия, увы. Подобные сочетания, скорее всего ирония судьбы: лейтенант Майоров, матрос Каюткин, матрос Солдатов или наоборот, ну и лейтенант Генералов. Таких вариантов море.
Мысль развить ему не дали. Открылась дверь, и вошёл командир БЧ-4 капитан-лейтенант Потапов.
- Чего вы сидите, как засватанные, наливайте, - произнёс он ухмыльнувшись.
- Что Сергей Васильевич, прямо сейчас? – не поняв намёка, серьёзно это или шутка, спросил Крутов.
- Наливать завтра будете, на Крестовского выписка из приказа пришла, о присвоении очередного воинского звания старший лейтенант. А прямо сейчас нас собирает в своей каюте флагсвязист Харламов. Если вы забыли про него, то зря. Желает самолично нам в глаза посмотреть. Соскучился, наверное.
Он подошёл к Крестовскому и подал руку.
- Поздравляю тебя, Костя. Так держать! У меня к тебе по службе претензий нет.
- Спасибо, Сергей Васильевич, - ответил он, смущаясь и испытывая лёгкую неловкость, получив от своего командира твёрдый кредит доверия. – Когда можно будет стол накрыть?
- Завтра после бани. Совместим приятное с полезным, немножко и отметим. Только не так, как недавно у механиков. Группа товарищей отмечала личный праздник одного из них. Накачались «шилом» до поросячьего визга и море стало по колено. Виновник торжества напился, вы знаете, о ком я говорю, до такой степени, что перешёл в разряд «вездесущих» и «застенчивых». Произошло это по причине, как бы это тактичней сказать, низкого уровня воинской культуры. Ну что это такое, совсем не солидно?! – возмутился он. - В «хлам» пьяного, держащегося за переборку и ничего не соображающего «юбиляра», обнаружил, при ночном обходе, один из начальников. Нам такие неприятности ни к чему, - он покачал головой. - Помни Костя всегда поговорку: «Береги честь смолоду!».
- Мы норму знаем, - ответил за всех Макаров.
Потапов посмотрел на часы.
- Через десять минут встречаемся у каюты флагсвязиста. Погоны тебе на вечернем построении командир вручит. Понятно?
- Да, - бодро ответил сияющий Крестовский.
- Василич, а что с Кукарешту? – спросил, переживая за подчинённого, Крутов.
- Отобьём, я к командиру корабля схожу, - ответил уверенно командир боевой части связи.
Потапов двинул к выходу, но у плаката с вороной остановился.
- Зачем вы её повесили? – спросил он, ничего не понимая. – Какая-то невразумительная картина.
- Да, так…- с неопределённостью протянул слова Сидяков.
- Странное у вас представление о красоте.
- Вы предлагаете повесить плакат с обнажённой девицей, которая разгоняет кровь? – усмехнувшись пошутил Макаров. – Проблем нет, мы их в Сирии купили в достатке, только замполит не поймёт.
Командир БЧ-4 ухмыльнулся и покачал головой.                                                                
- Лучше не давайте ему повода. Для зама это будет «приятный сюрприз».
Потапов вышел из кубрика.
Офицеры стали поздравлять Константина и пожимать ему руку. Он лишь улыбался и кивал в ответ.
- Товарищ старший лейтенант, все основные пожелания мы Вам завтра выскажем, за столом, - в шутливой форме выразил всеобщее мнение Песков. – Обмывание погон – веками устоявшаяся традиция, - пафосно добавил он.
- Лейтенант всё знает, но ничего не умеет, - произнёс Романов медленно. – Старший лейтенант всё знает и умеет. Ты теперь Костя всё знаешь и умеешь.
- А дальше, - спросил Крестовский.
- Дальше. Капитан-лейтенант всё умеет, ничего не помнит. Капитан 3 ранга, зачем ему знать и помнить, ему надо руководить знающими и всё умеющими.
     Кубрик опустел, офицеры убыли по постам для продолжения исполнения должностных обязанностей. Остался лишь один старший лейтенант Сидяков, ему надо было подготовиться к заступлению на дежурство по кораблю. Раздался стук в дверь. Она открылась, в проёме стоял с чемоданом и сумкой капитан-лейтенант Кирилл Павлов. Он переступил порог.
- Привет! Квартирантов принимаете?
- А что так? Что привело Вас к месту нашего жития? – удивлённо переспросил его Сидяков. – Неужели ты тоже начал вести кочевой образ жизни?
- Переводчика из штаба на моё место поселили, - упавшим голосом пояснил Павлов. - Я вещи здесь брошу, ночь перекантуюсь на посту, а завтра к вам.
- Добро! Пустых коек много, выбирай любую, - дружелюбно согласился Виктор. – Считай, себе место застолбил.
- Возможно, завтра у меня ещё один вариант появиться.
- А если не появиться, то ждём тебя с пропиской. Ничего не поделаешь, они же «штаб», - иронично пошутил Сидяков над офицером, который продержался в своей каюте все одиннадцать месяцев. – Теперь будешь мыкаться по чужим углам, как мы.
- На кого это у вас «дружеский» шарж висит? - обратив внимание на ворону, спросил Кирилл. – На старпома или замполита?
- На того, к кому народная «любовь» крепче. Угадай?
- У кого сейчас копчик болит, - смекнул Павлов.
- Прямо в точку. А ты не слышал, адмирал его взгрел?
- Если верить помощнику, к сожалению, наш рьяный службист «отскочил» в сторону.
- Значит, в переводе на простой язык, получил всего лишь подзатыльник.
- Вроде того, пожурили.                                                                                                                  
- Нет, мы так не согласны, - показушно возмутился Виктор и развёл руки. – Адмирал головой в ствол, а он не причём. Люди, что же это такое твориться! – произнёс Сидяков, демонстративно кривляясь.
    Прошло ещё несколько часов, старший лейтенант Макаров вышел покурить на ют. До ужина оставалось ещё полчаса. В курилке он встретил штурмана Пескова.
- Василий, одолжи, пожалуйста, сигаретку.
- Ты чего весь такой взъерошенный?
- Флагсвязист нас только что отпустил. Полтора часа мозги компостировал, я ещё даже в кубрик не заходил.
- Понятно, «заблудших» наставлял на путь истинный? – усмехнулся Василий. - Что он от вас хотел?
- Красной нитью в его рассуждениях проходила мысль, что он только один служит. От нас поддержки и помощи никакой нет. Потом, наш не в меру усердный, повышал рвение к исполнению служебных обязанностей. Это метода у него  такая. Чего только стоит  знаменитая фраза, постоянно им повторяемая: «Боевая служба – это учебник жизни, в суровых условиях». Харламов отдохнул хорошо, а из нас теперь жилы тянуть будет. В счёт не берётся, что за плечами у экипажа одиннадцать месяцев боевой службы, на это наплевать и растереть.
Макаров, раскурив сигарету, глубоко затянулся и медленно выпустил дым.
- Вообще, он какой-то странный. Вернётся из отпуска, сама любезность. Продолжается это благоденствие до первого замечания ему от командования. Потом начинается самое интересное, орёт месяца два, как недорезанный. Маленький, плюгавый, а от его крика