Сказка о Драконе, части 1-3

шел. Лето было жарким и в лесу уродилось много ягод, грибов, он разорял птичьи гнезда, но голод был постоянным. Спал на деревьях, опасаясь диких зверей. В итоге мальчик сам не понял, как пришел в горы. Гор люди боялись, потому что согласно всем приданиям в них жили драконы, про которых ходили разные страшные слухи. Лукота понимал, что только в горах может найти свое спасение или погибель. Спасение, если найдет нетронутое войной поселение, или погибель в когтях зверей или на дне ущелья, все лучше, чем смерть от рабства или чужого меча.

Как именно он набрел на пещеру он уже не помнил, ему было очень тяжело без еды и воды, в горах ее сложно найти, да и ягоды и грибы ему попадались очень редко. Вот так, голодный и замерзший он пришел сюда, закончил мальчик свой рассказ.
Время за сводами пещеры будто текло отдельно от мальчика и Дракона. Ребенок пришел ранним утром, очнулся после полудня, но ни он, ни Дракон не заметили, как солнце село за горизонт, а на небе стали появляться одна за другой звезды. Рассказ заканчивал уже в полудреме. Дракон перенес мальчика на перину, укрыл одеялом и заставил факелы светить слабее. Для него было не важно свет вокруг или тьма, он прекрасно видел все вокруг, но сон ребенка все же требовал темноты. 

Дракон смотрел в звездное небо, его великолепный слух позволял ему слышать, что в его пещере, укрытый теплым одеялом, мерно посапывает Лукота. И на лице мальчика улыбка - он видит во сне своих родителей живыми, они его обнимают и говорят, что он все сделал верно.

Дракон мечтательно прикрыл глаза, продолжая слушать ровное дыхание ребенка. Свершилось то, о чем Дракон мечтал несколько столетий, у него наконец-то появился кто-то, кто был ему очень дорог.


 *   *   *

На следующий день, после завтрака Дракон спросил, почему же мальчик его не испугался.

— Есть ли смысл бояться того, кто тебя спас? — спросил он в ответ. — К тому же ты прекрасен.

— Прекрасен, — повторил Дракон. — Я прекрасен.... Интересно звучит.

— Доброта не может быть иной, только прекрасной. — продолжил мальчик, — Я вчера не заметил, как уснул, я так и не узнал, кто ты и как мне тебя называть? У тебя, наверно, очень красивое имя.

— Думаю, для тебя не станет открытием, что ты говоришь с Драконом. Имя мое, к сожалению, не переводится на твой язык, это было бы длинное сочетание согласных звуков. - ответил Дракон, видя замешательство мальчика, он добавил после паузы. – Ну, а как бы тебе хотелось меня звать?

— Ты предлагаешь выбрать тебе имя? — удивился Лукота. Дракон кивнул в знак согласия. Мальчик задумался, — тогда я должен подумать. Это должно быть самое прекрасное имя, доброе и сильное, как ты.

— Кстати, об имени, — протянул Дракон. — Ты рассказывал, что тебя должны были наречь взрослым после обряда. Я немного знаком с вашими традициями и думаю, что твои родители бы согласились со мной, что ты, пережив, все то что случилось с тобой в твоей деревне и после, и когда ты в одиночку преодолевал путь до моей пещеры, заслужил право зваться мужчиной и иметь свое взрослое имя. 

Мальчик, казалось, перестал дышать от волнения.

— Но я же ничего не сделал, ничего... особенного, чтобы стать мужчиной, — выдохнул он, в глазах начали блестеть слезы. — Я струсил, я не спас ни друзей, ни родных. Я бежал, спасая свою жизнь. И умер бы, если бы меня не спас ты. Почему ты считаешь, что я достоит взрослого имени?

Последние слова мальчик произнес почти не слышно.

Дракон наклонил голову так, чтобы видеть глаза мальчика, не нависая над ним. Он аккуратно вытер языком слезы с его щек.

- Хотя бы потому, что ты очень критичен к себе, ты совершил очень смелый поступок и когда боролся за свою жизнь и сейчас, когда искренне открыл мне свое сердце, отважно отказавшись от того, чего тебе очень хочется. Ты в одиночку похоронил своих близких, а то, что с тобой случилось, не смогло ожесточить твое сердце, не сожгло доброту и уважение, поверь, мальчик, это под силу не каждому взрослому мужчине. И, если ты позволишь, я нарекаю тебя Дреолетрейном, что означает "храброе сердце". Я же буду называть тебя Леттин, если не ошибаюсь, это не противоречит твоим традициям.

Мальчик обнял Дракона за шею, слезы сами хлынули из его глаз, ибо он получил больше, чем имя. В это мгновение, он получил понимание и прощение. И слезы облегчения и радости продолжали бежать по его щекам, падая и искрясь на шкуре Дракона. А Дракон терпеливо ждал, пока выйдет вся боль, навалившаяся на все еще маленького ребенка, с которой он непостижимым образом справлялся один все это время. Это очень важно, уметь прощать себя. И не важно сколько тебе лет, 11 или 50.

Несколько месяцев Леттин приходил в себя, он не мог поверить своему счастью, в особенности, что о нем заботится настоящий Дракон - добрый и умный, сильный и очень красивый. Ему казалось, что вот-вот он проснется от сладкого сна, откроет глаза и окажется один, в какой-нибудь яме, пещере или в рабском ошейнике.
Незаметно вслед за осенью на горы опустилась зима. В пещере было всегда тепло, свет давали многочисленные факелы на стенах. Несмотря на то, что холодный воздух не проникал с внешнего мира, воздух в пещере всегда был чист и свеж.

Они много разговаривали долгими зимними вечерами, Дракон рассказывал о своей жизни, мальчик рассказал, что помнил о своей. Он удивительно быстро приходил в себя. Если Дракон исцелил его тело, то исцеление духа зависело только от Леттина, и вот уже в светлых лучезарных глазах светились не слезы, а уважение и восторг. Он попросил Дракона научить его читать, потому что хотел быть похожим на своего старшего друга, хотел понимать другие языки, и уметь поддержать разговор, а не только слушать и удивляться многообразию жизни.

В один из таких вечеров Леттин был задумчив и молчалив, и когда Дракон спросил его не случилось ли чего, ответил:

- Учитель, - с недавних пор он взял за привычку называть так Дракона, когда они говорили, - мне кажется, я понял каким именем мог бы тебя называть. Я дочитал вот ту книгу, там говорилось о сказаниях древности: другие народы, другие боги. Там был один герой, который не побоялся дать частичку себя людям, за что был наказан другими богами и отправлен в изгнание. Он долго скитался и дойдя до гор, остался там жить, наверно, в такой же пещере, как мы. Он спас многих людей и, считалось, что часть его души до сих пор живет в сердце каждого. Я бы хотел, чтобы у тебя было имя Амос Ра, что означает "сияющий спаситель", но я бы продолжал звать тебя Учителем, если ты не против.

- Амос Ра, - повторил имя Дракон. - Мне нравится. Зачем же ты придумывал имя, созвучное с именем бога из книги, если уже привык к другому?

- Я считаю, что у человека должно быть имя, только его имя. А я хочу называть тебя Учителем, потому, что не могу называть отцом...

  *   *   *

Наконец, наступила весна. В горах она всегда приходит чуть позже, чем в долине. Но с выступа, неподалеку от пещеры, уже пару недель можно было наблюдать свежую зелень внизу. Ветер иногда доносил тепло и запах цветов, природа неумолимо расцветала, радуясь теплу и свету.

Амос Ра проснулся с первыми лучами солнца в этот день, даже немного до их появления. Он смотрел на светлеющее небо, и не мог оправиться от волшебства сновидения, такого необычного и реального, будто он настоящий остался там, а тут проснулась лишь его оболочка. 

В этом сне он был падишахом какой-то южной страны. Его окружали сладкоречивые придворные, готовые услужить и умаслить его слух лестью и восхищением. Он купался в роскоши и в неге, гулял в прекрасном саду, который, несмотря на жару, цвел и благоухал, источая свежесть зелени. На ветвях пели разноцветные птички, изредка слетавшие в резные кормушки для того, чтобы поклевать зернышки. Здесь же были прекрасные беседки, увитые белоснежными плетущимися розами. Они покрывали колонны снизу до верху и источали божественный аромат, привлекая бабочек и пчел. Полы беседок покрывали мягчайшие ковры с таким глубоким и мягким ворсом, что, наступая на них, создавалось ощущение невесомости, будто ступаешь по облакам. Рядом с беседками располагались чаши фонтанов, с прекрасными статуями полуобнаженных красавиц над ними, застывших в разных игривых позах, казалось, что вот-вот спрыгнут со своих пьедесталов и побегут играть меж собой в догонялки. От фонтанов струились потоки свежести и прохлады, разбавляя пение птиц журчанием падающих капель. И везде за ним ходили толпы улыбающихся поданных, готовых исполнить любой каприз своего повелителя. Дворец и сад вокруг него окружала высокая стена, из-за которой ни звука внешней жизни не достигало слуха повелителя. В его государстве все было настолько прекрасно, что все дела по управлению городом и страной исполняли его советники и визири, они же несколько раз в неделю приносили бумаги с прошениями или необходимые указы для страны.

Падишах очень не любил эти дни и старался побыстрее закончить эти нудные дела, удивляясь, зачем что-то еще делать, если всех в его стране хорошо и сытно. Вот что он действительно любил это поэзию, он устраивал мероприятия со знатью, на которых читал сам или слушал, как другие декламируют то или иное произведение, или же играли в игры, связанные с подбором рифм. Так в смехе и беззаботности проходил каждый его день, все были счастливы, и падишах испытывал постоянную гордость за свою мудрость в управлении страной, ведь когда слуги счастливы - счастлив и хозяин, или наоборот? 

Однако, вскоре падишаху стало надоедать однообразие его будней. Он стал плохо спать, чаще просыпался в плохом расположении духа, все игры и развлечения уже не вызывали радости, восхваления и очевидная лесть слуг стали раздражать, как раздражают назойливые мухи. Он не знал куда себя деть и маялся изо дня в день, как будто что-то потерял кроме своего покоя и никак не мог вспомнить, что именно. Он подолгу не мог уснуть ночами, впадая в забытье только под утро, в одну из таких ночей он засмотрелся на луну, светившую в огромное окно. «Вот бы случилось что-то, чтобы изменило мою жизнь и наконец дало покой моему сердцу» подумал он и сам не заметил, как уснул.

Утром он проснулся от того, что что-то упало в его кровать. Падишах очень удивился, даже не позвав слуг, подполз на другой край ложа, посмотреть, что это было. На его белоснежных шелковых простынях лежала маленькая серая птичка, простыня рядом с ее клювом моментально окрасилась красным, она лежала с закрытыми глазками, но на ее груди чуть подрагивали перышки - она еще жива. Падишах сейчас же позвал слуг, вслед за которыми вошел главный визирь, который через некоторое время сообщил, что у птички сломано крыло, но чтоб не беспокоить светлые очи своего правителя, ее сейчас же унесут, ведь она и так осквернила его ложе.

Падишах взмахом руки остановил слуг. Он испытывал незнакомое ранее чувство тревоги, что-то в этой птичке заставляло его сердце испытывать невиданную ранее боль и тоску.

- Я велю позвать моего лекаря, а вы все уходите, - сказал он, не слушая протесты визиря, который, видя непривычную непреклонность повелителя, дал слугам указание хотя бы сменить испачканную прикосновением птицы постель.

Пока лекарь обрабатывал раны пичуги, падишах не находил себе покоя, он полу