– И для чего вам всё это? – не смеяться очень трудно. Даже мне, а ведь уж мне-то пора привыкнуть. – Как вы сказали? Посреди моря-океана…
– Страшных чёрных волн! – злится посетитель, но тут же смягчается и сам потирает костлявыми руками обнажённый череп, – Там дуб, на ветвях сундук. А в сундуке заяц. В зайце утка. В ней яйцо, а уже там игла.
– А в игле смерть? – я уточняю не из издёвки, а из-за того, что мне упорно кажется, что мой гость не очень-то и памятлив. Может чего упустил?
– Да, – признаётся он, голос его звучит устало, замученно, – я и сам знаю, правда. Но я не могу ничего изменить.
– Представляю, – я киваю, – позвольте спросить, как вы уговорили бедных животных на такое… хранилище? Я даже не знаю кому из них больше нужно посочувствовать, право слово!
Гость смеётся, в пустых его глазницах на мгновение проскальзывает злобно-смешливый огонёк – синеватый, лукавый! – он проходит по всему его костлявому телу, ещё хранящему на себе то тут, то там ошмётки плоти, и вдруг загорается на кончиках пальцев:
– Магия! И никто никого не спрашивает!
Мрачнею уже всерьёз. Везёт же нашему брату на встречи с властолюбцами, которые в упор не ценят никакой жизни, кроме своей собственной, даром, что от жизни лишь скелет остался!
– Уважаемый Кощей…простите, вам удобно по имени? Комфортно? – обычно я обговариваю сразу же, с порога, как моим гостям больше нравится – кому-то по имени, кому-то по титулу, а кому-то в голову придёт и совсем не называться. С этим же договориться не удалось. Он меня не слушал – пришёл, нагло упал в кресло и пожаловался, рассыпая старые кости:
– Устал! Тружусь целый день как пчела, а никому никакого дела нет. Я рабочие места обеспечиваю, а они, неблагодарные, то голову снести норовят, то ещё одно…
– Здравствуйте, – усмехнулась я тогда, и надо сказать, на свою беду. Мне б его выгнать, ан нет, устав от всяких занявших ту неделю Емель, желавших лежать на печи и ждать чудес, пришедших ко мне чуть ли не под моления и угрозы всей семьи, я увидела в наглеце интересный материал. Кто ж знал, что ему просто заняться нечем за долгую жизнь стало? Вот и до меня дошёл. Нет, я не жалуюсь, у каждого душеправа, наверное, мечта есть повстречать кого-нибудь этакого, но этому же не угодишь! Наш разговор ходит кругами уже не первый месяц.
– Можно Кощей! – отмахивается гость, – ну?
– Почему вы так боитесь смерти? – спрашиваю я. Мне не хотелось никогда рубить с плеча. Не мой это метод. В конце концов, душа – это не тело, которое можно починить. Зашить душу надо умудриться, и то кровоточить будет!
Кощей вздрагивает, а затем смотрит на меня как на дуру. Впрочем, дура и есть! Чего я с ним сижу? Все мои коллеги на удаленку перешли, по волшебному зеркальцу принимают, одна я живьём! Эмоции мне подавай! Тьфу!
– Там же ничего нет! – возмущается Кощей, – вы что? Там же ничто! Нет чувств, эмоций, жизни…
– А так у вас она есть? Вы мне уже третью неделю говорите, что вас ничего не радует, – напоминаю я. – вы говорите об усталости и неблагодарности, о невозможности ощутить свободу и об отсутствии потребности в элементарных вещах. Вам даже еда не нужна! У вас вообще нет никакого людского удовольствия, одна рутина. Так чем это отличается от смерти?
Кощей молчит недолго. Наконец, он берёт себя в руки и отвечает:
– Страх. Страх тоже чувство.
– Вы не устали от него? – смеюсь, хотя мне невесело. Мы ходим кругами, и кто знает сколько ещё будем ходить.
– Я устал от того, что вы не можете мне помочь! Зачем я вам плачу?
– Помочь можно только тому, кто хочет, чтобы ему помогли, – напоминаю я, – вы пришли ко мне, но могли не приходить. Можете уйти сейчас и никогда не возвращаться.
Я знаю, прекрасно знаю, что предыдущих душеправов он пережил. А может и поспособствовал тому, чтобы их не стало – тут уже ручаться не могу. Но для меня он всего лишь гость, один из них, и я не выделяю его. Я не боюсь его, потому что нельзя бояться того, кто и сам напуган.
Напуган тем, с чем сталкивается каждый, а значит – с неизбежным. Но Кощей прожил жизнь, или несколько, пытаясь найти для себя бессмертие. Он так увлёкся, что не заметил ни одной из этих жизней. Просуществовал!
– Вы хотите, чтобы я умер? – Кощей уклоняется от моего предложения не платить мне. Он переходит в слабую атаку. – Да?
– Я хочу, чтобы вы обрели мир с собою, честно ответили, что вам нужно. Нужно ли вам дерево среди моря-океана, в котором гусь, а в гусе…
– Утка!
– Да хоть фазан! – я возмущаюсь, но не серьёзно, – вы издеваетесь над всеми. И прежде всего над собой, хотя и утке с зайцем я сочувствую. Но они не выбирали этого исхода, а вот за что вы так с собой?
С некоторых пор у меня появилась теория, которую я не могу пока проверить. Кощей карает себя страхом и мукой. Он знает, что ждёт его не смерть, а некий суд, высший суд, в который так верят люди. Люди, которых Кощей, не считаясь, сводил в могилу.
Кощей молчит минуту, и две, и пять – я знаю, что это значит: он в очередной раз услышал от меня то, что знает и сам. это говорили ему и другие душеправы, и, быть может, его последние друзья. Но он не реагирует. Но вода точит камень, а слова – та же вода. И когда-нибудь, может мой последователь добьёт Кощея. Не палицей, нет. Время палицы прошло. Пришло время здравого смысла, и кто-нибудь однажды избавит нас от Кощея.
Но пока он встаёт, поднимается, гремя костями, идёт прочь, к дверям и уже на пороге бросает:
– На следующей неделе, в семь. Ждите.
Он всегда такой. Не спрашивает – могу ли я? Нет ли кого другого? Он констатирует: я приду.
– Не забудьте чек, – напоминаю я и вздыхаю с облегчением. После Кощея всегда нужно проветривать, от него натурально натрясает пылью.
***
– А я е такой говорю, мол, я от дедушки ушёл, я от бабушки ушёл, и от тебя, зайца, тоже уйду! – очень трудно воспринимать клиента серьёзно, когда он являет собой мячик из теста с глазами и болтливым ртом. Не особо-то и чистого теста, скажу я вам, но клиентов мы не выбираем, это они нас выбирают и делают это так, словно снисходят до нас, несчастных, и теперь за то молиться на них до конца дней нужно.
– И как, ушли? – но он пока платит. Не представляю, откуда у него деньги, но платит исправно. Хотя и каждый раз начинает с самого начала – трудное детство, которое его никак не отпускает, сусеки да амбары. Словно он один-единственный, кто так живёт. Но да ладно.
– Ушёл, конечно! Я такое в своей жизни видел! А он-то кто? Что он мне? – клиент фыркает, явно поражаясь моей глупости. Но я просто тяну время. Должен пройти час, а история моего клиента очень проста: он от всего уходит. Сначала от родителей, что, впрочем, даже хорошо, ведь он пытался сепарироваться, стать личностью, единственное – плох был метод. Вместо взрослого разговора он просто сбежал. Теперь вот это – ни друзей, ни отношений, от всего бежит-катится.
– В прошлый раз мы говорили о том, что вы чувствуете потребность уйти от дружбы с медведем, – продолжаю я без энтузиазма, но вежливо. – Вы говорили, что длинная дорога вас измотала.
– Все бока отбил! – подтверждает клиент. – Да я и сам знаю. И мне поначалу даже и правда хочется где-то быть. Но я пока на окне лежал, охлаждался, так паршиво стало! Вот я прыг и на волю. Потом заяц этот. Вот вроде нормально начали, так нет – знаете, что он захотел? Съесть он меня захотел! Нормально, нет? Если я из теста, у меня что, чувств нет?
– Разумеется, есть и вы должны помнить о том, что ваши чувства для вас важнее всего.
– Вот! – подтверждает клиент, довольный моим согласием, – а дальше чего? Ну ладно, один оплошал, ну что, кто из нас гадов не встречал? Так нет! Они все такие! Волк вон! Думаете что, лучше? Ничего не лучше! Тоже нормально начали. И знаете что? Сожрать захотел!
Клиент аж фырчит от негодования.
– Но вам хватило храбрости попробовать снова завести друзей, – напоминаю я, – вы не замкнулись в себе, и это уже говорит о том, что от самого общества вы не бежите. Так от чего? От рутины? От тоски?
– От тех, кто сожрать хочет! – злится клиент, – медведь вообще нормальный парень был. Я б на него и не подумал никогда, так туда же… тьфу! Полгоря от него уйти, честное слово!
– Вы живете в социуме, понимаете? Вы не можете сбежать ото всех. Ну если только на болота, и то не ручаюсь, что с вами не попытается познакомиться Кикимора. Все же, кого вы называете, всего лишь существа, не умеющие выражать в полной мере свои мысли. Вы знаете, что у зайца полгода жила одна тут…избушка, мол, у неё растаяла! А у него хорошая. А он парень добрый. Или волк. Познакомился он тут с, простите, козлятами. Да не с одним, а с семью. Вообще, он с их матерью хотел познакомиться, так та козлят скрыла. Словом, тоска. А медведь… вы знаете про вечеринку в Теремке? Вот, вы знаете, а он узнал, когда понял, что его одного туда не пригласили. Я это к чему, у нас у всех бывают очень тяжелые печальные дни, когда мы…м…невольно агрессируем на других. Надо просто взять паузу, потом, в более спокойной обстановке обговорить, понять уже… вам ведь одиноко?
– Одиноко, – признается клиент и вдруг улыбается, – знаете, а вы правы. Надо мне как-то стать серьезнее и с каждого грубого слова не срываться. Ну что, медведь сожрёт меня что ли? Он же тесто не ест. И волк! Тьфу! Кстати, я вам не хотел говорить, но можно поделиться новостью?
– Конечно! – странный этот клиент, очень странный, никогда не унывает надолго.
– Я тут познакомился с одной…ох, лиса! Но вроде ласковая. Может и мне повезет, а? – он смеётся, уходя, а я выдыхаю – как знать, может, я его не увижу.
У него просто отпадёт надобность посещать душеправа, и это станет очередной галочкой в моем списке довольных клиентов – я ему помогла!
***
– Это не объясняет почему ты рвёшься разговаривать с каждым незнакомцем, пойми, – повышать голос на клиентов непрофессионально, и я считаю про себя до трёх прежде, чем ответить. Уже в пятый раз я слышу от нее про красную шапочку, в честь которой её прозвали, про путь через лес с пирожками, но ни разу не слышу про суть заявленной проблемы. А проблема есть, и её передали мне через лазарет: девочка боится спать, ей кажется, что она в желудке волка. А всё из-за давней травмы, которую она толком и не помнит – память коварна, стирает самое страшное, и она помнит незнакомца-волка, затем пустота – вот – его желудок.
В лазарете бились долго, чтобы не то пробудить её воспоминания, не то наоборот спустить их в ничто. Свою часть проблемы решили, передали мне. А я вот как в стену бьюсь.
– Вместо того, чтобы извлечь урок, она теперь рвётся пообщаться с каждым встречным! – сообщила мне её мать при первом визите.
Я с трудом подавила желание врезать ей – надо же, догадалась! Отправила дочь одну через темный лес, где
| Помогли сайту Реклама Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2025
18+
