С деланной лёгкостью я бросился на решётчатый забор и взлетел вверх, оцарапав руку о выступающий кусок проволоки. Уже на той стороне неприятное ощущение заполняет ладонь, привлекая внимание к уродливой кровоточащей царапине в форме молнии, но я даже не пискнул, ведь позади меня карабкалась Саманта.
— Эй, городской ниндзя, не бросай меня — произносит она с усмешкой, оседлав барьер, прежде чем повиснуть на руках и плюхнуться в мои объятия. Силясь подхватить в падении тонкую фигурку, я запоздало поднимаю руки. Пальцы проскальзывают вдоль обтянутых джинсами бёдер, собирают футболку в гармошку и останавливаются на обнажённой талии. Всё внутри меня при этом мгновенно собирается в тугой, твёрдый ком возбуждения и нервов, угрожая оставить на месте сердца алмаз.
Саманта была новенькой у нас в школе. Перебрались они откуда-то с юго-запада, из-за исследовательского контракта, предложенного её родителям. Она вообще не особо об этом распространялась, а я даже не подумал спросить, хотя говорили мы много. В остальном Саманта представляла собой отличный пример ребёнка, воспитанного в любящей и полной семье - живая, энергичная, полная идей, которыми не стеснялась делиться. В первый день учёбы она пришла на уроки в кричащей мятно-зелёной футболке с огромной надписью "Люблю Жуков". Её открытая натура покорила меня, равно как и остальных ребят, вот только в отличие от давно составивших своё впечатление одноклассников, Саманте я уже не показался тихим и замкнутым. Призна́юсь, рядом с ней я таковым и не был. Любую свободную минуту мы проводили за разговорами обо всём на свете, от обсуждения политики до определения самого лучшего вкуса среди этих ни на что не похожих, насквозь химических растворимых напитков в маленьких цветастых пакетиках.
— Красный. — заявила она тогда, категорично, — все самые вкусные вещи непременно красного цвета, ты не замечал? Всегда выбирай красный вкус!
Именно от Саманты я узнал, что мир альтернативной музыки гораздо шире и сложнее, чем мне казалось, а ведь я всегда считал себя экспертом, "не таким, как все", и глядел свысока на одноклассников, довольствовавшихся куцым набором мелодий из телика или титульной страницы интернета. Впору задуматься, однако мои мыслительные процессы безнадёжно скатывались к примитиву, если рядом была Она.
Наше первое свидание, настоящее свидание, - я тогда по настоянию отца даже джинсы отгладил, - мы провели в зале игровых автоматов. На Саманте было короткое летнее платье. Она часто поглядывала на меня и ныряла носом в коротенький цветочный букет, который я чуть было не измусолил в руках, пока дожидался девушку у входа. Когда она улыбалась мне, на её щеках появлялись такие очаровательные ямочки, а тёмные глаза блестели глубинным огнём, намекая на нечто большее. При виде этого взгляда я не на шутку испугался - всё резко изменилось. Стало Таким Серьёзным. Добравшись до островка с файтингами, она отделала меня подчистую и до конца вечера обзывала джентльменом, может быть даже искренне веря, что я поддавался ей из вежливости.
И вот теперь наше третье свидание - мы стоим на задворках городского синтезирующего комплекса, и мои ладони не желают отлипать от нежной горячей кожи, ощущая, как приятно и правильно в них укладываются изгибы бёдер. Вся весёлость Саманты куда-то улетучивается. В тот миг она создаёт впечатление трепещущего оленя, застывшего в свете фар. Должно быть, она и правда ожидала каких-то слов, какого-либо действия, но... я не хочу придумывать никаких действий - я двинуться боюсь. Мне хочется застыть в этом мгновении на неделю или даже на месяц и воспринимать, вдыхать и чувствовать только его. Только Её. Наконец, она коротко усмехается, прищуривается и быстро целует меня в нос, прежде чем ринуться дальше вприпрыжку, выбивая подошвами мелкую гальку из насыпи.
— Догоняй, чего застыл? Или тебе что-то мешает ходить? — бросает она через плечо, дополняя фразу задорным хихиканьем. Ей даже не пришлось вставать на цыпочки, и это делало поцелуй не только приятным, но и чертовски милым. Как же это удобно! Никаких перекошенных спин, изломанных шей и неловких столкновений. Как вообще этим занимаются люди разного роста? Решительно всё, что выпадало за пределы наших с Самантой взаимодействий, казалось таким неестественным... И пускай до этого мы целовались уже десятки, если не сотни раз, только-только привыкшие следить за собой, и не оставлять случайные засосы, чрезмерно увлекаясь процессом, - несмотря на всё это, след на носу ещё долго обжигает кожу, приятно и вдохновляюще, безнадёжно отвлекая от созерцания действительности.
Действительность представляла собой Инфраструктурный Комплекс Синтеза, хотя большинство местных переставляли слова и называли громоздкое сооружение проще, по-отечески - Кси, на манер буквы греческого алфавита. Нередко я замечал, как люди действительно используют вместо названия одноимённую литеру, похожую на коробку или ящик. Это так здорово рифмовалось с происходящим внутри, что никто, кроме самых унылых клерков, никогда и не говорил "ИКС" или "Комплекс". Однажды партия товаров оттуда действительно прибыла под прилавки с тем самым изображением в виде коробки с перекладиной в центре вместо стандартной маркировки, хотя это и была разовая акция.
Кси занимался синтезом и продуцированием всех и любых товаров, составляющих нужды города, хотя на уроках говорили иначе, - город был воздвигнут и разросся вокруг Кси. Кси был его сокровищем, его жемчужиной и вечно бьющимся сердцем. Титаническое сооружение испускало подземные и воздушные магистрали, эдакие мифические лей-линии, задающие тон остальному градоустройству. Городишко ширился. Из-за этого, когда очередной репортаж эксплуатировал тему с пролётом над городом, местность создавала впечатление печатной платы какого-то очень странного компьютера, - зелень окраин, цвета зданий, правильные линии дорог, стайки дронов, снующих над улицами, а в центре - огромный производственный куб, почерневший от солнечных панелей. Жить здесь было неспешно. Спокойно. Вещи выпускались однотипные, но удобные, продукты были дешёвыми, а улицы дышали спокойно, избавленные от обилия лишнего транспорта. Подобная беззаботная жизнь оставляла исключительно формальными многие профессии, вместе с их обладателям. Так, - городских жителей занять. Врать не стану, местечко было обречено стать своеобразной Меккой творческой интеллигенции, укрывающей вечерние скверы художественными изысками, а городские дома - муралами, многие из которых лишь добавляли территории сходства с микросхемой. В остальном город был пионером, своеобразным испытательным полем новейших технологий. Совсем неудивительно, что всё больше толковых специалистов, вроде родителей Саманты, сгоняли сюда, приманивая лучшими условиями и баснословными гонорарами.
Идея пробраться ночью на территорию Кси принадлежала мне. Большинство местных, включая моего папашку, испытывали трепет, сходный с благоговением, по отношению к месту, дарующему наш хлеб насущный. К тому же в большинство дней вы без труда отыщете экскурсию, где какие-нибудь сверхобщительные дядечка или тётечка проведут любое количество желающих по наименее загруженным отсекам Кси и расскажут о том, как оно вообще, на фабрике Вилли Вонки. В ту пору, когда я учился в начальных классах, нас отправляли в подобные походы раз семь-восемь, не меньше, с малых лет приучая к существованию квоты на поощрение работы окружающих. Тем не менее я был единственным среди сверстников, кто мечтал увидеть - а так ли обстоят дела на самом деле? Может быть, под покровом ночи это полностью автономное сооружение скрывает свои ужасные тайны и зловещим образом перемалывает многие тонны саранчи, прежде чем сформировать из неё вкусные и питательные протеиновые батончики с небольшим дроном доставщиком на упаковке, унаследовавшим внешность у кролика-альбиноса - любимцем всех детей? "Любимец? Серьёзно? Кто - дрон или батончик?" - ответ - да. Я имею в виду, шоколадки правда были чудесным лакомством и давали прекрасную возможность быстро подкрепиться, а всюду рыскающие "кролики" действительно стали вторым по узнаваемости маскотом после не менее красноглазых лабораторных мышек - символа и талисмана нашей бейсбольной команды. "Вперёд красноглазики!". Со своим плюшевым "кроликом" я нехотя распрощался в возрасте позорных девяти лет и долго дулся на отца, бывшего военного лётчика, решившего, что наступила пора сынишке взрослеть. Матери я совсем не помнил, а папаша не хранил никаких фотографий, вместо рассказов предпочитая суроветь лицом и мгновенно находить сыну какое-нибудь полезное занятие. Пристрастившийся к гражданской авиации, прежде чем перебраться на ниву дронов и малых летательных аппаратов, он явно надеялся увидеть, что пойду по его стопам. Если во время сегодняшней ночной вылазки нас арестуют за проникновение, я просто скажу, что хотел показать Саманте убежище "спящих" воздушных дронов.
Проникновением наша авантюра могла считаться только с большой натяжкой - между нами и тайным царством машин лежала преграда в виде пары трёхметровых заборов и примыкающей территории, заполненной множеством контейнеров, днём и ночью ворочаемых рельсовыми кранами с большими руками-хваталками, добавляющими прогулке сходства с нашим первым свиданием. Спотыкаясь, мы шуршали в темноте словно мыши, минут двадцать просто переглядываясь, играя на ходу переплетёнными пальцами, глупо улыбаясь, пока не добрались до главного входа - широкого проёма в стене, куда при желании поместился бы небольшой авианосец.
— Кажется... с тем же успехом мы могли просто прийти пешком и зайти как нормальные люди — невольно протягиваю я, оглядывая внушительные пространства и с горечью думая о велосипедах, сиротливо лежащих на земле далеко позади.
— Ага. Но как бы я тогда увидела, как твоя задница карабкается вверх? — отвечает мне Саманта, поигрывая бровями. Господи, ну что за девчонка... смутившись, я слегка щипаю её за плечо и мы делаем первый шаг в темноту Кси.
На удивление здесь было довольно спокойно и тихо. По мере того как зрение привыкало к очертаниям предметов, скупо очерченных дежурным синим освещением, мы двинулись вглубь, минуя разнообразные транспортировочные, сортировочные и производственные помещения, сменившиеся обширным приземистым хранилищем.
— Здесь... скучнее, чем я себе представляла.
— А чего ты ждала? Что с порога нас встретит мятежный искусственный интеллект, днём прикидывающийся заводом, а по ночам задействующий ресурсную базу человечества для создания космического корабля? Не стоит слепо верить всему, что пишут в сети, Сэмми — ехидничаю я.
С глухим шлепком её кулак врезается в моё плечо, вынуждая невольно подскочить.
— Продолжишь звать меня мальчиковым прозвищем, буду общаться с тобой как пацанка — бросает она с вызовом, облокачиваясь на идеальный штабель каких-то мелких коробочек, — Нет, но... всё вокруг такое обычное. Я считала, стоит нам отойти от прогулочного маршрута, и конструкция станет... более сложной, что ли?
— Ни к чему строить установку по
