Тихое поскуливание Ричарда становилось всё громче и громче. Когда же я попытался повернуться на другой бок, он разразился оглушительным лаем, обозначающим крайнее возмущение моей ленью. Пришлось вставать, из-за шума не поднялись другие домочадцы.
Начиналось майское воскресное утро. На часах была половина шестого.
«Господи, - пронеслось в моей голове, – ну неужели я за неделю не заслужил хотя бы семичасового сна?». Вопрос был риторическим.
Пёс не понимал: как в такое чудесное утро хозяин позволяет себе ворочаться в постели, когда нет дождика со снегом, донимавшего нас всю неделю, когда ласковое солнце уже осветило верхушки в сосновой роще, что начиналась в ста метрах за нашим домом. Ведь, в конце концов, нет в жизни ничего прекраснее утренней прогулки, когда весь мир наполнен чудными запахами и звуками пенья птиц и жужжания насекомых, а ласковый ветерок так славно обдувает разгорячённое от быстрого бега тело. Ведь это совсем не то, что лежать на жёстком полу душной комнаты и ждать, когда же хозяин соизволит погладить или почесать за ухом своего четвероного друга.
Правда была на стороне Ричарда.
Во всяком случае, даже, если и не совсем так, то спорить было опасно. Его аргументированный лай мог вызвать упрёки со стороны жены. Упрёки же как правило сопровождались подробными пояснениями - что у меня нет совести, ей не дали спать, я мучаю пса, а его организму не прикажешь, кроме того не чего было заводить собаку, коли не в состоянии за ней ухаживать.
Через пять минут мы с Ричем уже шагали в сторону рощи. Утро было великолепное. Не прошли мы и пятидесяти метров, как я заметил коричневого с серыми подпалинами зайца. Он сидел столбиком, на краю поляны возле рощи, вытянув уши, и внимательно смотрел в нашу сторону. Заяц был здоровенный. Однако мой четырёхлапый друг фокстерьер, не заметил пока ушастого из–за высокой травы. Ветер дул нам в затылок, поэтому замечательный собачий нос его пока не чуял.
Увидев, как мы идём в его сторону, заяц понял, что сворачивать мы не собираемся и встреча неизбежна. Не то, чтобы он уж очень боялся собаки - за его долгую заячью жизнь они пока ещё ничего худого ему не сделали, косой всё же решил уступить нам дорогу и неспешно попрыгал в лес, смешно взбрыкивая задними длинными ногами. Заметив шевеление и, очевидно, почуяв запах лесного зверя, Рич начал рваться в его сторону, всем своим видом показывая, что вообще–то следовало бы, если уж не поймать, то хотя бы посмотреть на добычу. Однако его желание с моим не совпадало. Мы продолжили своё движение в сторону леса, хотя пёс и упирался сначала, желая следовать в заячью сторону. Но весовая категория у меня всё же с ним несравнимая – пришлось ему подчиниться и следовать моим маршрутом.
Шли мы неспешно. Фокстерьер успевал по своей всегдашней привычке оставлять метки возле кустов, задирая то одну, то другую заднюю лапу.
Стоило только нам зайти в рощу и окунуться в её озоновый запах и щебет мелких птиц, как с правой стороны поляны вдруг раздался громкий звук, как будто засвистел слегка засорённый свисток паровоза. Детство я провёл в доме, где железная дорога была совсем близко. Частенько с ребятами приходилось наблюдать за паровозами на узловой станции. Этот звук был почти как у маневрового паровоза – трёхпарки. Мне стало интересно, кто же издаёт здесь такие звуки: громкие и необычные по звучанию. На охоте частенько приходилось слышать в лесу новый звук, который, как потом оказывалось, принадлежал птице, на мой взгляд, совсем не подходящей.
Вот вы слышали, к примеру, голос лесного голубя вяхиря? Когда я впервые в карельском лесу его услышал, мне казалось, что это должна быть большая хищная птица. Представлялось что–то вроде филина, тем более что в песне вяхиря звук похожий на уханье тоже есть. Потом же, когда я подошёл поближе к источнику звука, то выяснил, что издаёт его сизая птица, немного крупнее обычного городского голубя–сизаря, и всем видом очень на него похожая. Это и был, как мне тогда объяснил егерь Потапыч, лесной голубь вяхирь.
Со стороны поляны опять раздался странный звук и похлопыванье крыльев. Я сделал несколько шагов вглубь, взбираясь на пригорок, чтобы лучше разглядеть с высоты, кто там прячется в траве. Зрение у меня хорошее. Хотя уже для чтения приходится очки надевать, птицу на дереве метров за двести пока ещё вижу хорошо.
Действительно, в просвете между деревьями на краю поляны я заметил довольно большую серую с коричневым окрасом птицу, которая топталась на месте и кланялась. Потом раздался тот же сиплый звук, а его хозяин взлетел и переместился метров на десять, снова сев в траву. По вертикальному взлёту и длинному хвосту спутать я его уже не мог – это был фазан. Судя по всему, он подзывал подругу и всячески старался обратить на себя внимание. В Финляндии дичи всякой полно, но я не ожидал, что в двухстах метрах от моего дома можно встретить ещё и фазанов.
Оставив фазана в покое с его любовными изысканиями, мы с Ричардом углубились дальше в лес, наслаждаясь природой. Вдруг я услышал треск, точнее звук, представляющий собой частую дробь как от трещотки. Без сомнения это была дробь, которую выбивает дятел, стуча по дереву, причём это должен был быть пёстрый дятел. Именно у него трель по количеству ударов в минуту превосходит частотой очередь выстрелов из автомата Калашникова и сравнима с очередью из ППШ. Только звук по тону мне показался немного звонче, чем ранее слышанный, и трудно было определить: с какого расстояния он доносится. Прогулку нашу можно было продолжать в любую сторону. Мы пошли в сторону время от времени звучащих на вес лес дробных звуков.
Дятел птица не очень пугливая. Как правило, к нему, особенно когда он кормится, можно подойти почти всегда так, что птицу хорошо можно разглядеть. Однако, не желая спугнуть этого лесного барабанщика, походили мы всё ближе весьма осторожно. На несколько минут пауза между трелями затянулась и мы уже почти вышли на грунтовую дорогу, которая пересекала рощу, как вдруг дробный звук раздался снова, да с такой силой, что я невольно втянул голову в плечи, а Ричард присел. Я посмотрел в сторону источника звука и, что называется, обомлел. На старом столбе освещения, точнее, на алюминиевом его плафоне, сидел пёстрый дятел. Хорошо были видны его черно–белое оперение и кардинальская алая шапочка на голове. Расставив ноги и царапая алюминий когтями, он сидел, упираясь хвостом в колпак плафона. Алюминиевый овал в виде чаши, не менее полутора метров длиной, как, оказалось, был великолепным резонатором. Дятел вновь застучал по нему своим прочным клювом, и снова по роще разнёсся оглушительный металлический дробный звук.
В книжках о природе, лесе и его обитателях я читал, что дятел, когда стучит, то таким образом пищу себе добывает. Да и сам я видел не раз, как он долбит старую берёзу или осину с гнильцой, а то и старую сосну. Отверстие в коре и дереве он делает удивительно быстро – только мелкие щепки летят. Потом извлекает оттуда короедов и прочую живность. Однако в данном случае пищу стоило искать на алюминиевом колпаке. Полагаю, что птица не хуже меня это понимала. Ему, очевидно, нравился, сам издаваемый им звук, громче которого, в лесу не было.
После каждой трели он сидел некоторое время, закинув головку вверх, и отдыхал с приоткрытым клювом и полузакрытыми глазами. Я его понимал – это как хороший музыкант, окончив играть «Аппассионату» Бетховена. Он некоторое время сидит потом, отрешенно глядя на рояль, не вставая со стула и уронив руки, и после секундной паузы зал взрывается аплодисментами.
Нет, не зря мы с Ричардом сходили в лес. Концерт такого барабанщика дорогого стоит. Где ещё такое услышишь?
Эспоо.
2018 год.