Полежал, полежал и чувствует, клюют его в бок. А кто клюёт, не видно совсем. Тут в дупло всунулась большая, лохматая голова с огромными, светящимися в ночи глазами.
- УУ, УУ, УУР! Что не едите, что впустую на пищу глядите!
- Так, нечего здесь есть. Только клюв портить. Эта пища, как камень.
- Как так, разве это не жаба?
- Нет, не жаба я!
Я Пряник медовый,
Не совсем старый,
Да не вполне новый.
Бабкою, для старика, по сусекам не метён,
По коробу не скребён, а в серийном производстве обретён.
Я с боков кругл,
Не низок не высок,
Не пятка не носок.
Глазурью облитой,
Ароматом пропитой,
И под маркой «Общепит» вызываю аппетит.
Я уникальный, сам по себе не синтетический,
В поту не экологический, а очень даже виртебрический.
Мной весь мир дивится, хоть я и не гламурная девица.
А всему причиной мой пупырь.
Вон, видал, какой.
Только у меня такой.
Он мне индивидуально достался,
Сам Пекарь над ним старался!
Опыт жизни у меня большой,
Не сравнивай меня с лапшой.
Коли не хочешь меня слушать, а захочешь скушать
И не можешь мной дивиться, так можешь подавиться.
Ты кто есть, что пожелал меня съесть?
- УУ, УУ, УУР! Я Сова-большая голова! Мне ума не занимать, только время отнимать. Мои наветы ждут звериные Советы. С тобой и верно, промашка вышла. Ну, на то виновато дышло! Возьму-ка я тебя за бок, да брошу за порог.
Схватила Пряника за ошурок, да и зашвырнула с дуба прямо в пруд, что под деревом был. Бултыхнул Пряник в воду, только круги за собой оставил. Поглотила его сырая мгла и обняла шёлковая тина. Всё, прошла жизни рутина!
Был бы окончен на этом сказ, да не о том наш рассказ. Было это всему не конец, а только начало.
Такое начало, как рождение мочало. Сначала мочим, опосля дерём, а уж потом сушим, да в баню несём, где снова мочим, мылом точим, да им сальную спину скребём.
Так вот! Лежит Пряник на дне, не ворохнётся, а про себя думает: «Это как же я судьбинушку поменял? Как жизнюшкой, вопреки своего хотения, не по уму распорядился? Где я теперь? Света белого не вижу. Может, уж я, в Желудочном раю? А может и того хуже, в калашном аду? Как же мой пупырь и исключительность особенная? Пекарь не зря надо мной старался, душу и силу в меня вкладывал. Нет! Этого я снести не могу! Надо от сюда выбираться!
А как выберешься, ежели темень кругом и от сырости глазурь сводит. Стал Пряник тужиться, пузырьки воздуха из себя выпускать. Авось и поднимет его сила веры великая, да всплывёт он над темною бездной. Однако, как не пыжился, ни чего не выходит! Вот уж и светать стало. Пробиваются лучики утренней зари сквозь толщу торфяной воды. Только бы надежде возродиться, да вместо неё почувствовал он на себе шевеление упругих нитей. Будь-то бы Пекарь, его тело карамелью поливает. Повернулся Пряник лицом к чудо-нитям и онемел. Перед ним новое чудовище стоит, усами шевелит и клешнями его трогает.
-Что-то я слепой стал совсем. Не пойму, что это у меня на пути такое лежит. Камень не камень, ракушка не ракушка. Неведома мне, пустая безделушка!
- Я не безделушка!
Я Пряник медовый,
Не совсем старый,
Да не вполне новый.
Бабкою, для старика, по сусекам не метён,
По коробу не скребён, а в серийном производстве обретён.
Я с боков кругл,
Не низок не высок,
Не пятка не носок.
Глазурью облитой,
Ароматом пропитой,
И под маркой «Общепит» вызываю аппетит.
Я уникальный, сам по себе не синтетический,
В поту не экологический, а очень даже виртебрический.
Мной весь мир дивится,
Хоть я и не гламурная девица.
А всему причиной мой пупырь.
Вон, видал, какой!
Только у меня такой.
Он мне индивидуально достался,
Сам Пекарь над ним старался!
Опыт жизни у меня, во, с макушкой!
Не сравнивай меня с ракушкой.
Коли не хочешь меня слушать,
А захочешь скушать и не можешь мной дивиться,
Так можешь подавиться.
Ты кто есть, что пожелал меня съесть?
- О как! Всем какам как! Я Рак-помрак, в сумрачном пруду устраняю бардак. Тебя сейчас изучу, скручу и съем, коли захочу!
- Так я не против, если меня кто, проглотив, удовольствие сведёт своё на позитив! Только я здесь, как-то не хорошо себя чувствую. Боюсь, удовольствия от меня будет мало. Надо бы мне на воздух. Там все мои ароматы возымеют полное раскрытие, превратя поглощение в событие.
- Ну, это можно устроить и моста не нужно строить!
Схватил Пряника клешнями и, виляя хвостом, быстренько его к поверхности пруда поднял. Запихнул его на лист кувшинки и ждёт, пока Пряник благоухать начнёт.
Пряник полежал, дух перевёл и чувствует, что начал как-то мякнуть. Потрогал свои бока, так и есть. Глазурь слоями пошла, тельце рыхлеть стало, ножки подкашиваются, ручонки не слушаются. Испугался наш герой такого состояния, плюхнулся на лист кувшинки и стал потихоньку ароматом исходить, да слёзы сладкие лить. Стали те слёзы в пруд капать и медовый елей по воде разносить. Потянулись, на тот чудо-процесс, местные обитатели поглазеть. Приплыли дафнии и циклопы, а с ними личинка Стрекозы-коромысла. Вскоре подтянулись и мелкие рыбёшки. Всем тот медовый аромат по душе пришёлся. Все плавают кругами, под листом кувшинки, пересуды заводят. Как так и откуда такой дух принесло?
Но вот утренняя прохлада прошла. Выглянувшее солнышко пригрело округу. Пригрелся и наш герой. Подсох, засиял глазурованными боками. Пупырь вперёд выставил, лежит, как кум королю. Вот уж и мысли весёлые у него появились. Вот, мол, я какой! Удивил прудовых обывателей, на пригляд старателей. Такая на него гордость снизошла, хоть на витрину, в калашный ряд ставь. Встал Пряник на край листа, распростёр рученьки свои над водой и возгласил: «Внемлите мне, жители глубин! Сниспослан Я Вседышным Пекарем! Дабы узрели вы, великий промысел Его! Я плоть от плоти Его! Я дух от духа Его. В огненной феерии рождён Я, замыслом его! Горнилами судьбы выпестован, дабы донести до вас Слово Его! Много для многих создал наш Пекарь, ради обретения ими таинств вкуса. Внемлите мне, придите, что бы вкусить плодов из райских кущ, что во мне заложены Всемогущим Пекарем!...»
Так пряник разошёлся в краснобайстве своём, что не заметил, как набежала грозовая тучка. Грянул гром. Побежала, от порывов ветреной стихии, рябь по глади пруда. Застучали капли по листьям кувшинок. Слушатели бросились врассыпную, кто куда. Только Пряник, в религиозном экстазе, продолжал стоять, подставив дождю сияющий лик. Стойко выдержал он все удары стихии. Не шелохнулся и не склонил колени в ничтожном раболепии перед мощью Неизбежного. Вот уж и дождь прошёл. Выглянуло Красно-Солнышко. Подул лёгкий ветерок. Пряник размок совсем. Бока его крошками осыпаются, лужицами сладкими проливаются. Ручейки по листочку прямо в пруд их уносят. Вновь собрались обитатели пруда, на изящно-словесную проповедь от сладко-голосого Пряника. Он им всё о своём. Придите, услышьте, Пекарь-создатель, конец концов всем делам отцов, притче и во веки веков, спасены будете и прочия, прочия, прочия…
Мелкие обыватели прудовые внимают, да быстро пропадают. Рыбки слушают, да вкусно кушают.
Время шло. День сменялся ночью. Дождь убегал от солнышка. Ветерок сменялся полным штилем. Вот уже кувшинки лист оторвался от родительского стебля и стал блуждать по пруду. Влекомый неведомыми течениями, по непредсказуемым водным тропам. Пряник так увлекся своей новой миссией, что не замечал уже, как худеет с каждым днем. Тогда же, в его риторике, появились новые нотки и окаянные темы.
[justify]-Каждый, присягнувший Пекарю, избавлен будет от страданий своих! Ибо сказано в учении Его, «каждый, обредший жизнь, от создателя нашего, несет в себе частицу Его, а значит сам способен создавать…», «тот, кто прошёл через муки собственного рождения, не может исчезнуть бесследно, ибо обязан дать жизнь новую многим из многих…», «единое единит единством единиц…», «чистота помыслов, как чистая вода хлябей небесных, омывает от дурнот внутренних, ведя к светлому будущему…», «спасая