Живая могила

Игорь Самарский.
 
Живая могила. ( На основе реальных событий )
------------------------------------------------------------
 
                                                          80-ти Летию Великой Победы
                                                                     Посвящается
 
Немецкая землянка была тесновата.
Командир роты, с чёрным от грязи  лицом, вызвал связиста.
В землянку вошёл, с катушкой провода на боку молодой боец. Видимо прямо с поля, потому, что на гимнастёрке налипли куски грязи.
Это был молодой парень, но уже обтёсанный в боях и удивительно везучий. Его звали Виктор Пономарёв, девятнадцати лет отроду.
 
- Садись парень, - лейтенант устало кивнул на лавку.
Виктор присел и поставил катушку у ног.
Командир внимательно посмотрел на связиста. Несколько минут помолчал. Вздохнул:
 
- Ты у нас считаешься везунчиком. Да еще и стрелком хорошим.
Двенадцать фрицев завалил недавно… Наверное в Совавиахиме до войны тренировался?
 Виктор настороженно слушал – «К чему же клонит командир?»
 
- Как и все школьники я ходил в  тир. У нас был в Томске хороший физрук. Он преподавал стрельбу из винтовки, - его голос почему-то звучал глухо и хрипло. Наверное от волнения.
На груди  звякнула о другую медаль, медаль «За отвагу».
 
- Я понял,- лейтенант покосился на грудь связиста.
- Сегодня половина роты полегло. На этом плацдарме, будь он неладен…Начальство требует корректировщика. Я думаю ты справишься. Тем более – ты везучий. Это приказ…Там в поле я присмотрел корягу, вывороченную взрывом. Там думаю и обоснуешься. И воронка большая. Но не рискуй. Не меняй позицию.
Чтобы свои же не накрыли. Всё понял?
- Так точно товарищ летенант. Проверить амуницию и стать корректировщиком до подхода наших сил.
- Всё верно понял боец. Ты амулет нашей роты. Еще раз повторяю- не рискуй и не меняй позицию…Ну давай. Иди готовься. Возьми побольше  обойм и поменяй автомат на ППС. Они уже в роте. Он легче.
- Есть поменять автомат, - Виктор козырнул и вышел из землянки.
 
К тому времени, переправа через Днепр, была совершена мелкими группами бойцов во многих местах «на плечах у немцев» при их отступлении. И эти группы выбивались немцами ожесточённо и с остервенением. Практически, все, кто отважился на переправу, такие, как рота сорок седьмого батальона, все гибли на правом берегу Днепра. Артиллерия поддерживала такие группы. Но этот огонь совершался в слепую. Не прицельно. Поэтому начальство требовало корректировщиков артиллерийского огня на мелких плацдармах.
В землянке связистов, бойцы смотрели на Виктора, как на самоубийцу. Каждый понимал – связист идет на верную гибель. Никто ничего не говорил. Да и Виктору, который проверял полевую телефонную коробку, сказать было нечего. Он понимал, что с собой надо взять только самое важное. Всё лишнее – к чёрту! По своему опыту ранее, когда исправлял обрывы провода на поле боя, он знал – полные обоймы спасают жизнь. Именно за свои бои, где уничтожил больше сорока пяти немцев,  он и заслужил свои награды.
Ночью, осторожным ползком, он добрался под назначенную командиром корягу. Возле неё была воронка от бомбы с рыхлой землей. Виктор осмотрел убежище и стал обустраивать свой наблюдательный пункт.
Прежде всего, он увидел, что корягу несколько подняло взрывом над краем воронки. Саперной лопаткой вырыл углубление для телефонного аппарата и тут же связался с лейтенантом. Связь была отличная. Продолжил укреплять свою позицию по краям. Наметил позицию для наблюдения. Когда уже светало, понял, что позиция была прекрасной.
«Молодец лейтенант. Хорошо поработал» - отметил про себя Виктор.
В шесть утра началась немецкая атака.
Море огня обрушилось на русские позиции. Началась бешенная стрельба с обеих сторон. Минометные мины лопались долго и часто. Потом заурчали немецкие моторы  танков.
Виктор вжался в землю, дрожа от лихорадки и страха. Мимо воронки танки перли, как на пушки врага, не взирая на потери от советских снарядов, которые сыпались беспорядочно с левой стороны реки на немецкие окопы. Несколько танков загорелись. Поперло смрадом и бензином. Виктор слышал предсмертные крики спасшихся танкистов. Пешей атаки не наблюдалось. Но вместо этого завыли звуки от немецких пикирующих самолетов.
«Юнкерсы» перепахивали бомбами землю русского плацдарма, как трактора пашню.
Вскоре всё стихло.
Виктор отряхнул маскхалат от земли и попробовал связаться с левым берегом. Как ни странно связь работала.
Он доложил, что приступает к корректировке, и, что его начальник на плацдарме не отвечает.
Снова послышались звуки танковых моторов. Виктор заметил – что в этот раз гитлеровцы вместе с танками пустили пехоту. Стал передавать координаты целей, ориентируясь на разрушенные строения и уцелевшие деревья.
Началась ответная артиллерийская пальба с другой стороны Днепра.
Сразу несколько танков загорелось.
Немцы побросали танки и откатились в свои окопы.
Снова тишину разрывала только редкая пулеметная стрельба. По кому стреляли немцы – неизвестно. С русских позиций не было ответа.
Виктор осмотрелся в своей воронке.
Решил углубить своё укрытие.
Он копал рыхлую землю, с остервенением приговорённого к смерти. Нутром чувствовал, что сейчас начнется что-то невообразимое.
Сердце подсказывало – «копай»…
Снял с пояса фляжку с водой и уложил её поближе к голове. Туда же последовал автомат с дополнительными обоймами. Уловил краем уха далекие немецкие команды. Осторожно выглянул и увидел – немцы поменяли тактику и мелкими пехотными группами стали приближаться к русским позициям.
В голове у Виктора застучали молоточки в венах.
«Что делать ? Что? Расстелить маскхалат...Попробовать забросать себя землёй…Забросать коробку с телефоном и автомат…»
Немецкая лающая речь приближалась.
Виктор лихорадочно забрасывал землей, все выступающие предметы, демаскирующие своё пребывание в воронке. Последним усилием набросил на лицо кусок маскхалата, забросал его землёй и засунул руку под свое тело.
Но слышал, как немцы обошли воронку стороной.
Двое остановились и что-то залопотали по-немецки. Раздалась очередь из автомата. Ногу чем-то обожгло возле лодыжки.
Виктор стиснув зубы не пошевелился. Немецкая речь удалилась. Вдруг, неожиданно,  снова начался артобстрел с русского берега. Раздались немецкие вопли. По звуку и вою, Виктор понял – заработали русские Катюши.
Он забыл про осторожность, откинул с себя маскировку, выполз на край воронки. На поле творилось кровавое месиво. Куски ног и обрывки тел летали вокруг коряги, как стаи воронья. Разрывы снарядов Катюш перемалывали землю не хуже немецких Юнкерсов.
Виктор в возбуждении переключил свой автомат на одиночный огонь и стал, забыв про смерть,  методично расстреливать бегущих  немцев в общей суматохе боя. К разрывам от Катюш добавились разрывы снарядов. В общей неразберихе, никто не обращал внимания на отдельные выстрелы. Немцы старались спастись,  кто как мог.
Виктор с остекленевшими глазами и мокрой ногой от крови, опорожнял уже третью обойму. Особо ретивых фрицев, кто пытался спастись в его воронке, добивал несколькими выстрелами.
Очнулся уже после того, как в уши «ударила тишина».
Руки тряслись от напряжения. Сполз в свое полуразрушенное убежище на дно воронки. Немного успокоился и стал соображать более трезво.
«…Понятное дело, что немцы начнут «пахать» уже другую сторону реки. Надо проверить связь…»
Покрутив ручку телефона понял – связь оборвана. Закопал уже не нужный телефон поглубже в землю. Осмотрел ногу. Пуля прошла по касательной. Обрезанным куском маскхалата замотал ногу. Дурные мысли не давали покоя.
«…Так паря. Ты приплыл…Остался один в тылу у немцев. Две обоймы полные и одна полупустая. Пока они залижут раны есть время… Надо повторить маскировку. Могила спасает…» Виктор допил остатки воды из фляги и понял – у него более нет воды. Тем более еды. Он выполз на край воронки.
Темнело.
«Немцы не полезут ночью. Они воюют по расписанию…»
Недалеко валялись несколько немецких трупов. Он повернулся на спину и продолжил размышлять.
«…Так Витюша. Попробовать, как стемнеет совсем, раздобыть воду у трупов. Авось повезёт. «Авось» меня всегда спасает…»
Он снова выполз на край воронки. Осмотрелся. Наметил себе трупы, которые  не были разорваны в клочья. Дождался, когда станет совсем темно, и, в свете редких осветительных ракет, стал пробираться, превозмогая боль в ноге, к намеченным трупам.
Забрал у трех трупов фляги. Еды не было.
Вернулся в воронку.
В пылу боя не заметил, что голод подступил к самому горлу…
« Жрать охота – сил нет. А что же будет завтра? Вода разве спасёт?» – он открутил колпачок у одной из фляг и с жадностью приложился к содержимому. Фляга была не полная и он почувствовал, что в ней было спиртное.
 - Фу ты, ну ты …Шнапс, - пробормотал он и  посмотрел на флягу.
Минуту повертел её в руках и залпом выпил.
По телу разлилось тепло.
« Хоть и не жратва, но сойдёт и так…»
Про себя решил, как отдохнет, снова повторить вылазку, но уже за едой. Но этого не случилось. Видимо тело и сознание Виктора так сильно устали, что он мертвецки уснул.
Очнулся только под утро. Облился холодным потом, потому, что ночью не замаскировался.
Кое - как закидал себя землей и прислушался. С обеих сторон, противники молчали. Как посветлело, выглянул в щель коряги и увидел, как с немецкой стороны работает похоронная команда.
Немцы слегка пригибались и резво таскали раненных и мертвяков в свои окопы. По-видимому, они поняли, или их разведка доложила, что русского плацдарма уже не существует. Виктор хлебнул из следующей фляги. В ней была вода.
Решил замаскироваться землей получше, но оставить автомат на взводе, удобно пристроив его на согнутом локте.
 «Не дай Бог немчура приблизится…» Но никто его не потревожил более. Видимо и похоронщики работали также почасово.
Подкинул земли на одежду, закрыв лицо куском тряпки, в которую превратился маскхалат. Через щелку он наблюдал за высоким и ясным небом, по которому вяло плыли облака…Будто и не было войны. Высоко в небе прошла стая немецких бомбардировщиков, которые свалились на головы русских, но уже на другой стороне Днепра.
Начало темнеть.
Он аккуратно выглянул и понял – немцы уже не рыпанутся. Стянул с ближайшего трупа шинель и приготовился  к голодной ночёвке.
Свои многострадальные ноги укутал в шинель. Переложил автомат в более удобное положение, закидал тело землёй и