Записки педагога

ходят около базовой школы, и все время посматривают на наш дом.

     В городе было безвластие, и уже наш большой сарай и мастерскую ночью кто-то ограбил. Когда стемнело, мужчины постучали к нашим соседям. Оказалось, что один из них зять сестры соседки, а второй его ординарец раненый. Они вышли из окружения. В одном селе их переодели и дали в руки уздечки. Прибежала к нам соседка, вся дрожит:
- Что делать? Придут немцы нас всех повесят.
 Маруся говорит:
- Спокойно! Зять будет Васин папа, а ординарца Толю поселите к преподавателю музыки, как сына.

   Они прожили у нас несколько дней, до вступления немцев. Маруся из старых одеял пошила им рукавицы, портянки и уже 9 ноября при немцах мы проводили их. Прошли они границу благополучно, как рассказывал потом зять соседки (он был еврей). А мы все остались на оккупированной территории.
 
          Город Малоархангельск был взят без боя.  В нашей квартире поместили какого-то немецкого начальника, который хорошо говорил по-русски. Он был в России в первую империалистическую войну. Жена у него была русская. Уезжая на фронт, он оставил записку, что наша квартира только для офицерского состава немецкой армии. Эта записка «охранная» от солдат.

        Однажды вечером пришли трое немецких солдат, лопочут:
- Спать будем.
Подаю им эту записку, солдат читает, что-то поговорили между собой и ушли.

         Потом меня кто-то выдал, что я учительница и сказали, чтобы я сделала перепись населения и их хозяйств. Я опросила свою улицу. На Кокарева (преподавателя литературы) я написала все как есть. Прибежала его жена и говорит, что все неправильно. Мол, он директор немецкого банка и церковный работник. Пришлось переписать. Когда боялись немцев, мы были нужны, а при немцах они сами стали начальники. Перепись хозяйств я сделала в уменьшенном виде. Никто сведения не проверял, зато население было мне благодарно.

          Когда пришли наши войска меня вызывали в особый отдел. Расспрашивали о Кокареве, но я воздержалась и не стала рассказывать, как они устраивали с немцами встречу Нового года. Потом я узнала, что Кокарев умер в Запорожье. Похоронен как священник, он окончил Киевскую духовную академию до революции. Это мне рассказали ученики, приезжавшие после войны в Корочу за подтверждением.
 
          Наши войска пришли 23 февраля 1943 года. В это время мы жили в поселке Приволье вместе с семьей Кононовой П.В., куда ушли тайно от немцев, которые жили в наших квартирах. Мы были на подозрении, а выдавали свои, по злобе, или чтобы выслужится перед немцами. Но большинство предателей погибли от рук немцев.

          На другой день после освобождения меня послали работать в комиссию по учету ущерба и злодеяний, нанесенных оккупацией. Я работала все лето 1943 года, жила на Курско-Орловской дуге на окраине Малоархангельска в 20 км от фронта в селе Лукавце. 25 августа мы шли по вызову Курского ОБЛОНО на станцию Поныри. Вокруг была страшная картина - разбитые и сожженные танки, изрытые поля, сгоревшие деревни. Все это напоминало страшные недавние бои. С нами жил командир танковой роты. Он говорил, что такого кошмара он не видел даже под Сталинградом.

 В РОНО я встретила заведующую Корочанским РОНО, которая сказала, что в Малоархангельске  педучилища нет, а в Короче педучилище начало работать. Она предложила мне переехать в Корочу. Я этого только и хотела. Но мне вначале предложили должность заведующей методическим кабинетом в Курске, а когда я наотрез отказалась, дали направление в Корочанское педучилище преподавателем физики и математики.

          С большим трудом добрались мы до Белгорода, который был разбит и сожжен. До войны в Белгороде жила тетя Дуня с мужем и детьми, но где их искать среди этих развалин? Мы с Васей остались у разбитого железнодорожного вокзала, а Маруся пошла на поиски родственников. Она нашла их, и они приехали к нам с тачкой. Поехали мы к ним. Их поселили в одной из комнат уцелевшего дома. От семьи остались только дядя Егор и Тоня. Лена и мама умерли, заразившись тифом. Тоня работала на консервном заводе. За баночку джема, которую ей дали работницы, в гестапо ее избили резиновой палкой.
 
           До отъезда в Корочу мы жили в селе Приволье у нашей ученицы, которая жила только с мамой. В этой хате нас жило пять семей. Вася спал за печкой.

         Однажды пришел сторож и сказал, что ночью прибывает немецкая армия и будут ночевать по домам. Рекомендовал спрятать всех молодых. Вася забрался на чердак, где было сено, Маруся спряталась в кладовку за мешки, а я и Кононов на правах больных остались в хате за печкой. У Кононова очень болели зубы, а у меня вся рука была в фурункулах.

           Пришли немцы и сразу стали бить вшей, раздевшись догола. Наутро немцы дали команду через старосту выгонять всех коров, а всем мужчинам сопровождать стадо. Нам староста тихо сказал:
  -  Выходите из сарая через заднюю дверь по одному и задами уходите в другое село.
 
     Мы пошли в другое село недалеко от Приволья (3 км.). Когда мы поднялись в гору, увидели заграждения, которые построили немцы, и повернули назад. Увидев людей на дороге, немцы начали стрелять по нашей группе. Правда, стреляли так – то недолет, то перелет. Когда мы спускались с горы, один снаряд попал в группу людей, и я услышала женский стон. Я подумала, что ранена Маруся, но близко лежавший Вася сказал:
- Тетя, Шура – это ранило чужую женщину.

    Ползком мы добрались до крайней хаты, где уже было 8 мужиков, бежавших от немцев из других сел. Некоторые из них болели тифом.  Мы спали рядом с ними на полу, нас ели паразиты, и что странно, никто из нас не заболел. На ночь мы прятались в погреб, далеко от хаты, вернее в яму с картошкой, и сидели, там дрожа от страха. Немцы уходили из этого села и в погреба бросали гранаты. Слава Богу! Нас эта участь миновала. Утром пришла хозяйка и сказала, что немцы ушли из села без боя.   Когда мы подошли к хате увидели, что с горы спускаются наши войска. Все высыпали из хат  встречать их, что тут было и радость и плач. Они сказали нам, что в Малоархангельске немцев тоже нет. Первой пошла узнать обстановку Маруся, а за ней побежал  и Вася. Они увидели, что наш дом цел. Фронт продвинулся и нашу квартиру занял медсанбат. Вася помогал на кухне, чистил картошку, носил воду, Маруся готовила еду раненым. Нас всех кормили на кухне медсанбата.  Кто был свободен – стирал и катал бинты. Я приходила из села редко. Маруся лишилась сна. Комбриг сказал нам, чтобы мы ушли в село, километров за 20-30  от города, так как здесь намечаются большие бои.

          Дал нам машину и сопровождающего капитана, чтобы по пути нас не задерживали. Решили переехать в село Лукавец, куда уехала местная власть и РОНО, где я работала.  Приехали мы к знакомой учительнице. Вскоре  нам дали квартиру. У хозяйки было трое детей, а когда в село прибыла танковая рота, к нам поселили командира роты и работника штаба. Готовить детям хозяйка не любила, тогда Маруся стала готовить им еду по - своему, чему они были рады.

           Поскольку я имела направление Курского ОБЛОНО в Корочанское педучилище, Райисполком отпустил  меня  и выдал зарплату за последний месяц 900 рублей. Когда я все получила, сказала Васе, чтобы они с Марусей переехали в город. Одна из девочек сказала Марусе:
- Ты езжай и тетя Шура тоже, оставь нам хоть Ваську.

    В городе мы договорились с водителем военной машины, что он возьмет нас до Курска. Но сразу за городом машина сломалась. Вася побежал в райисполком просить подводу, чтобы доехать до станции Поныри.  А я и Маруся остались с вещами. В это время шли военные машины, и наш водитель договорился, чтобы довезли меня и вещи до станции  Золотухино, где я буду ждать поезд из Понырей, на котором должны приехать Маруся и Вася. Приехали на станцию Золотухино, стою у вокзала, нервничаю. Перевезла вещи к пути, по которому будет идти поезд (отдала 30 рублей мужикам и школьникам на семечки!). Поезд подошел, а мы не успеваем погрузиться. Но появился знакомый, который помог погрузить вещи.
 
          Поезд шел до узловой станции, где нас ночью всех высадили.  Утром узнаем, что в Белгород пойдет состав с углем. Договорились, что нас возьмут. Среди дня мы поехали. Остановился поезд в Гостищево. Маруся побежала к костру сварить картошку. Картошка уже почти готова, а поезд тронулся. Она добежала до последнего вагона, проводники подхватили ее. Так и ехала в последнем вагоне.  Но картошку не бросила.  Перебралась к нам и с каким удовольствием мы поели картошки, сидя на угле.

          Добрались до Белгорода,  переночевали у Тони, а на утро я ушла в Корочу. Пришла домой, сколько было радости и слез. С мамой и Катей жили Толя и Валя. Домой я пришла 2-го сентября. Груша (жена Гриши) пошла к Марусе и Васе с тачкой на помощь. Через три дня все трое и часть вещей прибыли в Корочу.

            3 сентября я уже была в педучилище. Работало оно в школе в селе Пушкарное во второй половине дня. Меня приняли приветливо. Работали все учителя средних школ, кроме двух – учителя пения и рисования.

           До войны в педучилище никто не работал. Меня, как имеющую 5 лет работы в педучилище, РОНО рекомендовал заведующей учебной частью. Я начала работать завучем, зав. практикой и преподавателем математики. Вася пошел в 7 класс, он был отличником.   И Валя и Толя учились очень хорошо. Детей Толи и Вали мы знаем хуже, так как видели реже, а Васины  - Саша и Лана росли у нас, чаще были в Короче. Все каникулы – весенние, летние, зимние Саша проводил в Короче. Он любил Корочу. Игорь Лысенко был в Короче, когда вся его семья и семья Васи приехали все из Кировограда, где семья Лысенко гостила. Игорь и Лана быстро подружились, вместе на полу спали (1971 год). Когда Лана шла на огород копать молодую картошку – помогала Марусе, Игорь шел с Ланой. Очень обижался на нас за то, что Лане доверяют лопату, а ему нет:
-Я тоже сумею копать, как Лана, а Вы мне не доверяете. Ему было 10 лет.
 
Саша был очень смышленый и находчивый. Смотрит на луну и спрашивает:
- Это кто луну поломал? Любил сказки, стихотворения слушать. Когда Саша переболел воспалением легких, Валя привезла его в Корочу, пока Зина защищала дипломный проект. Он так привык к нам. Звал нас Катя, Шура, Маруся. Мы его все обожали. Катя сшила ему красивый капюшон. У нас он стал ходить.

В 1957 году приехал к нам Толя со своей семьей (Толя, Тамара, Игорь и Екатерина Федоровна). Саша был у нас, он болел коклюшем. Ему было 4 года, а Игорю – 2 года. Сашу не пускали играть к Игорю, но иногда они играли вместе. Игорь заберет у Саши игрушки и  не отдает. Саша не плакал, а спокойно отдавал и остальные. Саша в детстве  много читал. Садился на коврик в комнате или на крыльцо, обкладывал себя книжками (в библиотеку ходил с Марусей) и ничего не замечал.  Летом в 1965 году были у нас Саша и Валя со своим Игорьком. Саша на крыльце читает, Игорь идет мимо и обязательно заденет его. Саша, молча, подвинется, про себя скажет «микроб» и больше ничего. Игорю нравилось дразнить Сашу, но он на это не реагировал. Сейчас они выросли и стали друзьями, настоящими братьями.

      Работая в педучилище, я все время думала, как перевести в бывшее общежитие педучилища, которое занимали