Очерки командира ССО, часть 4. Мои университеты на зоне.

ССО – 4. Мои университеты на зоне.
Со временем Бухой велел называть его дядя Миша – так мы с ним скорешились. Он меня всё время заставлял не лениться, а между делом присматриваться к работе станочников и сварщиков, кузнецов и вагранщиков. Мужики-работяги меня не отгоняли, а охотно делились секретами мастерства: теорию я знал – всякие там уравнения Бернулли (основной закон гидросистем) и эволюты с эвольвентой (это кривые при нарезке зубьев шестерен), а вот как реально засыпать шихту в вагранку или на токарном станке выточить из бронзового прутка шахматные фигуры для начальника караула – этому искусству предстояло обучиться. Но время было. А мужиков мы с Бухим подогревали (возможность была, но об этом потом) не только чифиром и куском сала, но даже разбодяженой политурой или спиртом, накрученным из клея БФ-2. Дрянь конченная, но забирало конкретно.
На нашем участке (да и на всей «промке») случались вынужденные простои из-за аварий электросети (всё было гнилье послевоенное), или сырьё запаздывало и вот тогда в ход шли карты. Естественно, самодельные из журналов (азартные игры запрещены на всех режимах), корявенькие и замусоленные, но зэков, почему-то исстари привлекает возможность предаться картёжному фарту и резались они часами. Подробности опущу – доходило и до поножовщины – но мудрый дядя Миша, наоборот, поощрял мои участия в картёжных битвах. Он оказался и в этом деле большой дока и, хотя играли, вроде, всегда «по чесноку», то есть без мухлежа, но Бухой натаскивал меня и в шулерской профессии. Как он говорил: всё в жизни пригодится, ты ещё молодой, выйдешь на волю всего в 32 – всё впереди, это мне уже не выбраться… Ну, и я передёргивал, бывало, но это когда играли «по Гамбургскому счёту», когда все нелегальные приёмы были разрешены – для тренинга.
Теперь о тайне Бухого. Поначалу, бывая в этой его подсобке-кабинете, я удивлялся наличию там небольших сейфов и разбросанным по столам разнообразным замкам. Думал: какое странное хобби у нашего механика - в замках ковыряться.
Но постепенно, по мере того как многогранная личность этого мастодонта минувшей эпохи раскрывалась передо мной во всей красе, я и без подсказок дошел: дядя Миша по воровской специальности был «медвежатник» - эксперт по сейфам, но не простой медвежатник, а одновременно мастер-ювелир по изготовлению отмычек и разнообразного воровского инструментария.  Он исполнял на заказ, как он говорил: «Набор юного медвежатника» - компактный комплект всяких шилочек-подпилочек, крючочков-проводочков и прочих свёрлышек-буравчиков. Самый малый набор на 32 предмета – «Детский» - помещался в дамском ридикюле, побольше – в офицерском планшете, ну, а большой «Профессиональный» в чемоданчике-«балетке», с которым водопроводчики ходят.
В ту пору в магазинах с инструментом было туго, как собственно, и с прочим товаром народного употребления. Да и нужды ходить по магазинам отвёртку искать у советских трудящихся не было: все и всё тащили со своей работы, у кого что было под рукой. Если, положим, у пианистки на сцене не было пассатижей, то она могла таскать домой, например, клавиши от фортепьяно (шутка). Так постепенно из поколения в поколения советских людей, особенно, у тех, кто имел дело с механикой в городе или в колхозе, собиралась некая домашняя мастерская: наборы отвёрток, плоскогубцы, молоток, ножовки по дереву и по металлу, обязательно комплекты свёрлышек, гвоздей, шурупов и болтиков – мало ли куда понадобятся… У самых продвинутых были даже электродрели, но эти могли продаваться и в хозмагах.
Но это так – примитив, прибить к стене ковёр или портрет товарища Сталина. На дело с таким набором не пойдешь. Из-за тотального дефицита всего, воры, не работавшие на производстве и оттого лишенные возможности купить в магазине или притащить с работы хоть что-нибудь полезное для своей трудовой деятельности, пользовались чем придётся, то есть самым примитивными отмычками-самоделками, согнутыми кое-как из гвоздей и проволоки. Но это обычные воры, а вот воровская элита – медвежатники – должны были использовать в своей работе настоящий инструмент, который ценился на вес золота и тоже передавался бы от отца к сыну, если бы воры заводили семьи. Но не заводили. А просто старые передавали молодым эти свои сокровища, отдавая в надёжные руки только самым достойным, ловким и смекалистым.
Готовые заказы передавались в жилую зону, а то и сразу на волю за колючую проволоку через подкупленных бойцов и офицеров Советской Армии. Если внутри жилую зону сторожили вертухаи-контролёры (контролёры – это официальное название внутренней тюремной охраны), то на промзоне правили «краснопогонники» из внутренних войск. При переходе с жилой зоны на промышленную (на работу) зэков шмонали контролёры, а на промке солдатики – в обратную сторону, соответственно, наоборот. Но существовал «зелёный коридор», который почему-то у нас назывался «тропой Хо-Ши-мина», когда на проносе запрещенных предметов шмональщики по обе стороны промзоны и жилой не замечали того, чего им не следовало. За это каждый получал свой гешефт. Подозреваю, что в итоге львиная доля этих «таможенных сборов» оседала в сейфе начальника колонии (нового). Тот тоже, как настоящий офицер-коммунист не мог пропустить мимо себя такие денежные потоки.
Дядя Миша исполнял заказы именно для профессионалов. Страна тогда была большая и воров было в ней много, так что работы дяде Мише хватало. Но это была обратная, невидимая сторона дяди Мишиной Луны. В открытую он изготовлял замки, в основном, для гаражей. По заказу лагерного начальства, поселкового и даже районного. Тогда личные машины только начали появляться, ну, в смысле, более-менее массово, когда запустили автоВАЗ, и счастливые обладатели Жигулей, Москвичей и особенно Волг были вынуждены строить для своих «ласточек» гаражи, которые нуждались в замках особой конструкции. Вынуждены потому, что процветало повсеместное воровство, не обошедшее и автомобильную нишу: спросом пользовалась всё – от аккумуляторов и колёс до резиновых дворников и зеркал.
Даже в стерильно-нравственных советских фильмах тех времён можно было встретить этот факт, когда персонаж, подъезжая к месту назначения, забирал с собой стеклоочистители, а то и зеркала заднего вида впридачу. Машина, оставленная на улице без присмотра, была просто обречена остаться без колёс и это в лучшем случае – её могли раскрутить до винтика или попросту угнать. Поэтому без гаражей, даже самому крутому начальству, было никак. А гаражи не могли существовать без трёх-четырёх замков особой хитрости. Гаражных замков в СССР не делали вовсе, то есть совсем. Тогда в продаже были только амбарные, открываемые при должной сноровке простым гвоздём, и квартирные «английские», которые ещё на заре цивилизации Остап Бендер вскрывал ногтём на мизинце.
Дядя Миша развернул производство таких замков, но не массовое – возможностей не было, - а единичное, по одному в несколько дней, а то и в месяц. Он мог бы и больше, но все время сетовал на дефицит всяких материалов и запчастей – он же использовал часть «гаражного» сырья на свои отмычки – так что к нему за воротами зоны стояла очередь.
Корпуса замков и ригели (подвижные части) отливались в специальных формах, ригели потом проковывались в кузне на промзоне. Можно сказать, что замки шли по записи. Цены назначались произвольные, но не самим дядей Мишей, естественно, а начальником колонии: кому за сколько, а кому и просто так – в зависимости от значимости (рейтинга) клиента. Дяде Мише перепадала благодарность от потребителей в натуральном виде и это были мало кем видимые даже на воле продукты, как-то печень трески, балык палтуса, та же сгущёнка, колбасные деликатесы. Конечно, в небольших количествах, но хватало и самим полакомиться и немного «подогреть» братву на промзоне, а то и в отрядах. Начальник не скупился, не обижал свою «золотую рыбку» и подкидывал Бухому ещё и деньжат на его тюремный счёт.
Насчёт денег. За работу нам начисляли по каким-то тарифам сущие копейки, причём с этих же заработков обиженное государство высчитывало стоимость робы, ватника, башмаков, но милостиво не выдирало за простыни и одеяло. Само собой, полуголодное пропитание тоже оплачивалось с того же заработка. В результате за месяц могло быть и вовсе ничего, а когда 10 рублей, может, 15, редко больше 20. Эти деньги можно было тратить в тюремном ларьке, но тоже по специальному режиму. Там, понятно, кроме высохших дубовых пряников, конфет-подушечек и рыбных консервов жрать было нечего, но приходилось приобретать там же самое необходимое из гигиены – пасту, мыло… Но все равно при выходе у сидельца – в зависимости от срока – могло скопится несколько сотен, тысчонка, а то и две. Получается, большой срок был выгоден осужденному?
Постепенно я освоил профессию. Бухой доверял мне всё более сложные операции, но самому мне больше нравилось работать с небольшой наковаленкой и с тигелем на древесном угле. В последнем разогревались (раскалялись) заготовки, а на наковальне я молоточком придавал им нужную форму.
Заказы на воровской набор шли со всей страны, и мы не справлялись. Бухой в шутку обещал похлопотать перед кумом, чтоб расширили производство, но это так, по приколу, на самом деле он соблюдал святое правило зека: не высовывайся! Но товар он выдавал высшей пробы с полировочкой – всё блестело и служило поколениям воров верой и правдой. Я на каждую отмычечку ставил фирменный знак Бухого – клеймил всё на разогреве литерой «Б». Эти наборы, думаю, в ходу и сейчас – в электронную и цифровую эру. Говорят, даже в музее МВД есть наши с Бухим наборы и ментовских курсантов обязательно там знакомят с творчеством их визави.
Насчёт сейфов в кабинете у Бухого выяснилось вот что: сюда в его кабинет ещё и до него привозили эти относительно небольшие стальные шкафы, когда терялись все ключи или в эпизоде, когда внезапно скончался один из предыдущих начальников колонии. По рассказам бывалых сидельцев (возможно, это была легенда, передаваемая из поколения в поколение зэков Потьмы) дело было в начале 60-х годов, вскоре после хрущёвской денежной реформы, когда новые рубли меняли на старые 1:10. Тогда ни с того, ни с чего во время охоты (а возможно, и в баньке) друзья-сослуживцы случайно застрелили (или он сам, разряжая ружьё) начальника колонии подполковника Мамкина, заслуженного работника ГПУ-НКВД-МВД СССР.
Новый начальник, вступая в должность и просматривая бумаги и имущество, доставшиеся ему вместе с кабинетом от предшественника, обнаружил в числе прочего и этот, оказавшийся не зарегистрированным по инвентаризации, сейф. Ключей не нашли ни на службе, ни дома у вдовы, ни на даче у любовницы. Пришлось обращаться к лагерным ворам и авторитетам за помощью, и вот шнифера-взломщики «за долю малую» - ну, понятно, за марафет и хавчик – взломали-распилили этот стальной ящик.
Помимо партбилета, наградного «Вальтера» (ещё от наркома Ежова) в сейфе было обнаружено: 250 тысяч рублей образца 1947 года, несколько сберкнижек на предъявителя на общую сумму полмиллиона тех же «сталинских» рублей, облигации внутреннего займа послевоенных годов выпуска номиналом до