Огонек

О боже! Лицемерие в крови
Романтики налет сдирает!
Я не украл! Не предал! Не убил!
Хотя любого в этом обвиняю.

Меня пытает Эра Нелюбви.
(Сергей Козьминых)

Вера проснулась от собственного крика. В доме ночь и тишина. Комнату сжимают в объятиях тени. Ночник дарит рассеянный свет. Он не способен разогнать призраков,    но дает им шанс спрятаться. Наверное - внезапный вопль уже разбудил маму, и она вот-вот придет. Действительно через некоторое время  раздались шаги.
- Доченька, с тобой все в порядке? – голос за закрытой дверью прозвучал глухо и хрипло.
- Да, мама! – крикнула Вера.
Но крик ее получился испуганным. Мама распахнула дверь.
- Что, опять  кошмар?
- Да, - Вера натянула одеяло до подбородка, но никак не могла унять дрожь во всем теле.
- Тот самый? - спросила мама.
Девочка молча кивнула. Мама присела рядом.
- Один и тот же кошмар... Целый год, каждую неделю?
- Да, - Вера вскочила с постели, пробежала по комнате и включила свет. В полутьме лицо мамы казалось зловещим.
- Может это означает - болезнь? - София (так звали маму) сосредоточенно терла виски. Сон не хотел ее отпускать. – Может быть, тебя показать врачу?
- Ты не понимаешь! Это не болезнь. Это чей-то призрак. Не знаю чей. Но я вижу ее! Она подходит ко мне близко, к самой кровати и просто стоит. Я никогда не вижу ее лица. Только руки, тонкие, белые, неживые. Она повторяет всегда одну и ту же фразу: «Ты не должна жить, потому что я мертва».
- Верочка, в этом доме не может быть призраков. Мы построили его с твоим отцом лет за пять до твоего рождения. Привидения живут только в старых домах. В домах, в которых что-то случилось. Кто-то умер, или кого-то убили.
- А кладбище? Здесь есть кладбище? Такое ведь бывает. Я читала.
- Нет. Никогда, никакого кладбища здесь не и было. Верочка, ты еще ребенок, возможно, это детские кошмары.
- Ты видела плохие сны? – удивилась Вера.
- Нет, - ответила София и смутилась, – Мне снилось совсем другое...
- Что же? - Веру внезапно рассмешила реакция мамы. – Что-то неприличное?
- Вовсе нет! – улыбнулась София. – В то время я встречалась с мальчиком и мне всего лишь снились поцелуи с ним.
- А почему ты покраснела? – заулыбалась Вера. Ее страх внезапно куда-то исчез. Казалось, будто в миг в ней самой что-то изменилось. И призрачная фигура с белыми руками осталась навсегда по ту сторону реальности.
- Тебе показалось, - засмеялась София. – Я никогда не краснею.
- Не уходи от меня этой ночью, ладно? Останься, - Вера обняла мать и зарылась носом в ее распущенные длинные волосы. У ее мамы самые мягкие волосы на свете. Русые, с легкой сединой, мягкие как пух.
- Ну, ты же уже взрослая. Сама справляйся со своими детскими страхами. Впрочем, можно сходить к врачу.
- Нет! Я сказала - нет! Просто побудь со мной сейчас. Всего одну ночь, - Вера посмотрела на часы. Большая стрелка медленно приближалась к цифре три. – Полночи. Только до рассвета.
София улыбнулась и крепче обняла дочь. Как же она все-таки любит ее. Единственную свою девочку. Подаренную судьбой на сорокалетнем рубеже. Когда уже почти не осталось надежды на счастье стать матерью.
Маленький теплый комочек. До сих пор, обнимая дочь, София воспринимала ее как маленький теплый комочек. Ее девочка растет. Скоро совсем взрослой станет. Вот и наступил переходный возраст. О нем так много пишут и спорят. Но Вера не похожа на остальных детей. Она особенная. Чего только стоят ее сны! С того момента как научилась говорить, Вера рассказывала о своих ночных видениях. И походили они не на отрывки бреда, а на вторую жизнь, с приключениями и яркими историями.
Но однажды день 12 сентября омрачил светлые сказки детского воображения. В дверь детского сознания постучал кошмар. Сначала мама София не придала ему значения. Ну, приснилось, ну забудется. Вера рассказывала про фигуру в темном балахоне, с лицом всегда сокрытым тенями, которая неизменно появлялось во снах каждую неделю. Фигура из снов ничего не говорила. И почти не двигалась. Но ее присутствие рождало ужас. Осязаемый. Неизбежный. И слова ее звучали подобно заклятию: «Ты не должна жить, потому что я мертва».
«У моей дочери переходный возраст... Отсюда и кошмары. Во всем остальном Вера совершенно не изменилась. Послушная, тихая девочка».
Красивая, как ангел с рождественской открытки. Длинные вьющиеся золотые волосы, очень длинные, чуть ниже талии. И голубые глаза.
«Принцесса!»
Такие не рождаются в век суеты и безразличия.
Вера наблюдала, как утро холодными оттенками тонов вползает в ее комнату. Восход солнца виден с другой стороны дома. Мягкий свет и прохладный воздух из форточки принес освобождение.
- Она мне не верит... - раздраженно прошептала Вера, не мигая, смотря на закрывшуюся дверь. –  Это же все по-настоящему! Почему она не хочет слышать?!
Этой ночью Вера не решилась рассказать маме Софии главного. Сегодня призрак не снился. Вера видела его наяву. Фигура стояла возле стены за спинкой кровати. Там, куда свет ночника почти не проникал. Кошмар перестал быть сном. Неужели безумие?..
Девочка не хотела идти к врачу. К тучной тетке с глазами навыкате - детскому терапевту. Тетка, смотря, словно сквозь Веру, тут же найдет груду болезней и выпишет кучу рецептов на тучу лекарств. Горьких и противных. Или, чего доброго, уколов! Мама потом долго будет охать: «Какие цены! Боже, самые дорогие лекарства! Что же делать?!» А у нас всего одна аптека. И дикие очереди. Все ищут в ней здоровья. Но никто пока не нашел...
На следующий день, 12 сентября, Вере стукнет тринадцать. Девочка чувствовала, что фигура обязательно припрется к ней в этот день. Наяву. Но лучше об этом не думать... А если у нее спросить? А вдруг ответит?!  Интересно – что... Вера вдруг поняла, что ее интерес сильнее страха.

«Не хочу в школу! Не хочу! В школу! Не хо-чу-у-у!» - мысленно кричала Вера, входя в класс. Сейчас будет контрольная по математике.
« - Вовочка, тебе пора в школу!
- Не пойду!
- Ты должен идти. У тебя экзамен!
- Да и черт  с ним!
- Вовочка, ты обязан пойти в школу!
- Почему?!
- Потому, что ты директор!»
Старый анекдот. Его рассказывают на разные лады. Но суть остается неизменной. В школу не хочет идти никто. Ни ученики, мечтающие о вечных каникулах, ни учителя, вздыхающие о размере зарплаты.
Вера ненавидела математику. И математичку. Задания контрольной девочка решила быстро, а потом просто сидела и с тоской смотрела на школьный двор. За стеклом, во дворе возле клумб, с визгом гонялись друг за другом малыши. Начальная школа. Хорошо им. Уроков мало. Сейчас порезвятся и убегут домой. А ты сиди тут еще пять уроков. При этих мыслях Вере захотелось есть. Завтракать в их школе полагалось после первого урока. И кто это только придумал? Разве можно нормально поесть за пять минут? Даже если завтрак состоит из булочки и стакана, прилично разведенного водой сока. Завтрак и обед - это гонки на скорость, это битва за место.
Когда прозвенел звонок, Вера вскочила и прыжками метнулась к двери. Благо следующий урок будет проходить в этом же классе. Скорее, по лестнице вниз, направо, опять по лестнице вниз и Вера влетела в двери столовой. Даже не помыв руки, она плюхнулась с разбегу на первый попавшийся стул за столами для ее класса. «Успела! Фух!» Секунды через две весь седьмой «А» дружно вцепился в кнедлики.
- Га-га-га! Тили- тили – тесто жених и невеста! – загоготал Васька Шведунов.
- Швед, ты че спятил? – спросил его кто-то.
- Сам ты спятил, - ответил Васька, тыча указательным пальцем в Веру.
Спросивший замолчал и сам захохотал так, что привлек к себе внимание старшеклассников, завтракавших за соседними столами.
- Горько, горько, - скандировал весь седьмой «А» класс.
Молчали только Вера и сидевший рядом с ней мальчик. Мальчика звали Алеша Макарин. Они недоуменно переглядывались. И тут Вера поняла, в чем дело. Чтобы сэкономить место в столовой столы приставляли один к другому. И получался один общий длинный стол, похожий на змею. Ученики рассаживались, приставляя стулья тоже плотно один к другому. В этот раз Вера и Алеша сели рядом друг с другом и оказались во главе трапезного стола, словно король и королева. Класс отреагировал мгновенно.
- Горько! Горько! Целуйтесь же!
- Венчаются страх божий Вера и дурак божий Алексей! Аминь!
Вера почувствовала, что ее щеки горят. Она посмотрела на Алешу. Мальчик испуганно вскочил и под бурные аплодисменты выбежал из столовой. Вере вдруг захотелось расплакаться. Бросив недоеденный кнедлик, она тоже побежала. Ей казалось, над ней смеются все: ребята из их класса, старшеклассники, завтракавшие здесь же учителя. Даже круглолицые добродушные поварихи умирают от смеха. Больше всего Веру обижала не сама ситуация с шуточной свадьбой. Больше всего Веру обидело то, что ее назвали страхом божьим. «Я что такая страшная?»
Настроение накануне дня рождения испорченно. Вот почему Вера не любит школу. Там учатся глупые и наглые. Пальчик покажи – они ржут, как бешеные кони. И разговоры у них у всех тупые! У девчонок главное, кто кого закадрил. У мальчишек, кто кому морду набил.
- Вера, почему ты сегодня такая грустная? – спросила Веру дома мама.
- Да так. Ничего, - Вера попыталась улыбнуться.
- Что-то случилось?
- Нет.
- Вера, я все равно не отстану, пока не скажешь.
- Мама, я, правда, страшная?
- Что за странный вопрос?
- Нет, ты ответь. Я страшная?
- Что ты, доченька, ты самая красивая девочка на свете.
- Ты говоришь так, потому что ты моя мама, - воздохнула Вера.
- Пойдем, - мама София протянула руку дочери.
- Куда?
- Пойдем, я тебе кое-что покажу.
София взяла Веру за руку и отвела к себе в комнату. Достала из шифоньера шелковое длинное платье.
- Надень его.
- А чье оно? – спросила Вера, осторожно трогая пальцами ткань.
- Мое.
- Твое?
- Я носила его в твоем возрасте.
- И до сих пор его хранишь? – рассмеялась Вера.
- С этим платьем связано одно приятное событие в моей жизни. Надевай.
Платье подошло Вере идеально. Словно его шили для нее.
София подвела дочь к зеркалу и девочка поначалу не узнала себя. На нее большими зелеными глазами смотрела принцесса из сказки. Темно-синий шелк   оттенял золото длинных вьющихся волос. Вера видела другую девочку, пришедшую из далекой эпохи, когда кавалеры были галантны, а леди умели танцевать вальс. Вера сомневалась, что в их школе кто-то может танцевать вальс.
- Тебе нравится? – спросила мама.
- Да, очень, - выдохнула Вера.
- Разве можно ее назвать страшной?
- Нет.
София обняла дочь за плечи и Вера отметила, что у ее мамы такие же, как и у нее, зеленые с травяным оттенком глаза.
- Мы очень похожи, моя девочка. А платье я храню потому, что выиграла когда-то в нем конкурс красоты. Меня признали самой красивой девочкой села. И ты тоже самая красивая девочка. И я говорю это не только потому, что я твоя мама. Я говорю правду.
«У меня самая лучшая мама на свете!» - думала Вера, засыпая. «Завтра она испечет большой, вкусный торт. Завтра будет лучший день в этом году. Он просто обязан стать лучшим. Потому что завтра я не пойду в школу».

- Ты должна жить, потому что я мертва!
Веру разбудил жуткий холод и голос. Девочка открыла глаза. Ночник почему-то потух. Наверное, на линии отключили свет. Комнату заливал дрожащий лунный свет. Он растекался по комнате струями.
- Ты не должна жить, потому что я мертва!
Вера посмотрела на часы. Полвторого ночи.